Отец Горио. Блеск и нищета куртизанок. Шагреневая кожа. Гобсек. Тридцатилетняя женщина

Я не уверен пока в этом на 100%, но суммарно одно из величайший творений мировой литературы это наверняка «Человеческая Комедия» Бальзака. И центральное, краеугольное её произведение - «Отец Горио», с которого и начинается вся это величественная и разноплановая история, длившаяся не один десяток лет.
Я специально после прочтения этого романа буквально по крупицам разыскиваю следы Эжена Растиньяка по многочисленным другим произведениям великого французского писателя: романам, повестям, рассказам. Но нигде его характер столь сильно и ярко не раскрывается как в первом романе, в этой своеобразной точке отсчёта. И любая встреча с уже знакомым героем, даже упоминание о них вызывает радость узнавания. Иногда правда бывало непросто вспомнить, чем конкретно они отличились на предыдущих страницах произведений Бальзака, но с появлением интернета вспоминать стало куда как проще.
Эжен Растиньяк, уверен, один из самых ярких образов литературы того времени. Это своеобразная Ребекка Шарп в мужском обличии. Хотя согласен, что в облике мужчины большая часть её проблем пропала бы сама собой, но речь идёт о целеустремлённости, амбициозности. Того качества, которое будучи взращенным временем даёт поразительные плоды. Бальзак тип такого человека хотел представить активно развивающимся движущимся с течением времени вперёд, тогда как прочие по сравнению с ним заняты буквально ничем. Наполеоновские масштабы фигуры Растиньяка впечатляют даже несмотря на то, что я пропустил в его развитии около 19 лет. С романа «Отец Горио» до, соответственно, повести «Депутат от Арси», до начала которой он уже 2-ой раз вступает в должность министра.
Его жадность жизни условно говоря одерживает верх над его человеколюбием и сострадательностью, хотя более правильным было сказать, что он весь свет начинает рассматривать просто как средство достижения собственных дерзаний. А одаривать и помогать он начинает лишь своей семье, которую обирал в начале романа. Такое странное превращение, такой фазовый переход второго романа, когда Растиньяк, не изменяясь по сути, просто перенаправляет потоки своей деятельности в другие стороны. Фокусируется на цели и отбрасывает некие высокоморальные излишества.

«Отец Горио», во многом, является лишь вступлением ко всей «Человеческой комедии». Многие ключевые персонажи фигурируют там впервые. И многих из них мы воспринимаем через призму видения молодого Растиньяка слегка неверно, чересчур категорично. Возможно, это просто свидетельство окончательной непродуманности всех персонажей «Человеческой комедии» на тот момент. Тот же барон Нусинген, показанный в романе лишь эпизодически, оказался персонажем не то что бы принципиально иным, но более последовательным и глубоким в своей алчности, в своём пренебрежении правами вкладчиков и обычных людей. Повесть «Банкирский дом Нусинген», больше похожая на написанные гораздо позже творения Драйзера, повествует о том, что Нусинген добровольно уступил ему свою жену, препоручил Дельфину со всеми её проблемами и горестями, о том, что Растиньяк и близко не обманывал его, напротив, Нусинген крутил им как хотел. За свою верность и сговорчивость он потом и был награждён сорока тысячами ренты в год после того, как помог провести третье лже-банкротство их банка с огромным привлечением средств от самых именитых лиц и самых солидных состояний. В этой повести Нусинген предстаёт перед нами глубокомысленным полководцем, одним из самых глубоких и бесстрастных при этом людей эпохи.
Кстати, небезынтересна будет цитата из этой повести о том, как поживал Растиньяк в 1836 году:

«— Растиньяк — прямой наследник покойного де Марсе, он преуспеет в политике, как преуспел в высшем свете, — сказал Блонде.
— Но как ему удалось сколотить себе состояние? — спросил Кутюр. — В 1819 году он ютился вместе со знаменитым Бьяншоном в жалком пансионе Латинского квартала; семья его питалась жареными майскими жуками, запивая это блюдо местным кислым вином, чтобы иметь возможность посылать ему сто франков в месяц; поместье его отца не приносило и тысячи экю; у Растиньяка на руках были брат и две сестры, а теперь...
— А теперь у него сорок тысяч франков годового дохода, — подхватил Фино, — его сестры, получив богатое приданое, удачно выданы замуж; доходы с поместья он предоставил матери.
— Еще в 1827 году у него не было ни гроша, — сказал Блонде.
— Так то было в 1827 году, — возразил Бисиу.»

