Лучшие повести и рассказы о любви в одном томе

"Драма на охоте" - повесть А. Чехова, написанная в редком для автора жанре детектива. Является одним из ранних произведений Чехова.
"Драма" разделена как бы на две части (негласно) : повествование в первой части, к которой по сути относится пролог и эпилог ведется от лица редактора газеты, к которому попадает рукопись бывшего судебного следователя. Вторая часть непосредственно излагает саму повесть. Данный подход к повествованию по моему мнению является довольно интересным и редким (особенно для 19в).
Поразительно в повести одно: в ней нет ни одного положительного персонажа, скажу даже более ... ни одного здравомыслящего. Для каждого персонажа выбран свой смертный грех: гордость, зависть, чревоугодие, блуд, гнев, алчность, уныние. Причем главный герой - тот самый следователь собрал их в себе все.
Данную повесть в общих источниках часто называют романом. Полностью согласна:

Моя оценка 5 из 5. Гениально написано, не смотря на достаточно избитый сюжет произведение выглядит свежим, оригинальным, с живым повествованием.
И главное помните: каждый преступник хочет быть пойманным! А остальное прочитаете сами)

В жизни почти каждого человека обязательно есть эпизод, который никогда не смешается, не затеряется в ворохе миллионов событий (крупных и мелких). Он как свеча в ночи, будет гореть мягким волшебным огоньком, освещая собой все остальные мгновения вместе взятые. Задуй его - погаснет вся жизнь, превратится в пародию, в ложь. Это тот эпизод, ради которого ты продолжаешь идти. Эпизод, давно ставший воспоминанием, до него не дотянуться, его не вернуть... Он был, вспыхнул на твоем небе яркой вспышкой, озарив всю тебя, и так же быстро погас, но свет остался. Он где-то там, в самом сокровенном уголке твоей души. Он на твоей ладони, невидимый никем - только тобой. Несешь его бережно, трепетно, нежно через все невзгоды, печали, обиды... Несешь, зная что это он не дает тебе упасть - так силен в тебе страх уронить его, потерять. И ты живешь, отчаянно цепляясь за каждый сук. Живешь, чтобы однажды вернуться в ту счастливую холодную осеннюю ночь, когда твое сердце билось по-настоящему, одну единственную ночь... После... после оно просто гоняло кровь.

Рассказ безумно грустный. Он о любви. О том, как одно прожитое мгновение может стать дороже всего на свете. Любовь на ладони...на протяжении долгих лет, именуемых Жизнь.

Дальше...

Я редко сейчас читаю русскую классику. Но тут настроение было романтичным, а что может быть лучше первой любви?

Начинается произведение с того, что компания взрослых друзей собирается и обсуждают первую любовь. Владимир (гг) ответил друзьям, что он не рассказчик и он свою историю запишет. Меня это немного удивило, т.к мне проще рассказать, чем придумать миллион описаний)))

В целом очень юношеская любовь получилась. Ровно такой какой должна бы быть первая. Оглядываясь сейчас из современного времени туда... Немного странно смотреть как отличаются родители, дети, современники. Как меняются понятия воспитания, флирта, отношений (семейных и не только).

Очень интересно Тургенев описал героев. Он брал прототипом себя, отца и свою первую любовь. И зная это, только интереснее читать.

Я искренне сочувствую главному герою. Никто не заслуживает того, что с ним произошло. Но уверена, что это его если не закалило, то придало какого-то опыта в жизни.

Искренне рекомендую это произведение всем. Особенно тем у кого первая любовь уже была. Возможно это заставит вам понастольгировать. Или же посочувствовать герою.

Аудиокнига

Сложно, когда читаешь книгу, не ассоциировать впечатление от произведения и впечатление от главного героя. Но приходится, так как если брать впечатления от главного героя, то они весьма отвратительны, даже учитывая, что вроде бы произведение - автобиография главного героя. То есть он пишет так, что вроде как оправдывает себя и свои дурные поступки (гордость там у него, и тому подобное) но даже несмотря на это чувствуется, насколько это гнилой и омерзительный человек. Но написано то мастерски! Вот и приходится отделять мух от котлет. Чехов отлично показал всю натуру главного героя даже через эту попытку частично оправдать себя пусть и в своих глазах, частично подзаработать на горячем сюжете. Даже стиль непрофессионального автора, который вряд ли еще что-либо напишет, получился великолепно, то, как там персонажи постоянно "мигают глазами" порядком повеселило.
А ведь начало то какое! В редакцию газеты приходит человек и приносит свою повесть на рассмотрение, в надежде, что она будет напечатана, и он сможет подзаработать. И сразу обращаешь внимание на впечатление редактора от этого человека.

