Баргамот и Гараська. Рассказы

Мечта о войне

В этой повести есть что-то очень-очень странное.
Я говорю сейчас абсолютно серьезно, безо всяких иносказаний и метафор: она обладает неким гипнотическим воздействием на мозг читателя. Воздействием, которое пугающе далеко отходит от привычных рамок, в которых мы привыкли рассматривать проникновенность литературного произведения.
Она (я снова подчеркиваю: никаких преувеличений) оказывает на мозг чисто физическое воздействие, сходное с наркотическими веществами из группы депрессантов — расслабляет, затормаживает, замедляет мыслительные процессы, повергает в какое-то медитативное, созерцательное отчаяние и безнадегу.
Я бы сказал, что это чистейшее НЛП, если бы верил в действенность НЛП.

Endraum — Dreamlight (Teil Eins)

Эта небольшая повесть была прочитана за два часовых переезда в электричке.
Когда я ехал туда, за окнами было еще темно, а над головой мигала тусклая неоновая лампа — мигала неритмично, непостоянно, с едва ли не ощутимой тревожностью, как в банальных фильмах ужасов.
На обратном пути в моих ушах звучал вязкий, бездонный, убаюкивающий в летаргический сон «Дримлайт». Есть в этом извращенном противоречии нечто привлекательное.
Наверно, все это — музыка, свет, темнота за окном, собственное настроение — оказали не последнее влияние на восприятие этой книги. Но по силе ощущений это действительно было что-то с чем-то.

Играли ли вы в «Dead Space»? Этот ужастик срежиссирован по всем канонам голливудских бабкорубильных продуктов, но все же... Есть в его игровой атмосфере нечто специфическое.
Когда самый страшный звук — это тишина. Причем не та тишина, которая «перед» чем-то, затишье перед бурей, а другая. Та, что «уже».
Когда все эмоции, вся бездна ужаса и боли, всепоглощающего страха и отчаяния уже выгорела сама в себе, и осталось лишь тление легкой улыбки.
Когда уже можно смеяться.

Endraum — Dreamlight (Teil Zwei)

Таков и он, «Красный смех».
От людей уже остаются пустые оболочки, улыбающиеся и с мутью в глазах, равно как от понятия «непостижимый кошмар» остаются только буквы, бессмысленные знаки, которые перестали что-то значить.

Это не тяжелая книга, и ее нельзя назвать как-то по-особенному гениальной или шедевральной.
Она, простите за аналогию, легко и быстро «отпускает» без абстиненции.
Но когда берет — то берет за самое нутро и держит, как надо.

Это нужно читать под транквилизаторами, вот что.

Очень сильно.

Мне всегда интересно искать библейские отсылки и аллюзии в произведениях. И, конечно же, огромный интерес возник к целому произведению на библейский сюжет. “Елеазар” – это рассуждение или фантазия на тему того, что же случилось дальше с одним из людей, которых исцелил Христос. Он не просто был хромым или слепым. Лазарь умер и три дня тлел, пока не пришёл Спаситель. Читая отрывок из Евангелия, меня тоже мучил вопрос: "А рассказал ли он родным о том, что было Там?" Мыслей в голове становилось лишь больше, ведь человек видел загробную жизнь, он первым вернулся Оттуда. Естественно, Андреев никак не сможет дать ответ на этот вопрос, но ему интересна именно психология персонажа. Елеазар закрывается в себе и никому не говорит о загробном мире. Он больше уходит в себя, просто созерцая мир, а именно — солнце. Кажется, что он пытается избавиться от этой тьмы внутри, которую позже видят люди в его глазах. Но чем больше он уединятся от людей, тем больше они его боятся. По сюжету он встречается со многими людьми, и кто-то даже бросает себе вызов, пытаясь заглянуть в его глаза.

Это произведение о том, что нам не следует знать. Иногда проще жить и радоваться, не задавая себе вопросов. Ведь, узнав правду, мы уже не сможем раздумать или развидеть её. Отпечаток останется в наших глазах на всю жизнь.

Главные темы данного произведения война и безумие. Леонид Андреев как всегда великолепен... Он блистательно описывает безумие как нечто спящее внутри и пробуждающееся в нас в результате какого-то либо пагубного влияния из вне.

