Иуда Искариот. Повести. Рассказы

Прочитал эту книгу потому, что Дмитрий Данилов упомянул её в Саша, привет! . Да ещё как знатно упомянул! "Рассказ о семи повешенных" вроде бы сильно повлиял на, так сказать, всемирное мироощущение. Книгу перевели на множество языков, и её прочитал буквально каждый.
Гаврило Принцип читал перед тем как убить эрцгерцога. Было любопытно попробовать понять, не эта ли книга явилась триггером первой мировой войны. Думаю, всё же книга не виновата, по крайней мере, у меня она вызвала (в очередной раз) отвращение к терроризму любого вида, равно как к профессиональным и бытовым убийцам (там есть и такие тоже).

Книга хороша в другом смысле.
Это в чистом виде произведение экзистенциализма. Сартр, наверное, читал перед тем как писать "Стену". Его книга незабываема, но, честно говоря, у Леонида Андреева получилось лучше. В отличие от Сартра, он не стал добавлять в конце чудес или занимательности сюжета, и это, по-моему, правильно. И у него, и у Сартра всё сказано ещё до финала. Перед лицом смерти всё это лишнее.
(Если что, Сартра я люблю, а раньше любил ещё больше. И "параллельного ему" Камю тоже.)

С одной стороны, полезно точно знать дату собственной смерти. Можно подготовиться без спешки, дела завершить, сказать всем что требуется сказать...
При этом, если впереди ещё есть десятилетия, о точном часе, а тем более минуте задумываться не приходится. Однако, когда тот день приблизится или настанет, тут уже, я думаю, и часы будут важны, а потом и минуты. И без спешки что-либо сделать вряд ли получится: мысли не позволят.
Так что лучше всё же скончаться внезапно. И уж точно не хочу провести годы или месяцы, разваливаясь постепенно, когда время-X более или менее определено, но считать его уже недосуг.

Вспомнил кое-что из своего раннего детства. Тот момент, когда я впервые в жизни осознал направление времени.
Не помню, ни когда это было, ни где. Помню настенные часы с секундной стрелкой. Я смотрю на них лёжа. Точно не знаю, но кажется, это летнее утро, светит солнце... Секунды идут, и я понимаю, что вот этой секунды, которая только что прошла, не будет больше никогда.

Хорошая книга, всем рекомендую.

Эта повесть произвела на меня удивительное впечатление. Прочтя последнюю строчку,я несколько минут не могла очнуться от странного оцепенения. "Иуда Искариот" потрясающе красиво и пронзительно написан. Произведений, переосмысливающих Новый Завет, всегда было и будет много. И кажется,что повесть Леонида Андреева (о которой даже не все знают) неизбежно должна затеряться среди сотен подобных книг. В одном из отзывов на книгу я прочла,что "конечно,"Иуда Искариот" после Брауна уже не потрясает". Конечно же,не потрясает - ведь Андреев не выискивает в Евангелии каких-либо "жареных" фактов,призванных перевернуть устоявшееся представление о давно знакомых обстоятельствах и людях. Нет,автор "Искариота..." смотрит вглубь,в тайники человеческой души,души Иуды из Кариота,рыжего Иуды Предателя,который...любил преданного им Сына Божия. Да,любил! Идея не нова,она провокационна и может вызвать негодование глубоко религиозных людей. Но если допустить,что Андреев писал не только об Иуде,о его неприкаянной отверженности,вызвавшей у меня глухую жалость (да,жалость...),но и о каждом из нас? Я понимаю Иудин порыв,толкнувший его на страшное преступление. Он хотел,чтобы люди увидели в Пророке из Галилеи Мессию,а они увидели преступника. Он хотел,чтобы люди увидели в Нем Царя Царей,а они увидели оборванца... Иуда по природе своей,отличной от природы других учеников Христа,не может примириться с людской слепотой. До самого последнего мгновенья он надеется,что толпа одумается и спасет Иисуса. Для него совершенно неважно,что будет предречённое Воскресение Христово. Что оно ему,когда на земле,здесь,сейчас,в эту минуту Иисусу приходится жестоко страдать?! Что оно ему,когда от любимого им Учителя бежали все те,кто до хрипоты спорил о праве занять первое место в Царствии Его?! Иуда - приверженец деятельной любви,любви не боящейся смерти и боли ради любимого. Только не лучше ли вовсе не предавать? Зачем?! Ведь от страшных слов: "Я продал вам невинного" едва ли станет легче...

