
Книги, цитируемые Жан-Люком Годаром
kummer
- 54 книги

Ваша оценкаЖанры
Ваша оценка
"Предания всех времён в мою жизнь вплелись.
И грядущим векам тоже, наверное, предстоит...
Мячик, который когда-то в парке я кинул ввысь,
До сих пор ещё не вернулся, ещё летит."
Возможности заключить в свои объятия полное собрание стихотворений Дилана Томаса я ждала лет десять. 2015-й год я не буду считать совсем провальным хотя бы потому, что все-таки дождалась переиздания. Да еще какого переиздания! Редкий случай, когда прекрасное оформление сочетается с отличным содержанием - кроме нескольких вариантов перевода внутри можно найти самое ценное - оригинал стихотворения.
Для меня Дилан Томас - это Ван Гог от поэзии. Если вообще с кем-то можно сравнить этого валлийского гения...
Слова, цвета, формы, краски, образы - и где-то на третьей строфе я уже не могу дышать. Вы же знаете, что такое синдром Стендаля? Так вот, приблизительно он со мной и приключается. Стихи Томаса Дилана прекрасны - и, конечно, безумны. Но это не фальшивое выпендрежное безумие-самолюбование, а сумасшедшая сила и настоящий дар.
Близкие, искренние стихи, "со всеми своими несовершенствами, сомнениями и смятением, созданны во имя любви к Человеку и во славу Божию". И хороша бы я была (I'd be a damn' fool), если бы не почувствовала этого.

Dylan Thomas:
В переводе М. Калинина:
Ой ли?..
В общем, тут есть оригиналы, и это хорошо. Переводы - разной степени тяжести, и даже моего английского хватает понять, что они почти нигде не сохранили довольно яростной фонетики Томаса и очень часто писали какое-то новое стихотворение по мотивам. И периодически эти новые стихтворения довольно неплохи.
Примерно "Сельское кладбище" и В. Жуковский, - почему бы и нет, с одной стороны. С другой, называть это прям переводами - как-то не очень правильно.

НЕ ТЫ ЛИ МОЙ ОТЕЦ
Не ты ли мой отец, воздетою рукой
Разрушивший мою возвышенную башню?
Не ты ли мать моя, мученье и укор?
Прибежище любви — я — твой позор всегдашний.
Не ты ли мне сестра, чьих злодеяний высь
Лишь с башнею моей греховною сравнится?
Не ты ли брат мой, в ком желанья поднялись
Увидеть мир в цвету с высот моей бойницы?
Не я ли свой отец и свой растущий сын —
Плод женщины земной и продувного шельмы,
Что цвет её сорвал в песке морской косы,
Не я ль сестра, дарящая спасенье?
Не я ль из вас любой, на грозном берегу,
Где в башенных стенах клюёт ракушку птица,
Не я ли вами стал, вдыхая моря гул? —
Ни крыши из песка, ни крепкой черепицы...
Всё так, сказала та, что мне давала грудь.
Всё так, ответил тот, кто сбил песочный замок.
Как Авраам, он был к моленьям сына глух.
Все перешли в меня, кто скорбен был и жалок.
Я слышал башни крик, разбитой на куски:
Разрушивший меня застыл, к безумью близок!
По вязкому песку выходит мрачный призрак
На зов её творца из тростников морских.
Не ты ли мой отец среди руин и горя?
Отец твоей сестры, сказал морской тростник.
Кровь сердца, соль земли в себя всосало море,
Оставив пресный лад, что чинно жить привык.
Хранить ли мне любовь среди вселенской зыби,
Под кровлей из ветров, страданиям учась?
Хранить! — звучит ответ. Пусть в ней таится гибель,
За это все грехи простятся в смертный час.
/перевод С.Золотцева/

ЛИРИЧЕСКИЙ ГЕРОЙ СДИРАЕТ КОЖУ
Лирический герой сдирает кожу
От кисти до плеча
С моей руки и обнажает каждый
Нерв. Как саранча,
Любовный голод эти нервы гложет.
А череп гонит их к бумаге, книзу,
На скипетре хребта
Покачиваясь, как дремотный призрак.
Неровности листа
Любовной болью заразить он призван.
В груди проходит сердце по границе
(Брег плоти – крови гул)
Нагой Венерой с алою косицей.
Храню тепла посул
В моей обетованной пояснице.
Герой распутал узел нервов голых
И, славя древний грех
Рождения и смерти, поднял голос
Превыше всех.
Воскликнул: «Славься, император-голод!»
/перевод М.Калинина/

ОСОБЕННО КОГДА ОКТЯБРЬСКИЙ ВИХРЬ
Особенно когда октябрьский вихрь
Рвет ледяной рукой мои вихры,
Когда на запад пятится закат
И на аркане тянет тень мою
За шею, прямо в огненный прибой,
И ворона бьет кашель на суку,
И кровь моя бела от белых рифм, -
Вдох, словно шлюз, блокирован тобой.
Метафорами связан, в горле ямб,
Смотрю на парк, из односложным мам
С колясками – рассеянно леплю
Фигурки, что потом в уме спалю.
Тебя леплю я из гортанных вязов,
Из узловатой, лиловатой тени…
Порывы ритма бьются мне в колени.
Отрыгивает строфы пенный спазм.
Плющ и фонарь, и нервный тик часов.
Дрожь стрелок по утрам. Осипший флюгер
Не в силах глаз открыть. Шторм скоро будет,
И флюгер на ветру совсем продрог.
Тебя леплю я из дыханья трав:
Чертополох мне ставит кисти рук
И сыплет снег на мой гончарный круг.
Тебе вороны каются в грехах.
Особенно когда октябрьский вихрь
(Леплю из заколдованного воска.
Пронзаю спицей), вихрь в холмах Уэльса
боксирует (кулак тяжел и горек,
как редька) – из ничтожных, бледных слов
леплю тебя. Грешу с правописаньем.
Я отворил отравленную кровь.
Гортанно и темно клекочет море.
/перевод Ю.Фокиной/