Такая страшная напасть безумие... Она убивает человека медленно и при этом лишая его свободы мысли и достоинства. И делает это медленно. Она становится твоим другом, живёт с тобой и медленно этот невидимый паразит пожирает разум человека.

Повествование очень сумбурное, сюжет всё время петляет и держит в напряжении. Поэтому читать сложновато, так как форма произведения непроста. С другой стороны наверное в этом и заключается его кошмарная прелесть.

Перед нами библейская история, но в новой интерпретации, под новым углом видения автора. "Шапка" общая: воскресший на четвертые сутки мужчина, две сестры, ну и имя более менее схожее Елеазар - Лазарь. Вот только библейский Лазарь прожил долгую праведную жизнь, а герой рассказа такой участи не удосужился.
Вернулся он домой и все крутятся возле него, одевают в наряды, пытаются вкусно накормить. Даже стол для гостей накрывают. А Елеазар, бывший шутник и балагур, сидит не выказывая эмоций. Не только внешний вид у него изменился, но и глаза. Взгляд стал страшным, глубоким и пустым. Стоит посмотреть ему на человека и всё, человек теряет себя, становится амебным и вскоре умирает.
Очень страшная история, окутанная могильным холодом. Читаешь и мурашки бегут по коже. Только в поле видимости появляется Елеазар, а ты уже непроизвольно отводишь взгляд, чтобы не смотреть в его глаза. Автор со своей работой справился на отлично, еще и оставив открытым финал. Сиди и думай, что стало с героем. Тему же воскрешения поднимать не хочется, уж слишком непосильный для нас орех.

Все думала, про какую войну пишет Андреев. Причем пишет так красочно, что становится жутко. Решила, что пишет про Вторую мировую, потому что была оговорка в тексте - "... прошло четверть века с прошлой войны". И только в самом конце я увидела дату - 1904 год.
Война - это ад, это одно из самых страшных событий человечества, и Андреев показал, в первую очередь, не то, как люди сражаются и погибают, как приходят искалеченными с войны, а показывает, как не выдерживает людская психика. Красный смех - это смех смерти и той же войны. Смех крови и тех, кто стоит в тени страшных боев. Земля стонет, человеческие судьбы меняются на корню. Те, кто увидел и прошел через ад, не станут прежними. Не каждая душа выдержит тяжелый груз последствий.
Тяжело читать, честно, тяжело осмысливать прочитанное и справляться с роем мыслей. А еще тяжелее справится со страхом, что может быть война.

Это, без сомнения, самая жуткая, больная и страшная книга, прочитанная мной о войне. Вымороченный невозможный ужас красным светом льется с каждой страницы, кровью сочится каждая буква, немым криком леденит руки, сушит губы.

Такого не бывает, не может быть, только весь кошмар в том, что очень даже бывает. Когда ее неразумные дети начинают истреблять друг друга - земля сначала плачет, сочится кровью, земля вся превращается в одну большую кровавую рану, а потом сходит с ума и начинает смеяться, тем самым красным смехом. Смехом жутким, пустым, каркающим. Огромная красная смеющаяся голова и ее сумасшедшие дети, которые бьют, колят, режут, грызут зубами в грохочущем экстазе войны. И уже не могут остановиться, нет ни конца ни начала, ни причин не следствий, только бесконечное безумие, оторванные руки, письма мертвых - живым, и мертвых - мертвым. Летит письмо, торопится, а тот, кто его написал уже лежит ощерившись в последней улыбке, и красный невозможный смех льется из его разорванного горла, сливаясь со стонами и криками, тех кто еще сможет написать хотя бы одно письмо, а потом вот так же ощериться, упадет, чтобы больше никогда не встать.

Жуткое произведение, открывающее всю невозможность, нелогичность и бредовость войны, шизофренический горячечный бред, ставший явью, и навью. И на земле и под землей, льется во все стороны красный свет, грохочет красный смех, и не смолкнет и не утихнет, тысяча убитых, тридцать тысяч убитых....

Массивный, мрачный автор, чьи произведения глубоко воздействуют на меня. Так вышло и с этим рассказом.

В нем автор переосмысливает евангельскую легенду о Лазаре, воскресшем на 4й день. Но если в Библии это пример чуда, сотворённого Христом, то у Андреева все как раз наоборот.