На этом лице вы увидите настоящий греческий нос с горбинкой, тонкие губы и хорошие голубые глаза, в которых светятся доброта и еще что-то, чему трудно подобрать подходящее название. Это «что-то» можно подметить в глазах маленьких животных, когда они тоскуют или когда им больно. Что-то умоляющее, детское, безропотно терпящее... У хитрых и очень умных людей не бывает таких глаз.
От всего лица так и веет простотой, широкой, простецкой натурой, правдой... Если не ложь, что лицо есть зеркало души, то в первый день свидания с господином с кокардой я мог бы дать честное слово, что он не умеет лгать. Я мог бы даже держать пари...

Каштановые волосы и борода густы и мягки, как шёлк. Говорят, что мягкие волосы служат признаком мягкой, нежной, «шёлковой» души...

Войдя ко мне в кабинет, он сконфузился. Его нежную, чуткую натуру, вероятно, шокировал мой нахмуренный, недовольный вид.

Редактор - честный человек, ничуть не скрывает, как обмануло его первое впечатление. А это то, как смотрел редактор на автора в конце истории, после прочтения принесенной повести.

Вошел Камышев, такой же краснощекий, здоровый и красивый, как и три месяца назад. Шаги его были по-прежнему бесшумны... Он положил на окно свою шляпу так осторожно, что можно было подумать, что он клал какую-нибудь тяжесть... В голубых глазах его светилось по-прежнему что-то детское, бесконечно добродушное...

Я глядел на его рисующую руку и, казалось, узнавал в ней ту самую железную, мускулистую руку, которая одна только могла в один прием задушить спящего Кузьму, растерзать хрупкое тело Ольги. Мысль, что я вижу перед собой убийцу, наполняла мою душу непривычным чувством ужаса и страха... не за себя — нет! — а за него, за этого красивого и грациозного великана... вообще за человека...

Камышев кивнул головой и быстро вышел. Я сел за стол и предался горьким думам.
Мне было душно.

Даже то, что автор и герой повести, принесенной в редакцию, даже бравировал тем, кто он такой есть. Возможно это и есть главная мотивация того, что он вообще написал свою повесть, так как судя по всему ни в деньгах, ни тем более в оправданиях этот человек вряд ли нуждался. Ведь, описывая все сделанное, он почти прямо признался в убийствах, и любой умный человек, как и редактор, мог бы легко догадаться. Но он при этом не боялся ни расследования, которое может возобновиться, ни каторги, ни того, что его обвинят в прошлом преступлении.
И именно это описание характера героя книги и одновременно преступника, ушедшего от возмездия, автору удалось настолько мастерски, что поневоле зачитываешься, даже пусть главный герой и начинает вызывать отвращение почти с самого начала книги.

Озвучка отличная, книгу читал Александр Балакирев.

Не знаю, кто придумал образ милого купидона со стрелами.
Реальный амур первой любви, должен быть запечатлён в образе крадущегося в вечерней траве, чуточку сумасшедшего и пьяного, ангела: он улыбается и у него в зубах —  блестит нож: раздаётся вскрик, сначала, юноши, а потом, девушки, и ангел отлетает от них в тёмные небеса, словно душа, единая на двоих.
Где любовь, там и смерть. Это не преувеличение, просто мы не видим, что творится в душах, а там порой умирают и воскресают миллионы чувств в одну ночь, как в конце времён.
Эта апокалиптика сердца знакома многим. В этом смысле Тургенев — апокалиптический писатель.
Если бы на небе вдруг погасли все звёзды, и город, дрожащий словно раненый зверь, как бы храня в своих глазах последнюю память о звёздах, вдруг тоже, погас и погрузился в космический мрак, это бы всех ужаснуло.
А между тем, подобное часто случается в душах влюблённых, сидящих где-нибудь на лавочке в парке, с томиком Тургенева или в душе прохожей с синим зонтиком, грустно вам улыбнувшейся своими удивительными глазами, цвета крыла ласточки.
А мы проходим мимо и не подозреваем, что на лавочке просиял конец света..