... Повесть прекрасна. Такая маленькая и такая глубокая. Я счастлива,что прочла ее.

Слушала со смешанными ощущениями. Чувствуется, что "Рассказ ... " написан мужчиной и для мужчин. Очень подробно описывается ожидание смертной казни пяти мужчин. У каждого из них есть своя история. Немного, но есть. Трое политических, двое бытовуха.  Но меня больше интересовало как выглядят женщины в повести.

Посмотрим подробнее женский вопрос. Перед нами две девушки террористки. У одной нет имени, только кошачье прозвище Муся. Бледная, хрупкая, но сильная духом. Вторая румяная и краснощекая Таня Ковальчук. Муся на страницах повести останется бледным ангелом, которая перед смертью предаст подругу ради дрожащего разбойника. Почему Андреев оставляет заботливую и всепрощающую Танечку одну? Почему в последние минуты ей приходится пережить ещё и предательство Муси?  Таня ведь простит и переживет, не то что убийца и вор Цыган.

Ещё женские образы в повести - это матери Сергея и Василия. Матери Сергея муж закрывает рот и не дает ни сказать, что она хотела, ни поцеловать, ни обнять сына, как её душа делает. Все должно быть как он себе всю ночь придумывал. Но мать не стала молчать, она спросила: - а как же я?

На свою мать на свидании Вася привычно кричал. Как муж и все сыновья на неё кричали. Глупой и забитой женщиной показана мать Василия.

При прослушивании повести сочувствовала юным девушками, которые поверили старшему товарищу Вернеру; матерям, которые скоро потеряют сыновей. Больше всего зацепила мои чувства сцена прощания родителей с Сергеем.  Переживания Сергея, Василия, Вернера, Цыгана и эстонца шли фоном. Далеки от меня убийства, даже ради "высокой цели", ну и расплата за это. Сложное время, когда молодые и умные люди вместо созидания разрушали старый мир взрывая царей, министров и генералов. Повесть полезно почитать каждому юноше для лучшего понимания жизни.

Как жалок сумасшедший, доказывающий, что совершенно здоров! Как бы разумно он себя не вёл, в каждом его поступке, в каждом слове мы разглядим болезнь. Всё против него. А теперь подойдëм к делу с другой стороны: если абсолютно здоровый человек надумает симулировать душевную болезнь, то ему придётся вести себя, как умалишённый, то есть доказывать, что он здоров! Ведь если он будет указывать на своё сумасшествие, то ему никто не поверит, так как настоящие больные всегда твердят обратное:

Я, вероятно, вас совсем запутала, но в этом то и состоит главная мысль рассказа:

• Притворялся ли убийца сумасшедшим, чтобы убить, или убил потому, что был сумасшедшим?

  Автор любезно даёт возможность каждому читателю самостоятельно найти ответ на этот запутанный вопрос.

Повесть, написанная в форме дневника. Ведет его житель Петрограда, немолодой женатый мужчина. Изливать свои мысли на бумагу его побудило начало войны – Первой мировой войны.
Илья Петрович опасается, что только бумаге можно доверить свои сокровенные мысли по поводу начала войны: он ее не желает. Он ее не просил. Она ему не интересна. Она ему мешает, она отнимает у него заслуженные блага. Если бы его, невзирая на возраст, отправили на фронт, он бы, конечно, отдал долги родине, но его не призвали – и он искренне этому рад, ему хочется жить. Все это, конечно, идет в разрез с патриотичными настроениями в городе, и даже родная супруга Ильи Петровича вряд ли его поймет: она все больше времени проводит в лазарете, ухаживая за ранеными.
Жизнь какое-то время идет свои чередом, но война все больше засасывает: брат жены, Павлуша, где-то на фронте, его мать от волнения дряхлеет и сдает, дети болеют, а все врачи в городе заняты с ранеными.

Постепенно, конечно, война пересилит Илью Петровича. Эту ношу с каждым днем тяжелее тянуть.

И вот вопрос – и какое же восприятие войны правильное? Всего себя отдать, жизнь бросить на защиту государства? Или помнить, что ты не просил и не желал этой войны, не ты ее развязал?
А нет ответа.

Небольшое по объему, но широкое по охвату исследование. Предмет исследования – взаимоотношения человека и смерти. Даже не так – человека и его осознания собственной смертности.
Что происходит, когда дата и час свидания с костлявой назначены, и пошел обратный отсчет? О, происходит разное. Но ломает, корежит, встряхивает, перестраивает, потрясает – всех. Андреев заставляет смерть распахнуть свои объятия навстречу семерым (а на самом деле даже восьмерым) очень разным личностям – отличающимся интеллектом, социальным положением, жизненными принципами, моральными опорами.