По сути, у Андреева Елеазар - это то, что мы называем "зомби". Он мертвый среди живых. И это вообще ни разу не чудо. Теперь живые не могут выносить взгляда Елеазара, однажды соприкоснувшегося с Бесконечным, с Великой Пустотой.

Все мы знаем, что мы смертны, что смертны наши близкие, мы наблюдаем смерть со стороны, пока не приходит наш собственный, единственный раз умирать. Но "знание ужасного - не есть ещё ужасное, и что видение смерти - не есть ещё смерть".

А ещё в самом начале рассказа меня ужаснула мысль (она не высказывается автором, но мне пришла в голову): ведь Елиазару придется умирать во второй раз...

Читатели в отзывах часто сетуют на слишком мрачный настрой произведений Андреева. Что, мол, ну нельзя так смотреть на жизнь; как вообще жить, если все видеть в столь темном свете. Я этих мнений не разделяю, но понимаю. Так что если не боитесь подобных тем в литературе, обязательно прочитайте "Елеазара". Андреев великолепен в своем проникновении в мрачные глубины нашего бытия.

“Сейчас прекратите войну, или…” А что или…? И предложить нечего, и напугать нечем.
Война – это страх, безумие. Лихорадочная деятельность живых сменяется отупением, только мертвым уже не до чего нет дела. Стоит на секунду замереть, и мир вокруг кажется окутанным маревом, галлюцинацией сумасшедшего, с вечным солнцем в вышине. И все, о чем мечтаешь, о чем грезишь в этом сюрреалистическом пейзаже, - это родной дом, жена и сын, голубые обои и пыльный графин на столике. Картинка из прошлого, а может из настоящего, где все хорошо, привычно, нормально. Можно прикрыть глаза, вспомнить, уцепиться, сохранить рассудок.

Но даже если вернешься домой, если найдешь дорогу обратно, война приползет с тобой, в тебе. Война и безумие. Страшная книга, от нее просто дрожь по телу. Осязаемое сумасшествие. Зараза и чума.

А не было еще ни Первой, ни Второй мировой.

Пожалуй, нет более подходящего эпиграфа для этой повести.

Всё происходящее здесь подобно верёвке без начала и конца – она вьётся, постепенно затягиваясь петлёй на шее. Петлёй, которую невозможно с себя снять. Петлёй, узел которой невозможно ослабить или развязать, ибо нет у верёвки концов, за которые можно было бы ухватиться. Концы её теряются в двух параллельных безднах.

Читая это произведение, постепенно начинаешь чувствовать, что заболеваешь безумием. Причём болезнь эта подкрадывается к тебе исподтишка – сначала вселяя ощущение, что ты являешься просто сторонним наблюдателем чужого умопомрачения, а потом незаметно становясь неотъемлемой частью тебя самого.

Ужас, безумие и война здесь неотделимы. Это трёхглавый дракон, против которого нет оружия, который превращает в пепелище и руины всё на своём пути и сеет вокруг себя боль, отчаяние и нежелание жить.

Но "Красный смех" - не только притча об этом трёхликом чудище. Эту повесть, написанную на самой заре 20 века, незадолго до первой мировой войны и задолго до второй, можно расценивать ещё и как грозное предостережение всему человечеству.

Только вот почему человечество никогда не прислушивается к пророчествам и не присматривается к знамениям? Не по причине ли хронической слепоглухоты?

Андреев – мой любимый отечественный мистик. Не знаю, насколько литературоведы бы одобрили эту характеристику, но для меня это – так. У кого, как не у Андреева, получится изобразить такую страшную, вязкую грань между реальностью и чем-то потусторонним?

Лучше всего Андрееву дается безумие. Никто так не пишет безумие, как он – плотным, осязаемым, неизбежным, всепоглощающим, очень страшным.

Конечно, повесть о безумии войны Андрееву удалась блестяще.

Как еще объяснить, что люди начинают тысячами вырезать друг друга? – только всемирным, всеобщим безумием, которое захлестывает планету, и скоро не останется на ней ни клочка места, свободного от красного сияния и холодных трупов.

Самый, пожалуй, сильный образ – поле раненых, кажется, бесконечное поле, полное мертвых и умирающих людей, земля, источающая багровый отсвет и протяжный стон.