В «Депутате от Арси» мы видим, что Эжен испытывает или делает вид, что испытывает едва ли не дружеские чувства к Максиму де Траю – известному денди, щёголю, бретёру и похитителю женских сердец, а заодно и состояний. И точно в этих чувствах присутствует покровительственный оттенок, что совершенно уж немыслимо, судя по тому, что было явлено нашим взглядам в «Отце Горио». Это показывает, насколько сильно изменился за все эти 19 лет Эжен. Недаром в повести «Банкирский дом Нусинген» Бисиу или Блонде говорит, что несколько лет он работал, как проклятый, просто не покладая рук. Тот же Максим при его природных талантах, изначально высоком положении и лёгком пути ко всем постам и средствам благодаря его многочисленным связям с женщинами никогда по сути не трудился в настоящем смысле слова, так как никогда не знал нужды. Единственное, что эпизодически упоминавший де Марсе пользовался его галантными талантами и познаниями, умением вести себя в свете, природному таланту и склонности к обольщению с некими тайными, дипломатическими целями…
А вот, что пишет Бальзак в «Депутате от Арси» о тогдашнем положении Растиньяка. Тогдашнем, это значит в 1839 году.
«В ту пору Растиньяк был во второй раз министром, он только что, почти против своего желания, получил графский титул; его тесть, барон де Нусинген, был назначен пэром Франции; брат его был епископом, а зять, граф де ла Рош-Гюгон, посланником; и считалось, что в будущих правительственных комбинациях без него не смогут обойтись.»

Слушать рассказы Бальзака об этом мире знати, властителей Франции, людей амбициозных и властных чрезвычайно любопытно, поскольку видеть примеры подобной жизни в наше время тяжеловато. Часть галантных традиций несколько изжила себя или претерпела изменения, ушла, быть может, в подполье. Я веду речь, например, о личности де Марсе – бывшего любовника Дельфины, который едва ли не по-дружески уступил её Растиньяку, по крайней мере, таковым это кажется в последующих произведениях. Затем Растиньяк наследовал и высокие посты де Марсе после того, как тот довольно рано скончался. Интерсным и сладко-развращённым представляется высший свет того времени, едва ли не одной большой семьёй, ведь никому снаружи не был видны все тайны великих и значительных людей того времени! Как странно всё это похоже на истории эпоха расцвета Римской империи, на отношения, царившие в тот время между патрициями. Так про Помпея Великого известно, что он делил жену Муцию с Цезарем, а впоследствии Цезарь выдал свою дочь Юлию за Гнея Помпея. После же её кончины он женился на родственнице Марка Красса. Таже ходили слухи, что мать Марка Брута находилась в отношениях с Цезарем, который приходился, на самом деле, отцом своему будущему убийце…

