Так говорил Заратустра. Ecce Homo. По ту сторону добра и зла

Потирая руки, я всё-таки сел за написание рецензии на эту гениальную и глубочайшую книгу, вызвавшую столько споров, противоречий, которые вполне справедливы, стоит заметить. Ибо Ницше - радикальный полуфилософ-полупоэт, который осмелился оспорить фундаментальные основы всех вещей, в частности морали и религии. Я бы даже осмелился сказать, что поэзии в его рассуждениях гораздо больше, и этим он меня привлёк больше всего. Собственно, эта поэтичность является одной из трех, на мой взгляд, основных причин непонимания его философии или же антипатии к ней. Вторая и третья - это то, что он немец и то, что он филолог (чрезвычайно трудно переводить).
Но я не буду делать таких обширных лирических отступлений в сторону личности Ницше. Лучше выскажу мнение о лучшей его работе.
Итак, Заратустра. Вот она истинная поэзия! Вот он истинный полёт за грань, в заоблачную холодную даль. Именно холодом веет эта книга - таким ободряющим и закаляющим. Она ассоциируется у меня с утренней зарёй: солнце только-только выходит и предвещает начало нового дня. На улице ещё морозно, но ты уже радуешься от первых лучей солнца. Ты больше не чувствителен к холоду, ты стоишь на холодной траве в одних шортах, сердце учащённо стучит, ты играешь желваками и слегка, подозрительно-лукаво улыбаешься. Или это с таким же успехом может быть зимний солнечный день. Всё блестит и искрится, ты с некоей торжественностью и патетичностью хрустишь по свежему снегу в тридцатиградусный мороз. Или даже маршируешь. Это ещё одна стойкая ассоциация. Кстати, сразу наводит на мысль о Первой и Второй мировых войнах, Гитлере и вообще нацизме, фашизме (нужное подчеркнуть) в Германии. Но об этом позже.

"Зима, злая гостья, сидит в моём доме; посинели руки мои от её дружеских рукопожатий."
"Но я чту её и не молюсь пузатому идолу огня."
"Злобою начинаю я каждый день - я смеюсь над зимою холодною ванною - за это ворчит на меня моя строгая гостья."
Да-да! Только пускай для меня это будет не злоба, а скорее некая спортивная злость, бесстрашное устремление.

Книга вообще полна гениальными цитатами, многие из которых, кстати, не содержат чересчур завуалированного символизма, а порой он и вовсе отсутствует:
"Многих встречал я уже, которые тянулись и надувались, а народ кричал: "Вот великий человек!" Но что толку во всех воздуходувка! В конце концов воздух выйдет из них."
"Для одного одиночество есть бегство больного. Для другого одиночество есть бегство от больных."

Также это книга о подозрении. О подозрении ко всему, всем и вся. Это не означает, что ты должен превратиться в угрюмого отшельника, с внутренним миром обозленного на весь мир старика. Просто наш мир довольно жесток и люди в нём зачастую двуличны, что навряд ли кто-то сможет отрицать. Поэтому ты должен идти по жизни улыбаясь, но твоя ладонь в нужный момент должна уметь превратиться в кулак. Ты должен в одно и тоже время сочетать подозрительный взгляд исподлобья и гордый (не тщеславный), но добродушный и искренний взгляд.

Теперь к слову о марше. Да, этим духом войны (может быть, не в прямом смысле) и борьбы пропитана вся книга. Именно этим она, конечно, вызвала столько отрицательных отзывов, что тоже имеет право на существование, так как во время Первой Мировой войны была обязательной для прочтения книгой наряду с Библией. И Гитлеру, несомненно, Ницше импонировал. Но, как сказал кто-то из братьев Стругацких: "Ницше - великий поэт, но ему не повезло с поклонниками." Да, разумеется. Такие произведения можно по-разному интерпретировать. В данном случае Гитлер растолковал его философию с пользой для себя, что повлекло всем известные результаты. Но Боже мой! Ницше же никогда не писал о разрушении. Он писал о созидании! О стремлении к безупречному человеку! И никогда не были его словами "Падающего подтолкни!". Кто виноват, что переводчик так постарался изолгать первоисточник. Да, он жёсткий и бескомпромиссный. Но при всём своём подозрении в нём нет ненависти к человеку и человечеству. Просто, на мой скромный взгляд, ему надоело видеть болтающегося как желе человека, мягкого и чересчур сердобольного.

Я с полным пониманием отношусь к критике в его сторону и в сторону этого произведения. Всё вполне оправдано. Но просто надо откинуть в сторону стереотипы и попытаться отречься (хотя бы на время) от вербальности и воспринимать всё интуитивно, предаться силе воображения и не бояться смелых абстракций. Книга произвела на меня сильнейшее впечатление, и несомненно, я перечитаю её вновь. Могу посоветовать её людям, которые по-настоящему любят поэзию с её бесконечном полетом во внеземное и космическое, готовых отречься на время от земных слов и определений, а также тем, кто осознает, что не всегда надо сидеть в тёплом кресле в двух одеялах, пить горячий чай с пирожными и чувствовать полнейший комфорт. Нужно хотя бы иногда чувствовать неудобство, выходить на мороз, промокать под дождём, идти навстречу буре, плыть против течения. Я бы посоветовал прочитать книгу спортсменам, или тем, кто только находится на пути к спорту. Гарантирую, эта мотивация будет похлеще Миши Маваши.

Ставлю книге 4.5. Снижаю полбалла за слишком радикальное отрицание морали и религии и за общее высокомерие Фридриха Вильгельма.
Хотя, тут, видимо, можно только округлять, поэтому
Фридрих, садитесь, пять!

Нельзя сказать, что мне понравилась или не понравилась эта книга. Мне понравился образ Заратустры, образ человека готового отречься от всех благ и даже от самого себя в поисках истины.

Отличная вещь! Хотя мрачноватая, особенно под конец. Но прекрасная. В общем, "евангелию от Ницше" зачот :)

Кстати, то, что, например, современные христиане ничего сколько-нибудь похожего по поэтичности про свою веру не создают, говорит об упадке христианства, конечно. А ведь могли когда-то - какие были поэты! Григорий Богослов, Симеон Новый Богослов... И гимнография, конечно. Впрочем, в поствизантийском пространстве уже, кажется, ничего такого не было. А ведь, по идее, если вера есть жизнь и люди живут по вере, то у них душа поет, и они должны что-то непременно творить. Раньше вот творили. А теперь что?..

Вот интересно, Ницше наверняка о православии фактически ничего достоверного не знал, католицизм и протестантизм его, понятное дело, не привлекали, вот он и высмеял все это "благочестие" (которого, впрочем, и в православии навалом); а вот что бы он сказал, если б узнал о православном учении про обожение? В принципе, его мысль о том, что "человек это нечто, что нужно превзойти", во многом сходна с настоящим православием. Да и не только эта мысль.

В общем, мне очень понравилось. Цитировать вообще можно бесконечно.