Принято называть Гоголя, главным мистиком русской литературы. Кто-то назвал бы Достоевского, Булгакова.
А я бы назвал.. Тургенева.
У него самый тонкий мистицизм: любви.
Он как стих Пушкина: не нужно лишних декораций, пёстрых эффектов, для вечной красоты. Нужна одна любовь..
Женщины, как-то раньше мужчин узнают, что нет ничего таинственней и выше любви: все талмуды вековой мудрости, все эти реинкарнации, шамбалы, телепатии.. лишь покорные тени любви.
У Тургенева, любовь, это какое-то 4 измерение, 5 время года, шестое чувство: проще говоря — Нарния взрослых.
Поразительный дар Тургенева описывать живое волшебство любви, словно его открытый томик стал приоткрытой дверцей в рай и цветы зацвели у тебя на ладонях, коленях, радостно простёршись дальше, запев лазурью цветов на обоях, ласточкой, мелькнувшей за окном.
Славно сидеть на лавочке с томиком Тургенева и улыбаться мысли, что весна, цветы, пение птиц — начались с томика Тургенева: вот закрою его, и задуют холодные ветры, облетит молодая листва с деревьев, и даже упадёт на дорожке, человек: впрочем, быть может он был просто пьян..

Это и правда невероятно: в повести Тургенева, 16-летний мальчик входит в сияющий мир Нарнии любви, населённой удивительными созданиями и даже фавнами.
Проходит всего месяц… и несчастный мальчик покидает дремучие дебри Нарнии взрослых, чуть ли не ползком, израненный и с проседью в сердце (мне иногда кажется, что Тургенев поседел ещё в юности, от любви..).
Неужели это и есть, любовь?
Кто-то из героев повести говорит: первой любви у меня не было. Я начал сразу со второй..
В некоторой мере, это мистично: словно мы влюбляемся впервые — в красоту мира, так похожую на душу любимого человека, с которым мы можем встретиться лишь через года, но улыбаясь в детстве ласточке в окне, касаясь сирени после дождя, мы сами не знаем почему, плачем.
Так и в повести — красота, словно крылатый Вергилий, сопровождает влюблённых.

Я однажды прогуливался с любимой по парку.
К нам подошла юная пара (первая любовь..) счастливая, как ангелы, и девушка, с милой улыбкой, попросила меня сфотографировать их.
Я стал наводить фокус… как купидон, свой прицел.
А они стояли, затихшие, милые, трогательно прижимаясь друг к другу, как перед расстрелом: за их плечами был сразу — рай.
Чуть выше правого плеча девушки, на ветке клёна, сидели две синички, удивительно нежно воркуя. Тоже, первая любовь..
Мне почему-то стало грустно фотографировать юную пару, фотографировать нечто телесное, мимолётное, тот мир, где разбиваются сердца..
И я сфотографировал чудесных синичек, так похожих на душу влюблённых.
Уходя, позади нас, заплечной красотой, и чуточку, грустью, раздался женский смех и мужское бурчание. Смех самой любви, весны..
Похожий «фокус прочтения» Первой любви Тургенева, был и у меня.

Знаете, интересно смотреть на искусство, как на звёздное небо.
Случайно для себя, я сделал маленькое «астрономическое открытие», читая Первую любовь.
Это как открыть таинственную жизнь на далёкой звезде.
(я в детстве открыл комету, в дедушкин бинокль. Редчайшая удача, почти невозможная… и разве так уж важно было, что мой старший брат смеялся надо мной, говоря, что это всего лишь белый шлейф от самолёта на закате? Главное, у меня было чувство, равное чувству Коперника, Галлея).
Повесть начинается так: Гости давно разъехались…
Дело в том, что у Пушкина есть малоизвестный прозаический и незавершённый отрывок, начинающийся так: гости съезжались на дачу..
Прелестная зеркальность первых строк, правда?