Не случайно часть произведений «Человеческой комедии» особенно «Тайна княгини Кадиньян» так напоминает «Опасные связи» де Лакло. Весь этот столь увлекательный и непростой мир придворных интриг, который был, как я предполагаю, старательно воспроизведён Лермонтовым в главе «Героя нашего времени» о княжне Мэри. Повесть «Тайна княгини Кадиньян» хороша тем, что показывает этот мир с весьма неожиданной стороны – со стороны искренних попыток найти свою любовь, а не мимолётную интрижку. И поучительно, как смотрит высший свет на эти попытки – с изумлением и едва ли не насмешкой, потому что ни капли не верит княгине Кадиньян – женской версии Максима де Трая, которая разоряла своих любовников и разрушала их жизни. Может быть, не специально, но в этом случае её опасность ещё в меньшей степени следует преуменьшать, ибо её красота, её непроизвольное умение обольщать представителей противположного пола ещё более походит на стихию! Поучительно и то, как мастерски бросился защищать свою возлюбленную от злых языков знаменитый писатель. Его наивность, действительно удивляет, однако под конец этого вечера он как будто бы прозрел, но тем не менее всё равно приходит к Диане и ничем вроде бы не даёт понять ей, что поменял свою позицию, но что в самом деле хочет сказать нам Бальзак? Не о силе ли чувства, способного презирать любые кривотолки и сплетни, даже при этом понимая их правдивость? Не о силе ли чувства, которое облокачиваясь на чашу весов способно перевесить любые страхи и предубеждения, о чувстве без оглядки и сомнений?

Обратили ли вы внимание, насколько история Бальзака о Зефироне Маркасе напоминает общий рисунок, структуру «Отца Горио» – историю амбициозных юношей, отвергнутых Францией, прозябающих в нищете, которые должны чуть ли не в одиночку затем хоронить великого в прошлом человека. Разница в том, что герои «З. Маркаса» - адвокат и врач, разочаровываются во Франции и бегут на поиски своего счастья в другие страны.
«В наши дни талант может пробиться только при том же условии, что и бездарность — если ему повезет. Более того, вздумай он отказаться от тех низменных средств, при помощи которых добивается успеха пресмыкающаяся посредственность, он никогда не достигнет цели.»
Тогда как события «Отца Горио» развивались на десяток лет раньше примерно и Растиньяк с Бьяншоном устремляют в бой, идут войной на Париж, захватывают его. Оба вскоре покидают пансион мамаши Воке и бегут от него максимально далеко! Так Бьяншон становится в итоге знаменитым врачом, а об удивительной судьбе честолюбивого Растинька и так сказано уже очень много, чего всё равно недостаточно для описания всей истории его взлёта. В определённом смысле правильно будет сравнивать друг с другом Растиньяка с Маркасом – двух невероятно талантливых, одарённых политиков, с той лишь разницей, что Маркас думал, прежде всего о судьбах Франции, о её величии, а Растиньяк заботился прежде всего о собственном восхождении на те высоты, которые позволили бы стать ему манипулятором, стать во главе Франции. Об этом и о собственной семье. И Маркас признаётся своим новообретённым приятелям, что ему также доставляет особенное удовольствие помогать своей семье. Но на тот момент он заточил себя в темницу добровольного безделия и изгнанничества (не он один, впрочем), чем очень напомнил мне знаменитого писца Бартлби из рассказа Германа Мелвилла. А именно его презрение к любой суете, его молчание. Деятельность, сводящуюся к отказу от любой деятельности. Его знаменитое «предпочту отказаться». В начале этого рассказа Бальзак говорит о столь необходимом везении, как таланту, так и бездарю. Сила Растиньяка была не в его удивительном таланте, а в умении работать удачу и везение на себя, в умении создавать свои собственные шансы, в умении лавировать и держаться на волнах человеческого везения и невезения. Пусть не все из его методов были законными, не все методы были и высокоморальными. Но для великих политиков не существует этических абсолютов. Этот урок и преподаёт ему беглый каторжник Вотрен, а также его кузина. Кто знает, быть может, теоретически Маркас был бы более талантливым политиком, чем Растиньяк и де Марсе, быть может, он был бы более полезен Франции, но “хочешь быть чистым, умей мыться и в грязной воде”. Маркас имен ждал своего шанса, он просил его и так, по сути, и не дал своему таланту раскрыться!

