Баргамот и Гараська. Рассказы

Прочитала эту книгу потому, что она была в списке рекомендованной литературы по программе. И то, если бы не практическое занятие по этому произведению, вполне возможно, что для меня этот рассказ так и остался бы всего лишь одним из пунктов списка. Из тех, которые случаются каждый семестр, когда просто не успеваешь прочитать весь объем и чем-то приходится жертвовать. Но как же я рада, что в моей жизни случился этот рассказ! Какая-то частичка меня навсегда осталась погруженной в этот текст. Это как-будто читаешь и понимаешь, что написано об очень серьезных, глубоких и сложных вещах, написано гениально, а в чем заключается гениальность объяснить сложно. Возможно, в характерах двух братьев, главных героях рассказа? Или в характере Войны с ее безудержным Красным смехом, которая на самом деле является главной героиней? Или же талант автора проявился в симбиозе образов, сюжета, композиции и языка? Наверное, последнее.

Мне кажется, это произведение не может оставить равнодушным никого. Мы видим жизнь героев, которая постоянно находится на грани безумия: один – солдат, воюющий на фронте, второй – его брат, воюющий со своими внутренними призраками. Слишком много личностных чувств, слишком много боли на этих станицах, слишком много безумия и слишком тонкая грань между сумасшествием и осознанной жизнью.
Сначала этот рассказ назывался «Война», но позже автор заменил его на «Красный смех», что было совершенно неслучайно. Красный встречается тут везде: красная кровь, красный закат, рассвет, туман…и красный смех – ужасающий, страшный смех Войны, звучащий так часто и так звонко, что порой прям дрожь по телу пробегала.

Хочется только сказать, что не дай Бог нам когда-нибудь узнать, что такое война. Но читать такие вещи нужно, чтобы знать, от чего беречься и что нельзя допустить.

О войне

бессмысленной, нелепой, беспощадной, сумасшедшей... самая глупая и жестокая выдумка человечества...

Ещё в школе меня поразил Леонид Андреев со своим "Красным смехом". С годами, перечитывая его время от времени, я всё больше убеждаюсь, что передать атмосферу этого безумства ни у кого ещё наверное так не получалось.... на войне наверное лучше много не думать...иначе сойдёшь с ума...

Что-то огромное, красное, кровавое стояло надо мною и беззубо смеялось.

- Это красный смех. Когда земля сходит с ума, она начинает так

смеяться. Ты ведь знаешь, земля сошла с ума. На ней нет ни цветов, ни песен,

она стала круглая, гладкая и красная, как голова, с которой содрали кожу. Ты

видишь ее?

- Да, вижу. Она смеется.

- Посмотри, что делаете у нее с мозгом. Он красный, как кровавая каша,

и запутался.

- Она кричит.

- Ей больно. У нее нет ни цветов, ни песен.

Леонид Андреев
"Красный смех"

И в комнате посветлело бледно-розовым мертвым светом...

Спасибо, ЛайвЛиб.
Я на главной увидел рецензию на этот небольшой рассказ, почитал рецензии, познакомился с писателем, его биографией и понеслось...
Это очень страшный рассказ. Очень!!! Я после его прочтения ночь спать не мог.
Передо мной прямо вставали эти сцены, которые Леонид описал так натурально, так правдоподобно.
Особенно последняя сцена. Стивен Кинг просто отдыхает. Я читал последние строки и видел всё на яву. Несмотря на позднюю осень, я решил выйти в парк и почитать сидя на лавке. Зря, зря я так решил. Уж лучше бы сидел в своём кресле и пил бы чай, а так... Так они вставали прямо передо мной. Эти трупы, эти ни в чём не повинные люди, которых забрала война... И как-то сразу захолодало, стало не по себе. Дрожь пробежала по всему телу. Я встал и пошёл домой. Я смотрел в мрачное, пасмурное небо и радовался, что живу в мирное время.
Этот рассказ пронизывает холодом, обречённостью с ног до головы и ты уже не может из него вырваться, сходя с ума вместе с героями.
А после прочтения остаётся лишь ужас и пустота. И ещё безумие...
Война... Люди убивают друг друга ни за что, стреляют в своих же, потом видят их в лазарете, возвращаются домой калеками...
"Живут", постепенно погружаясь в пучину мрака, погружаясь в себя... Оттуда нет возврата...

Красный смех безумья мрачно реет
Над пустым, измученным умом...

Я конечно ждал антивоенное произведение, но не НАСТОЛЬКО антивоенное. Это более озлобленное на войну произведение, чем "Смерть героя" Олдингтона, а это постараться надо. Если "Смерть героя" больше ощущается как манифест, импровизационный, отчаянный выкрик в лица зачинателей войны, то "Красный смех" это методичное моральное уничтожение войны как явления в её самости. Это более холодное, более сдержанное и аллегоричное произведение. И оттого более тяжелое. Настоящий памятник русской литературной традиции Оно буквально раздавило меня душевно. Наверное это неотьемлимая часть читательского опыта. По-настоящему сильное произведение.