Но вся прелесть в том, что в этой вещице Пушкина, главную героиню, зовут так же, как и героиню повести Тургенева: Зиночка.
Фамилия, правда, иная — Извольская, но эту инфернальную волю, Тургенев в жизненном кредо Зиночки и её возлюбленного: одна воля даст человеку свободу, и власть даст, которая лучше свободы.
Умей хотеть, и будешь свободным, и командовать будешь.
Почти дословная отсылка, к слову, к Шопенгауэру и его «Воля как мир, и представление».
Т.е. — воля, как душа свободы. Свобода без воли, всё равно что листва на ветру, думающая, что свободная, но целиком во власти ветра, ветров.
В этом смысле Камю прав: воля — тоже одиночество.
Да, эта повесть, в том числе и об экзистенциальном одиночестве, где всё, почти всё — словно листва на ветру. Всё, кроме любви.

Так вот, в произведении Пушкина, Зина — эдакая Клеопатра белых ночей.
Инфернальница, нежный сон страсти, которой тесно и душно в скучном обществе, мире, и вот, она бросает вызов
прозе и безумию жизни, словно её.. крылатую душу, вызвали на спиритическом сеансе, чтобы узнать: что есть любовь? Как нужно любить?
Ведь бывает и так, что на спиритическом сеансе собираются внутренне поблекшие и мёртвые люди, и дух, ими вызываемый, живее их всех (к слову, хороший сюжет для какого-нибудь рассказа).
Помните милую забаву Клеопатры?
Кто из мужчин согласится провести с ней ночь.. и умереть?
Чудный на самом деле момент: любовь, равна смерти.
Словно в любви есть что-то, что не менее таинственно и бессмертно, чем и смерть.
Может потому многие так и боятся любви?

Пушкин чудесно написал о Зине: но годы шли, а душе Зинаиды всё ещё было 14 лет..
Прелестная амбивалентность времени внутреннего и внешнего, их трагического и вечного разлада.
Грустно, когда человек покоряется внешнему времени (с его мнимыми свободами).
Возраст здесь не важен, прелесть в том, что человек может жить в 21 веке, а душа его — в 19, 16, где-то в Испании или Питере.
И возраст как бы оглядывается на это, зачаровываясь и замедляясь.
Вот такой эвридиков огляд души, времени, описывает Тургенев в своей Зиночке, в её детском легкомыслии, и одновременно — скрытом инфернальном одиночестве.

Как известно, Толстого вдохновила на написание Анны Каренины (один из толчков), первая строчка Пушкинского: гости собирались на дачу (разумеется, и теневая инерция всей этой вещицы).
Я к тому, что Тургенев создал как бы… чудесный фотографический негатив Анны Каренины, с той разницей, что вместо женщины там — мужчина. Вместо поезда — любовь.
Название повести Тургенев так прелестно ещё и потому, что оно говорит о трёх любовях: это первая любовь 16-летнего мальчика к 21-летней Зиночке.
Это о первой любви Зиночки… к отцу мальчика.
И, наконец, как это ни грустно, это и о первой любви уже взрослого и женатого мужчины, к прелестной Зиночке.
Вот такая вот карамазовщина от Тургенева.

Есть что-то очаровательное, когда юноша впервые влюбляется в женщину старше себя.
А если.. это роковая женщина?
Такая любовь оставляет шрамы на сердце, на всю жизнь.
Это не милый Купидон, метящий с улыбкой, солнечной стрелой, в трепетную грудь (вспомнился анекдот, как пьяный Купидон попал стрелой себе в руку… тоже, так сказать блики первой любви и нежного греха юности. Ко мне сегодня утром прилетал раненый купидон с мыслью о любимой: у неё удивительные глаза, цвета крыла ласточки: это ведь трагедия, когда встречаешь свою первую любовь, так поздно, и понимаешь, что всё что было — до, это влюблённость, а не любовь).
Нет, это в ночи, по степи убегающий от погони, запыхавшийся и бледный юноша, которого преследует на тёмном коне, Амазонка: она пронзает стрелой его лопатку, там, где должно быть крыло.
Юноша падает, сердцем и мечтой, в бурьян, и Амазонка со смешком (сама ночь смеётся и звёзды!) гарцует на лошади над несчастным юношей, и копыта, как странные, мгновенные цветы, мерцают у плечей, паха, лица, поверженного влюблённого.