Заслуга «Отца Горио» очень велика ещё по одной причине. Я полагаю, что эстетика многих произведений Достоевского, механизмы выразительности позаимствованы именно из этого произведения Бальзака, где перед нами открывают именно те самые бездны чувства, где наблюдаем настоящие трагедии, где на сцену выходят внутренние страдания людей в том числе отвергнутых и обществом и своими родными…
Вы видите эти грозы, что бушуют в душе папаши Горио, когда он понимает, что его столь любимые им дочери не придут к нему, даже не навестят ему на смертном одре? Вы видите горящие глаза Растиньяка, залитые ещё чистыми слезами, когда он с ненавистью смотрит на Париж? Но ненависть эта – ненависть завоевателя!
Интересно, насколько на самом деле велика роль француза в формировании художественного стиле Достоевского.
Через некоторое время после того, как я уже зафиксировал своё подозрение, довелось мне прочитать о хронологии появления переводов другого романа Бальзака «Эжени Гранде». Оказалось, первым переводом, озаглавленным «Евгения Гранде», был практически анонимный перевод молодого Фёдора Михайловича, которым он очень гордился. И несомненно, что всё творчество Бальзака оказало огромное влияние на нашего классика.

Другое забавное сравнение, что посетило как-то меня – это определённое сходство, общие настроения, что царят одновременно в повести «Депутат от Арси» и гоголевском «Ревизоре», когда в этот небольшой уездный город приезжает некий незнакомец, возможно, обличённый властью. Только власть гоголевского персонажа оказалась надуманной, порождённой страхом жителей уездного городка, а вот личность Максима и его притязания, несмотря на то, что выборы ещё не были пока проведены, были абсолютно реальны, более того, они были усилены скукой, царившей в Арси. Жители Арси с самого начала хотели увидеть в нём кого-то необычного и интригующего и их ожидания сбылись в полной мере и этот, как его частенько называли, кондотьер, в итоге отбирает не только звание депутата, но и, возможно, руку и сердце дочери мэра. Слишком уж это был лакомый кусок для вечно нуждавшегося и привыкшего жить на широкую ногу Максима де Трая, ведь его о дурной славе был хорошо осведомлён весь Париж, а в глубинке разжиться чужим богатством можно было лишь легальным матримониальным способом…
Хотел бы я прочитать об истории Максима поподробнее, но сейчас не знаю, в каком это можно отыскать рассказе Бальзака. Очень коротко французский писатель упоминает забавный момент, оказывается, в какой-то момент Максим де Трай успел разорить какую-то родственницу того самого знаменитого Гобсека, усилиями которого до этого была разорена и уничтожена графиня де Ресто. А тут таким странным, причудливым и опосредованным способом была осуществлена месть. И де Трай выступает уже в роли некой силы природы, самой себя не контролирующей, а лишь обольщающей женщин и крадущей их состояния.