Помню как-то читал давно, ещё в подростковом возрасте этот рассказ, и он тогда меня неприятно поразил, оставил жирный красный осадок в душе. Сейчас я ещё помню, про что сюжет, но забыл подробности, поэтому решил перечитать. И я уже не такой наивный, и я уже "избалован" большим количеством историй, даже не всегда прочитанных, а увиденных в реальности. Но этот рассказ снова меня поразил. Снова остался осадок внутри, а в голове как-будто зазвучал "смех". Андреев мастер слова, мне больше нечего сказать. ТАК передать безумие и боль войны - это надо уметь. Читаешь, и как-будто строки в душе выцарапываются иглой.

«Но уже был мертвец, и глядел, как мертвец. Так страшно не глядит ни живой, ни воскресший.» (Н. В. Гоголь, «Страшная месть»)

Из всех русских классиков, на мой взгляд, Андреев писал наиболее страшные рассказы и повести – с ним в этом плане может сравниться разве что Гоголь. Да, кошмары Андреева чаще всего иного толка, они сюрреалистичны и фантасмагоричны, в них меньше традиционных мифологических образов, на которых обычно строится литература ужасов. Но как минимум один из них можно назвать классикой мистического ужаса – и это «Елеазар».

Максим Горький писал, что Елеазар, возможно, является лучшим произведением о смерти в мировой литературе. И действительно, этот рассказ буквально пропитан фатализмом и ощущением страшной неизбежности. Большая часть рассказа – повторяющиеся, создающие эффект нагнетания описания Елеазара и его взгляда. И если внешность воскресшего наделяется подчеркнуто телесными, трупными чертами – «тяжелый», «тучный», «сине-багровая рука» и т. д., то взгляд Елеазара наоборот, воплощает нечто чуждое материальному миру – пустоту и бесконечность. Однако это сливается в едином образе смерти, как ее приметы в обоих мирах, физическом и духовном – то вдруг Елеазар, словно питаясь тьмой, становится больше в сумерках, то взгляд его наполняет людей физическим ощущением могильного холода. Подробно и многословно пытается автор передать невозможный ужас этого взгляда – в результате получаются почти стихи, в которых слышны отголоски Книги Экклезиаста: «…ибо не стало времени, и сблизилось начало каждой вещи с концом ее: еще только строилось здание, и строители еще стучали молотками, а уж виделись развалины его и пустота на месте развалин; еще только рождался человек, а над головою его зажигались погребальные свечи, и уже тухли они, и уже пустота становилась на месте человека и погребальных свечей…»

Нагнетание безысходности и неизбежности начинается с первых строк. Автор возвещает о «зловещих странностях» воскресшего как бы раньше, чем это замечают персонажи рассказа. С самого начала читатель подготовлен к явлению какой-то чудовищной тайны, которая и раскрывается неумолимо и пугающе, не в силах раскрыться до конца. В этом, пожалуй, и есть главное отличие «Елеазара» от типичного мистического рассказа ужасов: здесь нет грани, за которой заканчивается нормальная обыденная реальность и начинается сверхъестественный ужас. Точнее, граница эта вынесена за пределы повествования – оно об ужасе свершившемся и только о нем. Если провести аналогию с кинематографом – перед нами не стандартный фильм ужасов, в котором до условного «поворота не туда» или открытия «ящика Пандоры» все более-менее нормально, а артхаусный сюрреалистический кошмар, с первых кадров взрывающийся шокирующей фантасмагорией.

Впрочем, сюрреализм – это скорее о «Красном смехе», другом, не менее страшном и не менее замечательном произведении Андреева. «Елеазар», на первый взгляд, не так уж далек от реальности. Но не сгустил ли автор краски?

Дело в том, что, хотя обычно человек не думает о смерти, но и полностью абстрагироваться от нее не может. Да, никакой уверенности в своем бессмертии у человека, если он только не религиозный фанатик, нет. В глубине души каждый одержим танатофобией, ибо это проистекает из примитивнейших инстинктов. Отсюда и характерная жажда «оставить свой след в мире»; здесь берут начало побуждения и альтруиста и эгоиста; на осознании конечности бытия базируется мировая философия. Все, что делает в жизни человек, он делает перед лицом неминуемой смерти; и подсознательно он чувствует это, если даже не задумывается. Тем более, может ли человека ужаснуть отдаленная перспектива гибели человечества и Вселенной?

И не надо никакого страшного вестника смерти – мысль о конечности бытия элементарна. Просто человеческая психика хорошо защищена от таких мыслей – иначе люди давно вымерли бы от тоски и ужаса. И разве так непереносимо пугает людей Ничто, если некоторые добровольно уходят в него?

