Том 1. Рассказы. (1880-1885) Собрание сочинений в 8-ми томах в исполнении великих артистов сцены

Чехов, я тебя люблю вот именно за это.
За то, что один этот абзац можно читать очень долго, при этом явственно представляя описываемые кадры. Мне это представляется почему-то стилизованным под вестерн: много желтого цвета и света, колокольчик у входной двери звенит от ветра, городовой согнувшись потеет от бочки крыжовника за спиной. А Очумелов, как сутенер, идет в жару в шинели.

И тут случается информационный взрыв. Хрюкин выбегает из-за угла, запыхавшись и держа перед собой окровавленный палец. Все пошло не так. Спокойствие улетучилось. Стало попрохладнее. Желтый цвет перетек в синий.

Чья же собака укусила Хрюкина? Генеральская (погода меняется) или бродячая (надеть шинель или нет?).
Классный атмосферный рассказ. И не сразу допрешь, почему Хамелеон.

Я чуть-чуть поближе познакомилась с Чеховым, и я в полном восторге от его сарказма. Еще, еще, еще... дайте мне еще еще восхитительных сарказмов. Вот умеют некоторые люди применять его правильно, Чехов - один из них. И такие люди очень коррелируют с моим мировоззрением. Нет такой ситуации, над которой нельзя бы было посмеяться. Нет, романтик во мне тоже есть, но в последнее время он явно проигрывает внутреннему цинику.

Чехов рассказал в фирменном стиле анекдота совершенно современную ситуацию. Прохожего укусила за палец собака, тот пожаловался мимо проходящему городовому. Городовой, конечно же, начал выяснять чья же собака, со словами - вот шавка, пристрелить бы ее, но как только узнал, что собака генерала, тут же повернул нос по противоположному ветру. И так несколько раз его флюгером вертело. По Чехову смешно. Аж до бешенства. А ведь сейчас оооочень много таких лизоблюдов. Эх, ничегошеньки не меняется.

Когда читаешь «Хамелеон», без восторгов обойтись очень сложно. Удивительно гармоничное произведение. Читая его в который уже раз, хочется к чему-нибудь придраться… И пожалуйста, мне Очумелов представляется скорее не хамелеоном, а флюгером, поворачивающимся в ту сторону, куда ветер дует, благоприятный для полицейского надзирателя при том или ином раскладе.

Ещё интересно определиться с породой собачки. Чехов пишет, что это был «белый борзой щенок с острой мордой и желтым пятном на спине». Признаться, подумать, что столь породистая собака может быть бездомной или принадлежать обычному простому человеку?.. В этом мне видится близорукость поведения Очумелова.

Вообще, надзиратель, на мой взгляд, прописан Чеховым, как слишком глупый и недальновидный человек. В настоящее время этому чину в современной российской полиции соответствует участковый инспектор. Скажу вам определённо, по моему общению с участковыми работать подобный тип как Очумелов долго не мог бы.
Почему? Даже, если участковый неопытен (а по тексту Чехова этого утверждать нельзя), он очень быстро становится мудрым, так как сама жизнь его учит.
Сверху начальство постоянно дёргает, снизу население не даёт соскучиться, донимает самыми непредсказуемыми проблемами. Поэтому, извините, Антон Павлович, мне не верится, что Очумелов столь легкомысленно и быстро меняет свою точку зрения с каждым открывающимся новым обстоятельством.

Любой участковый, прежде чем делать выводы, старается учесть все привходящие вводные. Изучит все обстоятельства, постарается потянуть время, чтобы самому подумать. Эти люди никогда не спешат с решением. А тут Очумелов показывает себя перед местным населением, подведомственным ему, очень торопливым, глупым и недальновидным «флюгером», точнее, как у Антона Павловича, «хамелеоном», меняющим окраску под окружающую среду.

Как мне видится, для Очумелова наиболее правильным было бы сразу занять позицию стороннего наблюдателя, чтобы собрать все свидетельства, узнать как можно больше информации о происшествии, а принятие решения отложить до выяснения всего объёма данных. Но тогда надзирателю светила бы более удачная карьера, а рассказа бы не получилось.

Выходит, на глупости Очумелова и держится вся интрига произведения Чехова.

Фраза – «Она, может быть, дорогая, а ежели каждый свинья будет ей в нос сигаркой тыкать, то долго ли испортить. Собака - нежная тварь...»

Прочитано в рамках марафона «Все рассказы Чехова» # 547

Один из самых известных и популярных чеховских рассказов, героям которого в России целых два памятника установлено – в Таганроге и в Южно-Сахалинске… О встрече двух одноклассников – гимназистов спустя годы на станции железной дороги.