В последнее время с тревогой стала замечать, что со мной происходит что-то неладное. Такое чувство, что мои нравственные ориентиры сбились, поскольку в настоящее время не соответствуют утвержденным классической литературой стандартам. И набивший оскомину вопрос: "Что такое хорошо и что такое плохо?" уже не кажется таким простым как в детстве. Сначала Фрэнк Каупервуд не показался мне таким уж бякой, теперь с Гобсеком всё не так однозначно...
Вот в школьные годы, я бы, наверно, не задумываясь отнесла папашу Гобсека к отрицательным персонажем, и без труда написала сочинение на тему "Губительная власть денег", в котором развернуто бы описала до какой низости опустился ростовщик, увлекшись погоней за златом. Что-то мне подсказывает, что именно эта позиция является основной для большинства учителей литературы.
Как же хорошо, что Бальзака мы в школе не читали (как и других зарубежных авторов, часов на них никогда не хватало).
И вот сейчас я рискну высказать своё мнение, что папаша Гобсек был очень даже классным дядькой (а недостатки есть у каждого человека, между прочим).
Итак, кто такой Гобсек и что он из себя представляет?
Жан Эстер ван Гобсек, сын еврейки и голландца. На страницах романа он представлен читателю в качестве уже старого ростовщика. Вся его былая жизнь остается за рамками произведения и о его прошлом можно судить по отдельным крупицам сведений из разговоров героев. Так становится известно, что с ранних лет он вынужденный работать юнгой на корабле, вследствие чего ему доводиться повидать мир и изведать массу опасностей и трудностей. Из этого можно сделать вывод, что огромное состояние, которым он владеет, досталось ему совсем нелегко. Принципы Гобсека по его же словам менялись сообразно обстоятельствам и в зависимости от географических широт. Согласно его философии "...на земле нет ничего прочного, есть только условности ...всяческие нравственные правила и убеждения — пустые слова. Незыблемо лишь одно-единственное чувство, вложенное в нас самой природой: инстинкт самосохранения. В государствах европейской цивилизации этот инстинкт именуется личным интересом". "А что касается нравов, — человек везде одинаков: везде идет борьба между бедными и богатыми, везде. И она неизбежна. Так лучше уж самому давить, чем позволять, чтобы другие тебя давили".
По мнению Гобсека интереснее наблюдать за людьми, изучать их слабости и страсти, и извлекать потом из них прибыль.
По словам единственного близкого ему человека "Гобсек — философ из школы циников. А если отбросить его финансовые принципы и его рассуждения о натуре человеческой, которыми он оправдывает свои ростовщические ухватки, то ... вне этих дел он человек самой щепетильной честности во всем Париже. В нем живут два существа: скряга и философ, подлое существо и возвышенное. Я ничего не знаю о его прошлом... но я глубоко уверен, что ни одна душа человеческая не получила такой жестокой закалки в испытаниях, как он".
Как ростовщик он не знает снисхождения к своим клиентам, из-за чего имеет не очень хорошую репутацию.
Однако простые и честные люди способны вызвать в нем участие. Но насколько бы старый ростовщик не был бы растроган, он не занимается благотворительностью, поскольку уверен что "если самому благодетелю и не вредит благодеяние, то для того, кому оно оказано, подобная милость бывает гибельной".
Основной пункт обвинения многих читателей заключается в том, что Гобсек присвоил себе имение графа после смерти последнего. Типа злой бесчувственный старикан оставил ни с чем мать с тремя детьми... Позволю себе выступить в качестве защитника старика.
Начнем с того, что это именно мать оставила своих детей ни с чем, именно её беспутное поведение привело к этой самой трагедии, и только благодаря своевременному вмешательству нашего героя это самое состояние удалось сохранить. Возможно, за время болезни графа эта дама и успела измениться и полностью пересмотреть свою жизнь, вот только мне никак не вериться в столь быстрое преображение. Мне кажется, что если бы наследство было бы сразу возвращено в семью де Ресто, Анастази под воздействием очередной страсти в скором времени всё-таки разорила бы себя и маленьких детишек.
И прежде чем кидать тапки в старого ростовщика стоит обратить внимание на следующую его фразу:
"Помочь Эрнесту? Нет, нет! Несчастье — лучший учитель. В несчастье он многому научится, узнает цену деньгам, цену людям и мужчинам и женщинам. Пусть поплавает по волнам парижского моря. А когда станет искусным лоцманом, мы его в капитаны произведем".
А теперь вспомним небольшой монолог, высказанный им несколькими страницами ранее: "Жизнь — это сложное, трудное ремесло, и надо приложить усилия, чтобы научиться ему. Когда человек узнает жизнь, испытав ее горести, фибры сердца у него закалятся, окрепнут, а это позволяет ему управлять своей чувствительностью. Нервы тогда становятся не хуже стальных пружин — гнутся, а не ломаются. А если вдобавок и пищеварение хорошее, то при такой подготовке человек будет живуч и долголетен, как кедры ливанские, действительно великолепные деревья".
Ну, ведь понятно, что не было у старика корыстных побуждений, что действовал он из самых лучших соображений. Эрнест благодаря такой позиции прошел школу жизни, узнал настоящую цену деньгам и людям, а в это время папаша Гобсек наводил порядок в его поместьях "строил фермы, чинил мельницы и дороги, сажал деревья".
Бальзаку в данной повести чудесным образом в лице Гобсека удалось сформировать очень неоднозначную личность. Мне так и не удалось разглядеть в нем злодея, не он являлся причиной гибели своих клиентов, как принято считать, эти люди сами с большим успехом рыли себе могилы. Разве они не добровольно приходили к ростовщику? Они что не знали, сколь высока процентная ставка, выставляемая этим дельцом? Я думаю, большинство так называемых "жертв" были достойны своей участи, ведя беспутную жизнь и окунаясь во всевозможные удовольствия, никто из них не задумывался о последствиях. А вот трезвомыслящему и рассудительному Дервилю деньги ростовщика оказались полезны и способствовали росту карьеры и материального благополучия, да и милая Фанни судя по всему употребила их с пользой.
Да, в конце своего жизненного пути Гобсек был сражен своей собственной страстью к стяжательству, постепенно разросшейся до безумия мании, трезвый ум и разумный расчет таки изменили ему, но данное обстоятельство я предпочитаю списать на возраст, старику-то 89 лет стукнуло, как-никак.

