As I Lay Dying

Точнее, не сердце, а сердца. Сердца детей, потерявших мать, сердце мужа, потерявшего жену.
Но все по порядку. Семейство Бандренов потеряло Адди. Ну что ж, мать умерла - мать надо хоронить. И не просто абы где, а аж в Джефферсоне - за много миль от дома. Анс (вдовец и отец пятерых детей) хочет во что бы то ни стало выполнить последнюю волю усопшей. И ничто не посмеет помешать ему в этом - ни потоп, ни сын со сломанной ногой, ни двое детей, находящихся на грани безумия. Нет, Анс - он такой, слово держит. Пибоди верно сказал: "Черт возьми, что бы стоило Ансу отвезти тебя на ближайшую лесопилку и сунуть твою ногу под пилу? Вот бы и вылечил. А потом бы ты сунул его шеей под пилу и вылечил всю семью."
Хочется сказать немного о детях, но кто скажет о них лучше, чем сам автор?

Кеш любит свои инструменты.

Дарл чудной.

Сердце Вардамана полнится любовью к братьям.

Дюи Делл беременна.
У Джула есть конь.
У Анса есть вставные зубы и новая жена.
А у Адди уже ничего нет, кроме гроба, могилы и запаха.

Всем, кому по душе такая вот атмосфера - обязательно читать, переживать и сочувствовать.

10/10

Со времен Гомера трудно найти другую культуру, где образ дороги эксплуатировался бы столь же часто, как в американской. Дорога – культовый образ Америки. Стейнбек пишет «Гроздья Гнева» - историю семьи, убегающей от великой депрессии на старом грузовике сквозь всю страну. По американской дороге 60-х в психоделическом дурмане едут Джек Керуак, в 70-х - Хантер Томпсон. Американский «Роуд муви» - классика кинематографа. И не только кино. Дорога, как метафора жизни, – из штата в штат, от океана до океана - бежать, чтобы жить, но дорога Фолкнера - это дорога смерти. Смерть – ее начало и ее причина.

Оторвавшись от дома, как старое колесо от прогнившей телеги, семья тронулась в путь. И если сюжет в книге Фолкнера в пересказе будет выглядеть абсурдным, подходящим для сюрреализма Бертона с черным юмором про путешествия покойников, то в реальности, при прочтении, улыбаться не приходится. От первой и до последней страницы - все, что происходит - не имеет общей оценки и восприятия. Только отголоски внутренних переживаний, скрытых в тени слов. Обрывки и лоскуты. Небо вперемешку с землей, облако с солнцем, страх с любовью, память и кусок старой веревки под полуденным солнцем – все в одном. События разворачиваются нелинейно и событийность изломана на осколки разных восприятий.

Умирающая мать, смотрящая во двор через тусклое окно, а в окне – доски для гроба и равномерный стук молотка - маленькая картина американского юга. Сквозь черноту бедности, грязи, глупости и бессилия проступает история одной семьи, и чем дальше погружаешься в эту историю, тем больше понимаешь, что если на земле и есть ад, то он описан здесь; он в спутанных словах внутри каждого, медленно ползет по дороге. Едет, забитый дешевыми гвоздями вбитыми в гроб, шагает в дешевых стоптанных сапогах. Вспышки человеческого бессилия и ненависти, вбитого кольями друг в друга.

Эту книгу сложно рекомендовать, сложно читать, сложно понимать и вспоминать о ней тоже сложно. Книги Фолкнера попадают в жизненно важные органы чувств почти без прицеливания, очень быстро. Зубодробительные детали бедности, замкнутости на ней, духота окружающей реальности - чем то схожи с миром Достоевского. И, кажется, что авторов не зря сравнивают, находя пересечения.

О, если бы Адди только знала... Если бы могла представить себе все, что случится с ее семьей во время этой нескончаемой поездки. Поездки в город, где она хотела быть похороненной. И кто сказал, что после смерти человека ожидает покой? Может быть других. Но не Адди.
Бурлящие потоки воды и жаркие языки пламени, тайны и боль, ссоры и убийственный запах мертвого тела... все это сопровождает семью Бандренов, странную семью Бандренов, спешащих исполнить волю умершей и отвезти ее тело в Джефферсон.
Я давно уже не читала так быстро, мне казалось, что чем быстрее я буду переворачивать страницы, тем быстрее будут крутится колеса повозки, тем быстрее Анс доберется к месту назначения и закопает наконец этот гроб в землю!
А после я надеялась, что каждый из его детей, попав в город, сможет выпутаться из переделки, в которую угодил. Но... с чего это я размечталась?.. "И вообще, жизнь устроена не для того, чтобы быть легкой для людей: зачем бы им тогда к добру стремиться и умирать?" Зачем?