Вообще забавно, что Тургенев называл Достоевского — русским де Садом.
Забавно потому, что сам Тургенев является..  русским Мазохом.
В этом отношении ужасно мило то, как начинаются романы де Сада и повести Тургенева: у де Сада, в сумрачном замке, сидят четверо скучающих мужчин, и думают, как бы развлечься, убить скуку и время (ужасное выражение).
И вот, они приглашают парней и девушек и предаются самому грязному разврату.
У Тургенева — четверо мужчина сидят в старой усадьбе поздним вечером, и, закуривая сигары, вспоминают чудесные времена молодости, когда они впервые полюбили…
Хотя.. герои Тургенева выходят их этой любви столь измождёнными и израненными, что кажется, они провели ночь… у де Сада.

В самой повести есть прелестный эпизод (и не случайно, сам Зах..р Мазох, признавался, что часто черпал вдохновение в Первой любви Тургенева), где Зинаида говорит одному из своих ухажёров, что она — властвует над ним беспредельно, и что он с наслаждением вытерпит всё от неё, если любит.
Зина берёт булавку и вонзает её в ладонь несчастного. Вонзает глубже, ещё глубже…
а тот покорно улыбается, а наша инфернальница в это время, как бы раскрылила взгляд у плеча и смотрит на влюблённого мальчика, стоящего чуть в стороне, наблюдая этот ад любви.
Этот сексуальный момент интересен тем, что Зине было бы не так сладко вонзать булавку в руку ухажёра, если бы.. не чувствовала, как за ней наблюдают, если бы она не ощущала, что в этом поступке, она словно обнажена, тем чудным и сокровенным обнажением до бессмертия и боли души и мечты, какое может позволить себе далеко не каждая женщина, просто скинув перед любимым, свою одежду.

Любопытно, что в конце повести, любимый бьёт её хлыстом по руке, и она прижимает саднящую руку, к губам: прижимает боль и душу; она покорно целует в этой боли, душу любимого: почти по цветаевски, душа и боль, стали одним целым: боль, как «гостиница душ», ибо нет места любви на земле и тесно телам в этом мире, где тела ранят друг друга, томясь по душе.
Здесь уже эпизод повести полыхает на инфернальном уровне: нет просто мужчины и женщины: есть платоновские идеи мучительной и вечной любви (любовь всегда, вечна, даже если она мгновенная, оттого и мука её), идеи, облитые плотью: мужчина бил не столько по руке Зины, сколько по мыслям и словам, ею сказанным, сделав ему больно.
И в этом плане прелестно, как в любви, мы порой синестетически-райски путаем душу и тело, путаем формы касания, проникновения.
Вот стоит мужчина у окна, со стороны улицы, а в окошке — Зиночка, общается с ним.
Но это всё кажимость, мираж.
Мира уже почти нет. Весна — мимолётная декорация полыхающей любви, царствующей в мире.
Раненая рука Зиночки прижата к её губам. Тела.. её, и мужчины, где-то далеко-далеко, так далеко, словно на далёкой звезде, и сейчас общаются, молчат и смотрят друг на друга, лишь их крылатые души, а на земле.. почему-то ранятся тела, как бы сама собой, как стигмата, на руке женщины проявилась ранка..

В моей жизни тоже была первая любовь-  первая боль? Первая душа? —, связанная с женщиной старше меня.
Правда, разница в возрасте была больше, чем в Володи и Зины: мне — 13, ей  — 31 (к слову, 18-летняя разница в возрасте была у Есенина и Дункан).
Это тоже было на даче, и она тоже была инфернальницей, которая не снилась и Тургеневу.
Боже! Каким невинным и мечтательным ребёнком я был!
Вечно витал в облаках, женщин, представлял ангелами, и искренне думал, что женщины столь отличаются от мужчин, что умеют общаться телепатически, просто скрывают это: мои мысли девочки всегда читали очень ясно, с милой улыбкой, словно я прозрачный: не только девочки: учителя, мама, когда я нашкодничаю..
Я мечтал о первом, романтическом поцелуе.
У Тургенева это изумительно описано, в тональности Врубелевского Демона: Володя сидел в парке на крыше полуразрушенного домика и мечтал о чём-то.
Как из пустоты, из весны, появилась Зина и с улыбкой спросила: могли ли бы вы, ради меня, прыгнуть от туда к моим ногам?
Володя, не думая, прыгнул. Разбился и потерял сознание. Зиночка бросилась в цветы, на колени и поцеловала несчастного мальчика..