Оба радуются неожиданному столкновению. Тонкий, Порфирий, представляет жену и сына – гимназиста. Легко вспоминают свои школьные прозвища и проделки. Только оживлённое общение идёт до того момента, когда Тонкий узнаёт, что Толстый, «Миша», уже тайный советник, а это соответствует генеральской должности. В то время, как сам Порфирий ещё только коллежский асессор, а это примерно – капитан. Разница несопоставимая…

«Тонкий вдруг побледнел, окаменел, но скоро лицо его искривилось во все стороны широчайшей улыбкой; казалось, что от лица и глаз его посыпались искры. Сам он съежился, сгорбился, сузился...»

И Порфирий превратился в подобострастного нижнего чина, преклоняющегося перед вельможным начальством – «…ваше превосходительство... Милостивое внимание вашего превосходительства... вроде как бы живительной влаги...» И хотя «Миша» пытается вернуть дружеский тон в оборвавшуюся беседу, но Тонкий на ментальном уровне не способен теперь видеть в этом крупном начальнике своего одноклассника… Поэтому Толстый быстро прощается и уходит.

Казалось бы, можно только посмеяться над вбитым в нас россиян чинопочитанием, страхом перед высоким руководством, любым представителем власти… Конечно, если в вас этого совсем нет, вам уже не надо «по капле выдавливать из себя раба».

Фраза – «Толстый хотел было возразить что-то, но на лице у тонкого было написано столько благоговения, сладости и почтительной кислоты, что тайного советника стошнило. Он отвернулся от тонкого и подал ему на прощанье руку».

Прочитано в рамках марафона «Все рассказы Чехова» # 518

Для фельдшеров то утро выдалось непростым: Иван Яковлич, главный доктор и их начальник, уехал на охоту, а значит отвечать за всё теперь будут они; весть, надо признать, нерадостная, столько указаний, дел, ответственности... Пока Кузьма Егоров заливался цикорным кофе, его коллега Глеб Глебыч почти что лежал на столе, занимался бумажной работой и сердился, перья, понимаешь, отвратительные, а чернила-то, ради всего святого, как такой пакостью вообще писать можно! Как-то нужно, что поделаешь... И вот настала та самая страшная минута – кофе закончился, и пришлось им всё же взяться за работу: любитель цикория, надев клеёнчатый фартук, взялся за терапевтическую часть, ругатель чернил же отправился в аптеку, ибо был ответственен за фармацевтическую; рабочий день в земской больнице начался.

Пришло в тот день человек тридцать. У кого палец был завязан, у кого голова, у кого горло, у одного и вовсе сердце болело, но у отважных медицинских работников на всё был один ответ: сода. «„Дать чего-нибудь” на языке Глеба Глебыча значит „дать соды”». Про спирт тоже не забывали: «Вы мне спиртику какого-нибудь дайте, чтоб к сердцу не подкатывало», – и правда, чем же ещё больное сердце лечить. И прям-таки заворожило меня то, как один пациент спросил у фельдшера, мол, а можно ли ему жениться? Это было... внезапно. «— Нет, не советую! — Чувствительно вам благодарен», – надо думать, такой учёный муж во всех делах разбирается, даже в сердечных (что там про спирт...). Всех осмотрели, всех вылечили. Ну, как вылечили... «Кузьма Егоров скромно опускает глазки и храбро прописывает Natrii hydrocarbonas, т.е. Соду».

Антон Чехов знал о чём писал, уж сколько он таких врачевателей повидал, страстных любителей соды и спирта, и, надо думать, таких глебов и сейчас хватает, куда ж они денутся-то, такие везде есть. И можно было бы окунуться в не такое уж прекрасное далёко, но что-то не хочется, горько об этом не то что писать, а даже просто вспоминать, хотя столько лет прошло. Опять же, хороших врачей тоже хватало. Чего уж там, блестящих врачей. Но о них ли будешь вспоминать, когда перед глазами стоит образ дорогого человека, загубленного такими вот “специалистами”? Вот и с этим рассказом так вышло. Читаешь – смешно, вдумываешься – не очень, а уж когда вспоминаешь... Сода, понимаешь. И спиртом залить для закрепления эффекта. А может, для верности ещё и подорожником прикрыть? Тем самым, что исцеляет вообще всё. Исцеляет же?..

Простая ситуация: гражданину тяпнула палец собака, и обиженный укушенный взывает к справедливости мимо проходящего полицейского надзирателя. Распустив хвост аки павлин, надзиратель вопит! Оштрафовать! Истребить! Кузькину мать, значица, показать! А чья собака-то? Генеральская, говорите? Кхм... так это...

В самом деле!

