Луна и грош. Рассказы

луна и грош была третьей книгой, прочитанной мною.
и, на удивление, она меньше всего произвела на меня впечатление. читала я ее долго: бросая и возвращаясь более из принципа, нежели из-за желания читать.
хотя жанр книги довольно интересен: псевдо-биография английского художника стрикленда, прообразом которого стал знаменитый поль гоген.
не думаю, что книга мне не понравилась только от того, что я гогену предпочитаю ван гога)
просто я ждала слишком много от этой книги: повествование показалось мне скупым, начало затянутым, а сюжет ненавязчивым. для меня в ней нет ничего, от чего бы сердце забилось.
опять же, к главному герою ни питаю никаких чувств: ни положительных ни отрицательных, что для меня, как читателя, это плохо. я люблю сопереживать героям, любить или ненавидеть их (хотя, больше любить).
прочитала как статью из вики ( да простят меня поклонники данной книги), только длинную статью(
единственное, что мне понравилось без оговорок: ФИНАЛ
отличное завершение. яркое и необычное, как полотна гогена

Не смотря на все хвалебные отзывы о данной книге, я осталась разочарованной... После "Бремя страстей человеческих" "Луна и Грош" кажется произведением второго сорта. Не спорю, книга читается легко и быстро, написана красивым и простым слогом, но... герои показались "плоскими", а взаимоотношения между некоторыми персонажами слишком неестественными.
В любом случае, мне было интересно узнать про судьбу известного художника Гогена в интерпретации этого автора. Так, что тем, кто все таки решил читать эту книгу, советую начать с нее, а уж после ознакомиться с другими произведений восхитительного Моэма.

Манера повествования Моэма всегда ассоциировалась у меня со спокойным дыханием человека. Вот его грудная клетка медленно поднимается, струйка воздуха проникает в легкие, затем также
медленно грудная клетка опускается. Так и у Моэма. "Луна и грош" - приятная книга, но она не удивляет и не будоражит. Нет в персонажах того огня, который проникает глубоко внутрь, чтобы вызвать сопереживание или ненависть. Стрикленд на протяжении всего романа одинаково необузданный и одинаково предсказуемый в своей непредсказуемости. За ним любопытно наблюдать, но не более того. Герой, от лица которого идет повествования, заинтересовал сильнее. Вначале видим его юношей с еще не очень сформированными взглядами, который взирает на мир, узнавая и впитывая его. Проходит пять лет, и видим, как он меняется, как развивается. Где-то эгоист, где-то верный друг. Во многом пустозвон, которому нравится говорить. Его реплики неглупы, хотя и не отличаются ни краткостью, ни оригинальностью. Это похоже на человека, который говорит перед зеркалом, пытаясь сделать свою речь идеальной. Он обрамляет фразы мелочами, и в разговоре с живым человеком выдает их в красивой обертке. Не поверила я в его искренность. Пластмассовый человек.
В романе много рассуждений на тему человеческой природы и искусства. Первая меня не тронула, ибо копал он здесь неглубоко, однако тема искусства... Многое нашло отклик. То, о чем говорит Моэм, подкреплено знанием и опытом, которых у меня нет, поэтому многое я не поняла. Это не расстраивает, а скорее подбивает перечитать книгу в более зрелом возрасте. И вообще, несмотря на ровность дыхания Моэмовских книг, их все равно хочется читать. Это некая передышка от жизненной суматохи.

Рассказ оставил после себя очень неоднозначное впечатление.
С одной стороны, главный герой, конечно поступил как сволочь... С другой стороны, ему не чуждо проявление заботы и адекватности.
С главной героиней тоже не все понятно. С одной стороны, ее ненависть к врагу понять можно, с другой стороны, убить собственное дитя...
Мне кажется, что судить героев данного рассказа глядя со стороны невозможно. Их мотивы можно понять только тот кто действительно побывал в их шкуре. а так можно вести споры кто прав, кто виноват вечно...

Сомерсет Моэм был атеистом. «Христианство — религия рабов», - писал он. Но вот что поразительно: несмотря на полное незнание законов духовной жизни, С. Моэм в силу своего таланта создаёт глубочайшие и удивительно достоверные картины явлений, имеющих духовную подоплёку.

Его рассказ «Дождь», как считается, выражает его взгляды на религию наиболее ярко. Жуткая история! Она должна была показать, как ужасны, навязчивы и лицемерны верующие люди. Но для христиан она свидетельствует совсем не об этом, а лишь о поразительной силе таланта. Моэм в своей грустной и ненавязчивой манере как будто изобличает фанатизм христианина и разрушительность веры. Но это так только для тех, кому чуждо малейшее знание христианства.

На самом же деле, сам не понимая того, он даёт картину прелести – картину поразительной яркости и точности. Просто картину классической прелести! С её одержимостью, с её адским огнём, с её жестоким, гневным, непреклонным упорством, с её слепотой и - неизбежным падением – потому, что «Бог гордым противится» (Иак. 4, 6) и благодать не сопутствует самовлюблённому и жестокосердному, какими бы высокими оправданиями он не прикрывался.

О подобной прелести писал ещё преп. Иоанн Лествичник: «Не забывайся, юноша! Я видел, что некоторые от души молились о своих возлюбленных, будучи движимы духом блуда, и думали, что они исполняют долг памяти и закон любви». И ещё: "Наказание гордому - его падение, досадитель - бес; а признаком оставления его от Бога есть умоисступление. В первых двух случаях люди нередко людьми же были исцеляемы; но последнее от людей неисцельно".

Всё это вот уже два тысячелетия знает Церковь, но это тайна за семью печатями для тех, кто не знает христианства. И вот - огромный талант, казалось бы, призванный тонко и чутко понимать движения человеческой души, запутывается в явлениях, очевидных любому знающему свою веру христианину – Моэм принимает состояние прелести за проявление истинной веры, не может отличить болезненного заблуждения фанатика и одержимости - от тихой и любящей веры смиренного христианина. Для него всё едино. Как это грустно... Но какой талант! Он ничего не понял в том, чему был свидетелем, но создал шедевр. Только подумайте: что бы он мог создать, если бы сокровища духовной жизни были ему известны…

Но увы, поразительной силы рассказ, по форме правдивый, по сути не только не раскрывает сути явлений, но и вводит читателей в заблуждение, в то самое, которое исповедует автор. В этом смысле автор подобен описанному им в этом рассказе несчастному погибшему миссионеру, который совершенно не знал, что он на самом деле делал, что им двигало и куда это его заведёт...