Собрание сочинений в 6 томах. Том 1. Колымские рассказы. Левый берег. Артист лопаты

Шаламова в основном знают по "Колымским рассказам", а ведь есть у него и более ранние вещи, написанные ещё до лагерей. Поскольку я вообще люблю нашу литературу начала того века и часто нахожу в ней что-то себе по вкусу, решила познакомиться с шаламовскими рассказами 30-х годов.

Хочется назвать это "плакатной литературой" - хотя, безусловно, качественной плакатной литературой. Яркие краски, утрированные контуры, слегка наив, немного нереалистично, и да, прекрасно видно, как беспроигрышно подобраны симпатичные и антипатичные образы, к каким чувствам апеллирует автор, на какие точки он давит и как всё это работает. Ну и какая разница. Плакаты, между прочим, тоже нужно уметь рисовать.

Всё это верно для части "про них" (нацистов, например) - здесь действительно сильно и затрагивающе, мораль и посыл не пришиты нитками, а естественным образом вырастают из самой истории. Это уже потом задумываешься, что агент-провокатор и допросчик в тюрьме - обычно разные люди, а тот факт, что человек с амнезией "на автомате" толкает речь на демонстрации (как до того "на автомате" наладил автомобиль), дискредитирует саму идею демонстраций. Но и правда, к чёрту реализм, оно для другого.

А вот при переходе к части "а посмотрите, как хорошо у нас" авторский стиль вдруг резко бледнеет и теряет в выразительности. Становится заметно, что это именно плакат, причём довольно посредственный. Или даже нет, не плакат - попытка что-то построить из кубиков, больших неуклюжих кубиков, с которыми строитель, вдобавок, не очень умеет обращаться.
И нет, дело явно не в разнице тем - у иных авторов "новые стройки" описываются порой весьма вдохновляюще... Может, в случае Шаламова, это просто действительно было "не его"? Другое амплуа, так сказать? Сделать страшное и мерзкое - эффектным и почти красивым, притом так, чтоб оно не перестало быть мерзким... Это пожалуйста, это у автора получается на отлично. Про что-то "мирное и светлое" - ну... вас это картоночка не устроит?

PS. Тот редкий случай, когда всерьёз хотела бы поговорить с автором: не пофилософствовать о жизни, а спросить про вполне конкретное. Ведь если тридцатые, то это человек, который уже участвовал в демонстрации против Сталина и даже уже успел отсидеть после первого ареста. Почему эта тема не всплывает вообще никак, ни в единственном намёке? Не надеялся обойти цензуру? Считал не столь важным, как производственные успехи? Или намёки всё же были, а я не считала?
Серьёзно - вот просто интересно было бы знать.

В этих рассказах я, наконец, увидела ту мерзость, безысходность и ужас, которые ожидала у Солженицына в «Одном дне Ивана Денисовича». И если там это промелькнуло только в конце, то здесь неправильностью происходящего пропитаны все рассказы.

Я верю и этому автору, и тому. Но всё же склоняюсь к Шаламову с его мнением о том, что человек меняется под гнётом обстоятельств, ведь единственное, что становится важным, это выжить.

Каждый рассказ вместе с другими составляет единый скелет происходящего в лагерях с людьми. В них разбираются различные по чину люди с разным прошлым, но объединённые одним настоящим.

Читать определённо.

А нейтральная оценка потому, что такие вещи вне конкуренции.

Это произведение не нуждается в каких либо отзывах и комментариях. Освенцим без печей - так называл Шаламов колымские лагеря. Мало кому удалось в них выжить, выстоять и остаться нравственно не сломленными. Варлам Шаламов отбыл в этом аду восемнадцать лет... «Колымские рассказы» - реальный исторический документ человеческой боли, выносливости, смерти. Документ человеческого подвига. Это нужно читать, чтобы знать! Чтобы помнить! Чтобы хоть как-то кратко описать чувства автора, стоит привести одну цитату: * Все человеческие чувства – любовь, дружба, зависть, человеколюбие,милосердие, жажда славы, честность – ушли от нас с тем мясом, которого мы лишились за время своего продолжительного голодания. В том незначительном мышечном слое, что еще оставался на наших костях, что еще давал нам возможность есть, двигаться, и дышать, и даже пилить бревна, и насыпать лопатой камень и песок в тачки, и даже возить тачки по нескончаемому деревянному трапу в золотом забое, по узкой деревянной дороге на промывочный прибор, в этом мышечном слое размещалась только злоба – самое долговечное человеческое чувство.

В. Шаламову удалось написать о жизни в лагере без лишней политики, без лишней грязи в сторону той системы. Как мне кажется, перед писателем стояла совсем другая задача, а именно показать изнанку жизни. Сразу хочется оговориться, что тюрьма, шарашка и лагерь это три принципиально разные вещи, разница между которыми для меня была недостаточно очевидна до поры до времени, а В. Шаламов пишет именно о лагерях. (В Колымских Рассказах есть история о том, как зеки из тюрьмы считали, что в лагере лучше...)

Этот цикл никак не связан, каждый рассказ это отдельная история. И эти истории мне напоминают заколачивание гвоздей в гроб: каждое слово, каждый поступок забивает по одному гвоздику в гроб нормальной жизни, а самое последнее предложение в любой истории это самый сильный удар молотом по сердцу.

В своей книге "Колымские рассказы" В. Шаламов отразил тему лагерей. Я, конечно, и до этого знала эту нишу в истории нашей страны, но никогда не сталкивалась с ней настолько близко. Вообще, я не в ладах с историей. Эта книга заставила меня по другому взглянуть на людей и на нашу страну в целом. Чем мы были и к чему пришли.
Я не могу выделить какой-то отдельный рассказ из сборника, этого просто нельзя делать. Я начинала и бросала эту книгу, впадала в депрессию и злилась, плакала и смеялась. Писатель воспроизводит виденные им неоднократно ситуации и атмосферу безысходности, морального тупика. Состояние героев Шаламова приближается к «зачеловеческому». Заключенные каждый день теряют физическое здоровье и рискуют расстаться с психическим. Тюрьма отнимает у них все «лишнее» и ненужное для этого страшного места: их образование, опыт, связи с нормальной жизнью, принципы и моральные ценности.