«Отец Горио» занимает достойное место в эпопее «Человеческая комедия» в разделе «Сцены из частной жизни» - грандиозной по замыслу и исполнению, по широте охвата панорамы французского общества того времени, целостной во множестве своих элементов. Многие герои появятся и в других творениях, кому-то будут посвящены отдельные романы – эти персонажи, как нити в паутине, расходятся в разные стороны, неся свою тему через разные произведения.

Великий французский писатель посвятил свою жизнь изучению человеческой натуры. Именно людская натура, неизменившаяся за столько лет, и является центральным стержнем повествования. Вокруг нее наслаиваются другие пласты в основе композиции: нравы буржуазного общества, социальные устои и устройство общества, моральные принципы и ценности истинные и ложные.

Эта книга показывает образ идеального Отца. Как упоминает Бальзак, отец Горио воплощает в себе само отцовство.

Беззаветно и беспредельно любящий своих дочерей, жертвенной и не замечающий себя любовью, отец Горио все отдавал им без остатка: состояние свое до гроша, душу свою и жизнь. Он обожает, даже боготворит дочерей, готовый на все пойти, унижая себя, терпя оскорбления, но, несчастный, не видит от них любви и ласки. Он слишком многое давал им, поощряя пороки, но, не прививая и развивая добродетелей, почему и вырастил дочерей, видящий в отце лишь кошелек. А он принужден гордится внешним блеском дочерей – их прическами, платьями, - за отсутствием света внутреннего. Его обида таится глубоко в душе, прорываясь лишь на смертном одре. Тяжело было на душе, обидно за него и жаль.

В то же время, но мельком, Бальзак подчеркивает отношение общества к такому отцовству, противопоставляя Горио Тайферу (отцу, который отверг дочь и только после гибели наследника, допустил ее к себе): общество сочувствует отвергнутой дочери, но насмехается над отвергнутым отцом Горио.

Поначалу приятно и удивительно было встретить среди такого общества благородство и честность юной, незапятнанной еще, светлой и доброй души. Но свет посеял в этой душе зерна честолюбия: Эжен Растиньяк мечтает попасть в круг света, блистать в высшем обществе. Свое отравляющее влияние оказали и советы госпожи де Боссеан и Вотрена. Грустно видеть Эжена, заключившего сделку с совестью и выбравшего парижский свет, хотя именно он до последнего был с отцом Горио, сочувствовал ему больше других.

Автор, безжалостный реалист в описании крушения нравов, раскрывает и другие пороки, царящие в обществе: власть денег, алчность и корыстолюбие, эгоизм, предательство и ложь, разложение семейных уз, разложение общества.

Бальзака можно назвать живописцем. Каждое его творение – не произведение, а групповой портрет. Вот папаша Горио на смертном одре, протягивающий руки и призывающий дочерей, а вот его дочери в каретах, отправляющиеся на бал, честный студент у кровати умирающего, каторжник, арестованный полицией, блеск и нищета: убогость пансионеров и слепящий свет балов, безысходность, гниль и плесень.