Как, наверное, и вся проза Андреева, это чудовищно страшно и невыразимо красиво.

Интересный рассказ, который представляет из себя записки человека, совершившего убийство. Причем убийство спланированное, и убил он человека, который считал героя своим другом и доверял ему.
Та "мысль" о которой в названии идет речь, как мне показалось, имеет двойное значение. Мысль - как мыслительный процесс главного героя, которому он явно поклоняется, и это даже не поклонение самому себе, а поклонение своему мышлению, как обособленной части себя. И еще есть одна конкретная мысль, которую герой постоянно обдумывает, и которая выглядит как вопрос, который герой задает самому себе, и который он задает экспертам, вызванным для его освидетельствования. И это же вопрос задает автор читателям:

Герой рассказа сам не может ответить себе на этот вопрос, и автор не может на него ответить тоже, и предлагает ответить на него читателям, стать такими же экспертами, как и те врачи, что наблюдали за главным героем. В конце рассказа на суде, мнения экспертов разделились поровну, и концовка остается открытой, то есть мы не знаем, был ли герой признан здоровым, и отправлен на каторгу, куда он так стремился, или все-таки был признан больным и отправился в больницу, чтобы окончательно там свихнуться. Наверное лучше для всех, если бы это было второе. Потому что этот человек точно опасен.
Здоровый главный герой или больной, но он явный социопат с идеями сверхчеловека в своем лице, и соответственным презрением ко всем остальным. Сам он называет себя деградантом и вырожденцем, и это несомненно так и есть.

Главы в рассказе озаглавлены как записи самого главного героя, которые он пишет, находясь в психиатрической больнице: лист первый, лист второй и т.д. до листа восьмого. И первые листы выглядят как самовосхваление, он рассказывает, как и зачем совершил убийство, причем кичится этим и презрительно описывает и жертву и всех окружающих, и сначала в его действиях даже виден какой-то мотив. Но чем дальше, тем больше эти записи похожи на бред и записки сумасшедшего. Он описывает свое болезненное, полубессознательное состояние ужаса сразу после убийства, описывает то, как сильно на него влияют стены психиатрической лечебницы и находящиеся там пациенты. Он хочет попасть на каторгу, и одновременно не хочет. Он доказывает, что он здоров, и тут же доказывает, что он сумасшедший, и оба эти доказательства выглядят логично и обосновано.
После рассказа идут комментарии. И в одном из них автор признается в переписке, что ничего не смыслит в психиатрии и даже не читал ничего по теме перед написанием рассказа. Тем не менее ему удалось создать очень яркий образ болезненного и нестабильного сознания, пусть главная интрига так и осталась без ответа, болен ли главный герой или все-таки искусно притворяется.

По началу я думал, что рассказ будет напоминать такой жанр, как житие, но язык не поворачивается назвать его так. Да и не подходит оно под такое определение. У нас отсутствует истории о чуде во время рождения Василия, да и вообще ничего не сказано о его рождении. Самих чудес нет и на страницах.
На протяжении всего рассказа мы наблюдаем жизнь попа небольшой деревни. Такую ужасную, скорбную. Не совсем ясно, что он ищет в своём служении. Василий постоянно твердит о том, что он верует, но сам чего-то ждёт. Я бы видели два абстрактных понятия как отдельных персонажей. Это ожидание и пустота. Все чего-то постоянно ждут. Чаще всего ждут нечто страшное, что разразится, как гром среди ясного неба, и будет самым разрушающим событием. И это ожидание приводит к череде страшных бед, случившихся с семьёй Василия. Но сам поп будто этого и ищет. Он жаждет увидеть истинную веру, ошибочно полагая, что сокрыта она в страшных бедах, насылаемых Богом. Я бы сказал, что отрывок из Евангелия и наталкивает на данную мысль Василия.
А пустота постоянно живёт в людях и пространстве рассказа. То дом пустой, то улица, то души. Она именно “обволакивает” пространство, как нечто мерзкое и неприятное. И наводит некий страх. Когда один из персонажей говорит, что боится умирать, то это больше наталкивает на мысль о страхе пустоты. Этого могучего Ничто. Василий, постоянно повторяя о своём веровании в Бога, стремится не замечать этой пустоты, но сам то он тонет в ней. Он бежит от неё, но видит, как та пожирает всё вокруг неё. Собираясь уйти из храма, он просит жену зажечь побольше свеч, пытаясь избавиться от тьмы. В конце произведения и вовсе появляется грозовая туча, которая и небо покрывает пустотой. От неё никуда не деться.
В рассказе “Жизнь Василия Фивейского” страшно всё. Не только пустота пугает людей, но и безумие. “В безумии зачатый, безумным явился он на свет”. Этот хаос и беспорядок тоже является лицом рассказа в виде идиота. Получается, что хаос и пустота идут бок о бок. Одна крайность порождает другую. И спастись от этого не получится.