Или же все-таки Елеазар нес в себе какую-то иную тайну, кроме небытия, и три дня не стали для него одним мигом от смерти до воскрешения? Но если для автора «непостижимое там» — не просто небытие, то рассказ теряет всякий философский смысл и становится просто пугающим мысленным экспериментом, наподобие «Долгого джонта» Кинга. Максимилиан Волошин в статье о «Елеазаре» Андреева указывает на наиболее вероятный первоисточник подобной трактовки библейского образа – поэму Дьеркса «Лазарь». Но дело-то как раз в том, что у Дьеркса Лазарь за гробом познал божественную истину, знание которой и сделало для него дальнейшее существование в нашем мире непереносимым страданием. Его стремление к солнцу – стремление к обретенной и утраченной гармонии единения с Богом. Елеазар Андреева просто движется на свет солнца, слепо, как насекомое, потому что только его слепящий свет способен на время изгнать из его души холод могилы и дать ему возможность почувствовать реальность своего существования.

Собственно, единственную нормальную реакцию на взгляд Елеазара мы можем видеть на примере Цезаря. Его поведение и чувства абсолютно психологически достоверны. Но как получилось, что раньше Елеазару попадались только ипохондрики и невротики?

Итог: очередная характерная для Леонида Андреева провокационная трактовка библейского сюжета. По сути – изложение идей Книги Экклезиаста в форме рассказа ужасов. Рассказ действительно обладает гипнотическим эффектом, внушающим чувство мистического страха – если не вдумываться в психологические тонкости. Один из самых страшных рассказов русской литературы, по нагнетанию зловещей атмосферы сравнимый разве что со «Страшной местью» Гоголя.

Оценка произведению: 9 из 10 (отлично).

Оценка «страшности»: 5 из 5 (шокирует).

Рецензия написана 21.11.2013.

Возьмите "Фараон и хорал" и перепишите его полностью, оставив при этом что-то неуловимо то.
Пасха, фараон городовой Баргамот и приблудный Гараська. Только, в отличии от О.Генри, изменение к хорошему чувствуется в обоих. Да и концовка скорее оптимистичная, чем ироничная. Но! (куда же без него) при всем этом история более горькая: тут и маленький человек-винтик, и презрение к другому (чего американец О.Генри себе не позволяет), и лицемерность воскресного дня, хотя и с правом на чудо. За эту улыбку в обыденных и грязных декорациях, за сочетание двух тональностей Андрееву благодарность и уважение.

Жаль что Андреева сегодня мало читают, а ведь от некоторых его рассказов, я думаю, не отказались бы такие писатели, как Стивен Кинг, или Лавкрафт, или По. Например, я с удивлением увидел, что на рассказ "Он" нет ни одной рецензии! Это стыд и позор, господа. А ведь язык Андреева и ощущения, которые вызывает его проза в своих лучших вещах (таких как "Елеазар", "Он", "Стена", "Красный смех", "Черные маски", "Бездна", "Молчание", "Тьма" и т. д.) иной раз посильнее вышеперечисленных писателей. И это не субъективизм. А учитывая, что он творил вначале 20 века...

Насчет "Елеазара". Ну, при прочтении этого рассказа я почему то не раз вспомнил кинговское "Кладбище домашних животных"... Все мы знаем историю возвращения к жизни Лазаря, но что он видел, пока был мертв и чем вообще закончилась эта история? Ведь в Библии все обрывается на пире Лазаря с Христом (причем оживив его, Иисус не убрал следы, оставленные смертью за несколько дней: трупные пятна, следы тления). В "Елеазаре" Андреев продолжит и доведет эту историю до конца. И не беритесь за это произведение любители хэппи-эндов и натянуто-радужных концовок. Здесь не будет никакого чуда. Все очень плохо. Никакой надежды или даже маленького просвета. Мрак помноженный на Вечность.

Произведение, будто иллюстрация к картине К. Брюллова "Парижская комунна": толпы и толпы сдвинулись с разума и теперь бредут в неизвестность, скрипя шестеренками истории под лозунг:

Самым страшным в повести Леонида Андреева является дата её написания - 1905 г. Вероятно, во времена Второй мировой он выразил бы свое отношение к озверевшим соотечественникам в стиле Поллока или Пикассо. Но в книге нет осуждения ни марионеток военного спектакля, ни кукловодов, лишь понимание и горечь.

Уж коль планета сдвинулась с орбиты, так дай нам Бог сойти с ума! Постмодернистическое воплощение военных действий ещё до применения даже первых химических атак наиболее ясно объясняет, почему так писал Велимир Хлебников и зачем Казимир Малевич мыслил квадратами.

Была алая заря.
Стал красный смех.