Безумно и прекрасно, правда? Прекрасен сам порыв, нежно путающий душу и тело, ибо любовь — бессмертна.
По сути, такие безумства в любви, есть тайное доказательство, если не бога, то бессмертия души и рая.
Мой первый поцелуй, был навеки… опорочен.
Это реально грустно и во многом, забавно. Но это сейчас, по просшествии лет, а тогда, на той летней даче, заметённой августовскими звёздами и ласковым шумом листвы в саду, были такие странные ласки, неведомые и сейчас многим взрослым… что я, возвращаясь к себе домой, тихо плакал ночью в постели, сам не зная почему.
По сути, у меня было три первых поцелуя: в 5 лет, когда я поцеловал в деревне лиловый, тёплый носик телёнка, совершенно самозабвенно поцеловал: я ходил к нему как на свидание за сарайчик, скармливая шоколадки, которые давала мне бабушка.
В 9 лет, когда не менее самозабвенно обнял и поцеловал в весеннем лесу, берёзку, впервые попробовав её сок: в этом поцелуе было какое то томление по красоте мира и предчувствии женщины..
И, наконец, когда я на даче, поцеловал мою инфернальницу.
Поцеловал её.. внизу живота, смотря на её строгую и нежную улыбку.
Да, я поцеловал женщину — Там, раньше губ женщины.
Есть в этих трёх поцелуях что-то символичное, в плане лирического разврата всей моей жизни: телёнок, весенняя берёзка, и…
Есть в этом даже что-то тургеневское.

В начале повести Тургенева есть пронзительно-эдемический мотив: юноша, словно скучающий в раю Адамчик, блуждает в чудесном саду и слышит за забором всполохи звуков, смеха.. жизни.
Он приподнимается и тайно наблюдает чудесное зрелище: девушка, озорно касается цветком по лбу молодых людей, её окружающих. И они счастливы.
Есть в этом что-то сказочное, что-то от спящей красавицы и гномов.
Представляете, если бы спящая красавица была лунатиком? А чем иные инфернальные черты характера, иная болезненная гордыня, инфантильность, не лунатизм и маска?
Это так поразило юношу, словно он увидел за забором рая, в сумеречной и запретной стороне, заросшей вечерним солнцем — Древо Познания добра и зла.

Иной раз кажется, что в космогонии Тургенева, женщина заключает в себе тайну Древа Жизни и Древа Познания: совершенная дриада.
Она — микрокосм. В ней одной, и возможность совершенной гибели мира, и его спасения.
Тургенев вообще удивительный символист и мистик, похлеще Блока.
Зинаида сняла с матерью старенькую усадьбу: её вечно окружают 5 молодых поклонников, словно неких духов, держа её в плену.
В некотором смысле, это 5 чувств женщины, сияющих вокруг неё, но ей мало 5-и чувств, и появление в этом «райском заповеднике» нашего юноши, сродни 6 чувству: томление женщины по неземной любви, нарушающей все земные чувства.

По сути, отношения Зины к её 5-и ухажёрам, это отношение Клеопатры к её рабам, готовых за ночь с ней, отдать жизнь.
Да Зина и сама упоминает алые паруса Клеопатры, когда царица плыла к Антонию, дабы его поразить (на самом деле, на паруснике Клеопатры были лиловые паруса, но Тургенев и Зиночка, выдумали алые, быть может подтолкнув Грина к написанию своей феерии).
Что интересно, Зина словно бы разговаривает сама с собой у окна, среди ухажёров, спрашивая: сколько лет было Антонию?
Её «рабы» послушно ошибаются, и лишь одно говорит истинный возраст Антония: это возраст отца нашего юноши.

