The Screaming Staircase

Так что почти все свое время (по большей части это были ночные часы) я проводила в компании других юных агентов Якобса. Мы очень сдружились и охотно работали вместе. Нам было весело, и мы не раз спасали друг другу жизнь. Если кому-то интересно, их звали Пол, Норри, Джулия, Стеф и Альфи-Джой. Теперь все они мертвы. 

Официально считалось, что такие уличные светильники должны отгонять Гостей, делая ночные улицы безопасными. На деле, поскольку призраки крайне редко бродят по дорогам, призрак-лампы просто должны были убедить простых горожан, что правительство помнит о них. И заботится. 

– А как мне вас называть? – спросила я. – Я заметила, что Джордж называет вас «Локвуд».

– Я охотно отзываюсь на это имя. 

– А кто-нибудь называет вас «Энтони»? 

– Так звала меня моя мама. И отец. Мы снова помолчали. 

– А «Тони»? – спросила я. – Вас когданибудь называли «Тони»? 

– Тони? Знаете что, мисс Кар… простите – Люси. Вы можете называть меня как вам нравится – Локвуд или Энтони. Только, пожалуйста, не Тони и не Энт. А если вы меня назовете Большим Э, боюсь, я выброшу вас за это из окна. 

- Что с того, что у него странные глаза? У Джорджа они тоже странные, но нам это не мешает.

• Ну спасибо, - сказал Джордж. - А я всегда считал, что глаза - это самое красивое, что во мне есть.
• Они и вправду у тебя красивые, в том-то вся трагедия.

– Расскажу как-нибудь в другой раз, – сказал Локвуд. – А сейчас лучше поспешить. Джордж не простит, если из-за нас остынет еда. 

Гостья стояла, глядя сквозь меня так, словно это не она, а я  была соткана из воспоминаний и воздуха. 

– Мы называем её скатертью для размышлений, – пояснил Локвуд. – Мало кому известно, но кости Фенчерчского Райза я обнаружил, набрасывая здесь план улицы, прихлёбывая чай и жуя тосты с сыром в четыре часа утра. Скатерть позволяет нам сохранять свои воспоминания, теории, пришедшие в голову интересные мысли… Очень полезная штука.
– А ещё через неё можно общаться, когда разругаешься и не разговариваешь друг с другом, – добавил Джордж.

Пока я жевала, меня накрыла великая волна "Все пофигу", и я с удовольствием поплыла на ней, откинувшись на спинку и глядя куда-то вверх.

Можете спорить на что угодно и не ошибетесь – мое лицо в этот момент запылало от нахлынувшей смеси сразу трех чувств: смущения – оттого что мою хитрость раскрыли, удовольствия – оттого что меня похвалили, и восторга – от открывшегося передо мной сияющего будущего. 

И все же я успела увидеть достаточно много. Достаточно для того, чтобы увиденное огнем обожгло мой мозг.