Тонкий психологизм в изображении человеческой натуры, сложность и неоднозначность персонажей, композиции, тематики, прекрасный язык и динамичность изложения усиливают удовольствие от чтения. Прерываться не хочется, как и прощаться с автором.

Флешмоб 2016. 6/12.

Сомнения порождены не на пустом месте. Бальзак для меня оказался тяжелой ношей. Я пробиралась через его слог, как через тернии к звездам. Что я могу сказать...
Я поражаюсь безграничной, практически безумной любви господина Горио к его эгоистичным дочерям. Так, как поступил он, отдав все свое состояние ради благополучия дочери, вряд ли повторит кто-либо еще. Этим, безусловно, он заслуживает уважения. Но то, что он почти пресмыкался перед дочерьми; ползал на коленях, целуя ноги Дельфины; поджидал их экипажи, чтобы бросить на них взгляд - вызывает чувство презрения к нему и негодования к дочерям.

Еще я не знаю как относиться к Растиньяку. Он описан как добрый молодой человек, который встал на путь зла. Я надеялась, что после похорон папаши Горио он оставит идею влиться в высший свет, но нет. Поэтому можно считать его пропавшим человеком, как и всех остальных.

С интересом следила за упоминаниями о медицинской науке. Больничные миазмы, серозная жидкость, излившаяся в мозг Горио. То, что его лечили горчичниками и прижиганием... В общем, история медицины.

Я поставила, в итоге, четверку. За то, что было интересно. За чувство юмора(да, я считаю, что у г-на Бальзака есть ч/ю - он очень ироничен).

Но, что нужно к этому добавить... У меня возникли следующие вопросы:

Почему Шагреневая кожа достается именно Рафаэлю? Он не показался мне самым ужасным человеком, как тот же Дориан Грей, в котором не остается хорошего НИ-ЧЕ-ГО.
Рафаэль же учит Полину, ни рассчитывая ни на какую благодарность. То, что он ведет скромный образ жизни до получения Шагрени тоже достаточно показательно - он мечтает, к чему-то стремиться, бесконечно изучает материалы и литературу.
Почему у героя нет шансов что-то поменять? Ни любовь Полины, ни его к ней, ни его скромность, ни то, что он предается уединению и размышлениям?

Что за крындец эта Шагреневая кожа, что ни путей к отступлению, ни способа исправиться... Что в начале романа уже понятен итог?

В общем, не бери ты Шагреневую кожу!.. Вот и вся мораль. Что тут еще добавить?

Избалована я скоростью нынешней жизни. С трудом дались мне пространные, обильные и многословные рассуждения Бальзака.

Ощущения от романа очень неровные. Начало, описание игорного дома, очаровало. Следующее сильное впечатление - описание богатств лавки древностей, которое ввергло меня практически в медитативное состояния. По-хорошему вторую часть - воспоминания Рафаэля о том, как он докатился до жизни такой - стоило читать в том же медитативном состоянии, скользя глазами по океану слов, потому что отвлечений, философских рассуждений, монологов там много. Но не получилось, и вся несомненная мощь языка Бальзака прошла мимо.

Тут на первый план выходит герой романа Рафаэль, откровенно неприятный человек. Наверно, таким он и задумывался Бальзаком, но мне показалось что автор всё же наделил его кое-какими положительными чертами, которые я так и не разглядела. Например, странно было читать про гипотетическую гениальность этого довольно таки поверхностного человека (признаюсь, мне стало тяжело признавать за ним умственные способности после признания "Ах, я не могу полюбить небогатую девушку").

К третьей части сюжет немного разгоняется, встречаются даже элементы фантастики, забавные идеи вроде "как устроить свою жизнь так, чтобы не пришлось ничего желать". Но в целом осталось ощущение, что я лишь выполнила школьную программу, поставила галочку рядом с известным классическим произведением. Что ж, это тоже неплохо.