На самом деле, совершенно удивительная с художественной точки зрения, оптика времени, тени которого как бы растут и дышат на заре, удлиняются и сердце женщины словно распято меж двумя константами: отцом и сыном, но на метафизическом уровне, это мучительный разрыв женской природы, между земным и небесным.
В этом смысле очарователен совершенно фрейдистский момент в начале повести, когда юноша приходит в дом Зины и в сумеречных сенях встречается с не менее сумрачным и нелепым слугой (разумеется, он тоже заколдован).
Его окликают: мол, кто пришёл?
Старый слуга ставит на пол, перед юношей, тарелку с остатками рыбы и уходит.
Чуть позже, один из ухажёров Зины принёс ей котёнка и она перед ним поставила на пол тарелочку с молоком.
Что хотел этим сказать Тургенев? Есть ли тут нечто кафкианское, в самой природе превращений любви, или инфернальная игра сердцем любимого, как с котёнком? Или материнские блики, христианские даже, которыми смутно наполнена повесть?

Одно из «5-и чувств» тонко заметило Зине, намекая на неё, что иным людям — сладко жертвовать собой.
Да, эта повесть прежде всего о жертвенности.
Как и в случае с Анной Карениной, загнанная в тупик любовь, запускает катастрофическую цепную реакцию, полыхнувшей множеством жертв.
Любовь ангельская, которой не дали расправить крылья на земле, превращается в адскую, чёрную воронку, в которой замерли крылья-паруса на заре.
По сути, происходит маленький апокалипсис.
В повести об этом говорится прозрачно, намёком, но чуткий читатель понимает, что у Зины от отца Володи, был ребёнок.

И в этом плане совершенно спиритуалистический момент, когда Зина знакомит Володю со своим младшим братиком, тоже, Володей.
Эта иррациональная зеркальность потрясает, как во сне нас порой потрясает простая веточка у окна, которая есть нечто большее, чем просто веточка: нечто ужасное, грозное.
(кстати… кто любит эту повесть, с более яркими эмоциями может прочитать пронзительный рассказ Чехова — Володя, в котором писатель по своему ведёт диалог с Первой любовью Тургенева).

Сад облетает: осень в Эдеме…
Тургенев завершает повесть на фантастической, экзистенциальной ноте, говоря о безымянной старушке, умирающей и крестящейся, моля кого-то простить ей грехи.
Кто это? Может.. сама любовь?

Когда Тургенев тяжело умирал, он в полубреду просил прощения у невинно загубленных им тысячах птиц.
Шелест их призрачных крыльев наполнял сумрак спальни Тургенева с горящей свечой: её вздрагивающий свет на стене, мешался со светлым шелестом крыльев ангелов, тоже, незримо наполнявших спальню Тургенева.
Любви и любящему, всегда есть за что просить прощения, правда?
И у любви нужно просить прощения за всё то, что мы с ней делаем и сделали на этой печальной земле.
Забавный и грустный факт: Супруги Виардо и другие французские друзья Тургенева, плохо приняли «Первую любовь» Тургенева и совершенно не поняли её концовку.
Бог им судья (впрочем, как и многим наши критики не поняли повесть. Добролюбов брезгливо называл Зиночку — 'нечто средним меж Печориным с Ноздревым в юбке», другие говорили, что Зиночка совершенно лишена нравственного начала, и что никогда не видели в жизни такой женщины, и не дай бог встретить. А я видел, к счастью).
Тургенев написал для французского издания дополнение к повести, совершенно лишнее, чужеродное, чуть ли не оправдывающееся.
Французам и тем переводчикам, кто переводил повесть не с русского, а с французского, «повезло» и по сей день читать её «Первую любовь» в изуродованном виде.
Это как после последнего аккорда Лунной сонаты Бетховена, услышать звуки пошленькой модной мелодии.
Но разве.. мы порой не делаем тоже самое с любовью?