Как Чехову удается буквально в несколько сотен слов, в пару страниц уложить так много смысла, столько материала для размышления, столько вопросов о нашей человеческой, порой такой скользкой натуре? Это гениально, его хочется читать запоем, от него не устаешь, и я просто хлопаю себя по рукам, чтобы не охватить все его произведения махом. Хочется растянуть на подольше, бережно доставать с полки, и аккуратно, по кусочку, по крупице, растягивая наслаждение, лакомиться.

Антон Павлович Чехов — один из самых известных драматургов, настоящий классик мировой литературы. Кто же не знает его бессмертные пьесы, гремящие на многих театральных сценах мира... А многие фразы и даже целые монологи стали не только крылатыми, но и большую часть из них можно цитировать просто по памяти.

Но помимо своих гениальных пьес, Чехов писал ещё невероятно талантливые рассказы. Лаконичные по сути, они просто огромны по смыслу. Бремя страстей человеческих можно прочувствовать в полной мере на каждой страничке, трагизм и жизненная драма идут бок о бок с любовью, порой опережая её на пару шагов. В каждом слове заложен яркий психологизм, а бывает, и тонкая ирония, и даже порой едкая сатира.

Хороший пример этому — как раз рассказ «Толстый и тонкий». Вот уж где мастер художественного слова развернулся в полную силу! Как искусно и талантливо Чехов обличает господствующие нравы, как точно подбирает словесные обороты, которые перерождаются в яркие, живописные картины! Моментально в голове формируются образы и моделируются ситуации. Волшебство, как оно есть...

Встретились на вокзале два друга детства. Не видели друг друга давно, чем не прекрасный повод похвастаться жизненными достижениями, что один из них и не преминул сделать. Только вся эта казавшаяся столь яркой и привлекательной мишура совершенно померкла на фоне чужих успехов.

И, казалось бы, небольшой рассказ, странные герои, мимолётная встреча, а Чехов буквально в двух словах сумел обозначить серьёзную тему — разделение общества на высшие и низшие чины, на тех, кто раболепствует перед теми, кто сумел обойти по карьерной и жизненной лестнице. И без лишних размусоливаний — скорый как выстрел финал, подчёркивающий, как тошно смотреть на такое поведение и отношение.

Чехов – непревзойдённый мастер в описании небольших сценок из семейной жизни. Для него характерно знание тончайших нюансов человеческой психологии. Вот и в этом рассказе Антон Павлович делится с читателями полным спектром развития мужской обиды – от внезапного возникновения до стремления простить обидчика.
И помилуйте! Как тут не обидеться и не вскипеть?! … «Придешь со службы домой голодный, как собака, а они черт знает чем кормят! Да и заметить еще нельзя! Заметишь, так сейчас рев, слезы! Будь я трижды анафема за то, что женился!» Тут муж вскочил, хлопнул дверью, ушёл к себе в кабинет и повалился на диван, уткнувшись в подушку. Дальше, естественно, идёт описание переживаний мужчины.

Первый этап – буря эмоций – «Хороша семейная жизнь, нечего сказать! Не успел жениться, как уж стреляться хочется!» Четверть часа молодой муж кипит от возмущения. Надо сказать, что мудрые женщины обычно дают мужчине время, чтобы всласть напереживаться. Вот и сейчас муж услышал за дверью лёгкие шаги.

Конечно, у него в голове мелькнула мысль – жена ищет возможность помириться. Но у него вторая стадия - «Ну, черта с два! Скорей повешусь, чем помирюсь!» Кажется, что тут жена правильно действует. Главное, не приставать к нему, пусть перебесится.

Дверь отворилась, кто-то робкими шагами направился к дивану. Муж уже готов принять извинения (третья стадия) – «Ладно! Проси прощения, умоляй, рыдай... Кукиш с маслом получишь! черта пухлого!»

Он стремится продемонстрировать, что спит, но, почувствовав за своей спиной тёплое тело, муж придвигается к спинке дивана. Это четвёртый этап – «Скоро начнем в плечико целовать, на колени становиться. Не выношу этих нежностей!.. Все-таки... нужно будет ее извинить. Ей в ее положении вредно тревожиться. Помучу часик, накажу и прощу...» То есть он уже готов великодушно простить провинившуюся жену… Тем более, что ощущает «прикосновение маленькой ручки»…

Собственно наступает последняя стадия – прощение – «Ну, бог с ней! Прощу в последний раз. Будет ее мучить, бедняжку! Тем более, что я сам виноват! Из-за ерунды бунт поднял...» Только вот, кого же здесь прощать?!...

Фраза – «Муж протянул назад руку и обнял теплое тело. - Тьфу!!. Около него лежала его большая собака Дианка».

Прочитано в рамках марафона «Все рассказы Чехова» # 460