Если бы Вирджиния Вулф была жестоким мужчиной с юга, это был бы Уильям Фолкнер. Как я люблю такую литературу! Льющуюся, дробящуюся, чеканящую ритм и его же сбивающую. Бескомпромиссную и эмоциональную. Такую литературу, которая звучит изнутри. Самыми быстрыми мыслями, самыми темными, самыми страшными. Как сгущающаяся тьма, над человеком, над семьей, над человечеством, 59 глав несущих смердящее нутро, всё больше обнажающееся с каждым словом. Фолкнер беспощаден. Он не прощает никому, он никого не наказывает. Он оставляет каждого со своей ношей, своей ложью, своим безумием на этом абсурдном пути через тлеющий юг Америки. Бедная грешная Адди

Ваш мозг разленился? Ваши извилины давно не шевелились? Прочтите Фолкнера "Когда я умирала"

Первые 35 электронных страниц текста мне показались набором несвязанных между собой фраз и предложений.
Беда? Не беда, если начать сначала! Главное - заставить себя оторваться от беспрерывного потока авторского сознания, зомбирующего и вводящего читателя в состояние читательского транса.

Итак, отрываешься. А затем погружаешься вновь и не выходишь из этого состояния после финального абзаца. Не выходишь из этого состояния на следующий день. Не выходишь из этого состояния спустя следующий день. Не выходишь из этого состояния через несколько дней...

Что это? Это бред, абсурд и хаос. Хаос, бред и абсурд. Абсурд, хаос и бред. Но, черт возьми, бред гениальный.
Это ужасно, но это 12 из 10!

Я читала эту книгу -вся таяла, как свечка, от невозможности и невероятности слов, и вдруг поняла, что люблю Фолкнера. Я читала его романы три года, три года! - и только сейчас поняла, что люблю его. Видит бог, долог и труден был мой путь к этой любви, но, как мне кажется, именно такая любовь, когда она приходит, остается раз и навсегда.

После чтения я решила добить себя просмотром одноименного фильма Франко (какой же он умница, этот Джеймс, господи!) Смешала себе, так сказать, двойную дозу Фолкнера. Завела утюг, разложила гладильную доску - я так иногда компоную приятное с полезным, да. Но после того, как я один раз уронила этот утюг -просто мимо поставила и один раз припалила себе палец, поняла я – этот номер программы сегодня не прокатит. Выдернула вилку из розетки, бросила нахрен все эти тряпки, потому что –не пропустить ни одного кадра, ни одного взгляда, ни одной интонации-нельзя. Можно только захлопнуть рот, только не забыть приклеить себя к стулу, только примерзнуть глазами к экрану.

Неделю хожу под гигантским впечатлением этого убойного коктейля.

Вся книга – это подвиг и бессмысленность одновременно. Зачастую невозможно поставить между ними грань.
Личные проблемы героев оказываются важнее и сильнее нравственного долга, а высокие чувства легко уживаются с мелкими и эгоистичными.

У этой книги необычная тональность – она идет в диссонансе с ее содержанием.
Сухо и даже отстраненно рассказывает автор о трагедии глазами своих героев.

Мои же эмоции переходили все пределы, я боролась сразу с двумя желаниями: бросить и никогда не открывать эту книгу и дочитать не откладывая. Сильная, мощная, страшная вещь.
А самое страшное – с таким встречаешься в реальной жизни.

Одна из моих любимейших книг - Фолкнер "Шум и ярость". Почему-то ничего больше у этого автора не читала. И вот - "Когда я умирала". Это небольшой роман, за вечер можно осилить при большом желании.

Тот же стиль, та же мозаика историй и персонажей. Безумие здесь прямо таки главный персонаж. Есть некий Ан(у)с, жить с которым так тяжко, что жена наконец решила помереть. И хоронят её долго и нудно, чуть не лишаясь по пути конечностей и членов, семьи.

Наблюдаем апофеоз упрямства, косности, наигранной веры.

Каждая глава написана от лица разных персонажей, разными стилями, в виде некоего монолога. Ощущение абсурдности происходящего не отпускает ни на минуту. Зайдёт, конечно, не всем. Но мне зашло, люблю такой особенный авторский стиль и рваный сюжет.