Удивляться можно только тому - как можно было на подобную тему написать настолько скучное произведение. По сути "Рассказ о семи повешенных" является ответом Леонида Андреева на "Последний день приговоренного смерти" Виктора Гюго, пусть там у героев и есть куча прототипов, они революционеры и всякое такое. Если выразиться более определенно, то Андреев - это анти Гюго. Писатель совершенно беспристрастен, ему плевать на всех этих казненных, можно бы было порадоваться, дескать, вот она, объективность перед нами. Да какая там объективность, если впору во время чтения заснуть? Впервые я, сравнивая, отдаю пальму первенства Гюго, к которому абсолютно равнодушен.

Эта прострация в рассказе очень напомнила мне Маркеса, когда читаешь и недоумеваешь - зачем писатель вообще это написал, настолько ему самому это неинтересно. Но до глубин колумбийского писателя Андрееву как до Луны, здесь просто очередная пугалка-страшилка, автор берет тему поскандальнее и начинает ее обсасывать. Когда читаешь, то зеваешь вместе с Леонидом Андреевым, единственный плюс у этого рассказа, как у любого коммерческого творения, это его название. "Рассказ о семи повешенных" действительно вызывает нездоровый интерес одним только названием, но, если бы читающим после платили также, как в свое время и автору этого рассказа, то все бы пришло в естественное равновесие. Подозреваю, что сей труд значительно бы выиграл, если бы его переписал, может даже слово в слово, какой-нибудь другой писатель, передав ему хотя бы намек на проявление чего-то человеческого.

В общем, в моем понимании Андреев уже безнадежен, не помогает даже то, что обычно я всегда хорошо осознаю то, что он хочет сказать, манера его изложения мне близка и язык повествования вполне себе приличный. Но кто бы его еще пустил в литературу в те годы, не имей он нормального словарного запаса. Правда, герои у автора в основном говорят короткими рублеными фразами в стиле "отстаньте от меня". То, что Андреев выдает за разнообразие, очень напоминает наше пиво, которое наливается из одной бочки. А от его постоянных мистических снов создается ощущение, что ты сам спишь, что снится тебе тяжелый потный сон, а кто-то там храпит рядом. Это Андреев, судя по всему. Не хочу спать с мужиком. Если уж мне действительно захочется поспать, то я выберу для этого другого автора.

А фраза Льва Толстого об Андрееве "он пугает, а мне не страшно", судя по всему, именно из этого рассказа, только звучит она здесь "меня надо вешать, а я не хочу". За этот намек на оригинальность и то, что повешение - это еще один вид гимнастического упражнения, добавлю одну звезду.

Не моя книга. Совершенно. Мне не близки евангельские сюжеты даже несмотря на то, что они лежат в основе множества других историй и книг. Особенно много отсылок можно встретить на них у писателей-католиков. Но одно дело - аллюзии, которые можно и пропустить не будучи заинтересованной в теме, и другое - целая повесть - интерпретация центральной библейской темы - темы предательства Иисуса Иудой. Вот уж о чем мне не хочется думать - чем руководствовался Иуда в своем предательстве.

Возможно, Андреевым в повесть заложена интересная мысль о том, что никогда нельзя судить человека из-за того, что тебе видится, что тебе кажется, какими представляются мотивы его поступков. Даже в самых казалось бы однозначных явлениях может быть двойное дно, все может оказаться не так, как мы привыкли считать. Хорошо, мысль правильная и верная, но ее выражение в библейских мотивах меня не тронуло и "не заставило задуматься".

Помимо самого перевернутого на голову сюжета, мне не понравился ни стиль автора, ни его интерпретация характеров апостолов и самого Христа. Ни одного из них таковыми я не вижу. Хотя, скорее я могу сказать, что мне просто все равно, чем то, что я не согласна с Андреевым.