Внимание! Внимание! На аукцион выставляется чудесный кусок шагрени, способный осуществлять любые ваши желания, от самых мелких и унизительных до великих и ужасных. Отныне жизнь его обладателя вся воплотится в эту материю. Итак, начинаем торги: кто готов вступить в сделку с ... дьволом, думаете вы!? Нет - с самим собой!!!
Одинокий бедный молодой учёный Рафаэль де Валантан приобрёл шагреневую кожу ради того, чтобы почувствовать своё могущество, которого ранее, живя в скромной каморке на ничтожное содержание, он не мог даже вообразить. Но не учёл юноша, как не учитывает каждый, кто вступает в подобные сделки, что главным соперником на пути к "счастливой жизни" окажется не дьявол, а он сам - Рафаэль. Его желания теперь не удерживаемы ничем, а, как известно, свобода, не ограниченная добродетелью, ведёт к хаосу. Ну, какая уж тут добродетель в двадцать с лишним лет! Не задумываясь о последствиях, об истинных смыслах он жаждет всё больше и больше, и потом, задохнувшись в гуще окружающей его роскоши всевластия, молодой человек вовсе ограждается от мира и от желаний, проевших его, когда-то полную идей, надежд и добрых помыслов душу, ищет покоя и одиночества. Именно покоя и одиночества: того, от чего не так давно мечтал убежать и бежал, опьянённый победами и успехом.
Нет, вы не подумайте, это ни в коем случае не разнос бедному Рафаэлю. Не мне его судить. На протяжении всего романа я постоянно спрашивала себя, что бы сделала я? Приобрела бы компактно упакованную жизнь, каждый день которой убывал не от какой-то невидимой мне силы, а по мановению моих мыслей? И знаете, думаю, не смогла бы пойти на такое: трусость ли, боязнь ли своих желаний, страх ли перед близкой смертью... Опасное дельце, знаете ли...
А вот как поступили бы вы?

Начинала читать с некоторой осторожностью: после "Утраченных иллюзий", прошедших на ура, как-то не хотелось читать что-то мистическое. Мир Бальзака чудесен: герои кочуют из одного произведения в другое, пересекаясь друг с другом мимолётно или не очень - как в реальной жизни. Поэтому немного странно, что в одном произведении герои действуют в соответствии, скажем, с законами реализма, а в другом они могут уже ему не подчиняться, выходить за рамки. Но всё оказалось не так страшно. Главная причина, побудившая меня, пожалуй, взять эту книгу - присутствие в ней Вотрена, потрясающе симпатичного рыжебородого беглого каторжника, завлекающего в свои сети молодых людей типа Растиньяка или Люсьена, и неизбежно портящего их. Что-то у Бальзака я ещё не прочитала: то звено, где Вотрен успел повлиять на Растиньяка, потому что в "Отце Горио" последний ещё находится в стадии юноши с чистыми помыслами, а в "Коже" и "Утраченных иллюзиях" это уже великосветский пройдоха. Мало того, мысли Вотрена, его идея "создания" человека - мол, он, Вотрен, одинокий человек без друзей-родственников, испытывает тёплые чувства к пересоздаваемым им молодым людям потому, что является творцом в этом акте пересоздания, а следовательно, устанавливает какие-то связи между собой и этими молодыми людьми - так вот, эти мысли Вотрена о творце вдруг начинают звучать из уст Растиньяк, соблазняющего Шарля на мотовство:

Интересно наблюдать трансформацию Растиньяка: теперь он уверен, что будущее - это

он призывает Рафаэля залезать в долги, ибо только так и можно жить в Париже. Но эта фраза, про будущее, имеет и второй смысл, напрямую относящийся к коже: ведь чтобы осуществить какое-либо своё желание, Рафаэль платит... своим будущим!
Далее, меня зацепило ещё одно размышление Рафаэля: он не может любить нищих, для его любви женщина должна иметь шёлковую лестницу, однако сам, нищий, хочет, чтобы его, - нищего! - любили.