p.s. Как известно, эта повесть фактически дословно повторяет события в юности Тургенева.
К слову, тогда же, в 1833 г. разыгралась ещё одна детективно-любовная история: в доме Тургеневых появился странный ребёнок: Варенька Богданович, которую мать Тургенева называла «своим творением».
В ту пору, отец и мать Тургенева были в сложных отношениях, у отца был роман на стороне с «Зиночкой». Варвара Петровна уехала со своим молодым лечащим врачом Андреем Берсом (тем самым ловеласом, у которого потом родиться дочка, Софья Андреевна, ставшая женой Толстого) и его матерью — повивальной бабкой по совместительству) за границу, где и родился таинственный ребёнок. Когда все вернулись, отца Тургенева уже не было в живых.
Кто мать девочки — неизвестно, но не исключается, что сама Варвара Петровна. Быть может.. в пьесе Нахлебник, Тургенев изобразил этот странный и не понятный для мужчин, род женской мести и бунта, когда в ответ на измену мужа, зачинают ребёнка.. от другого? Похоже на самоубийство наизнанку, с рождением жизни новой, в пустоту).
Сам Тургенев называл повесть — самой любимой у него, а образ Зиночки — самым удачным.
Это к вопросу о так называемых «тургеневских девушках»: так кто они? Кроткие, ранимые и мечтательные, как в Дворянском гнезде, или не менее ранимые инфернальницы, такие как Зина, за маской инфантильности и гордыни которых, и по сей день многие не видят боль души и мечты?
Есть «читатели», которые не то что Зину, или такие измученные души как Зина называют неглубокими, но и саму повесть Тургенева. Бог им судья.. неглубоким.
Зина существовала на самом деле и звали её — Екатерина Львовна Шаховская.
Просто хотелось ещё раз вспомнить эту удивительную женщину, поэтессу с трагической судьбой, бросившей вызов прозе и безумию жизни, посмевшей жить лишь чувством и любовью — этой высшей реальностью.
На её могилке, высечены прекрасные стихи:

Могилки уже нет. Строчки стали травой и цветами, как и душа женщины.
Хочется, как и в стихе Цветаевой — «Прохожий», остановится у этого голоса травы и цветов и тихо помолиться о душе женщины… любившей, на этой безумной земле.

Замечательная повесть, Куприна, заставила меня вновь подумать и том,
почему люди, зачастую, хуже зверей.
ВедОмые стадным чувством, совершают поступки, которые сложно назвать "человеческими"
Сюжет: Барин приезжает на время в глухую деревню.Скучает. Однажды узнаёт, что в лесу живут колдуньи и случайная встреча меняет судьбу обитателей лесной хибары.
Эта книга о нашем времени. Городские жители считают себя ВЫШЕ деревенски и культурнее их. Словно тот факт, что они читали Гамлета, делает их лучше тех, кто оного не читал. (А в наше время у кого есть телефон последней модели считают себя НАД всеми теми у кого такого нет)
Автор вырисовывает конфликт между обществом и людьми, которые не хотят или не умеют в нём находится.
Выгнать женщину с ребёнком на руках в лес, лишь потому, что кому-то показалось, что та колдунья, разве это не ДИКОСТЬ? А человек просто хочет жить по своим правилам, а не по шаблону большинства.
Меня очень задела книга.
Природа и человеческие отношения очень тесно переплетены в этой повести.
«Благи́ми наме́рениями вы́мощена доро́га в ад» - эта мысль не покидала меня.
Ну и конечно здесь о чистой любви и самопожертвовании во имя другого.

А может Олеся - это Христос? Как знать. Подумайте об этом, когда будете читать.
"9" а не "10" только за объём, в остальном книга ПРЕКРАСНА!

Наверно, по задумке автора, эта книга о настоящей пылкой преданной любви. Но только воспринимается она совсем по-другому. Явно имеющий проблемы в области психиатрии, мужчина на протяжении многих лет преследуют женщину, которая никогда его не видела. Что явно ей не доставляет удовольствия. И когда наконец то понял, что своего не добьется, не придумал ничего лучше, как застрелиться. И вот после смерти своего преследователя женщина решила, что мимо нее прошла "большая любовь, которая повторяется только один раз в тысячу лет". Осадок от книги остался неприятный. Никакой истории любви, тем более красивой, я не увидела.

Если хочешь кого-нибудь воспитать- рожай себе детей и воспитывай. Ну, или педагогом трудоустройся. Дрессировщиком животных, в конце концов.

Казалось бы, очевидная истина, но не все так просто. Огромный пласт нашей жизни занимает процесс обучения нас или нами. И не только в рамках учебных программ, а в рамках отношений с людьми. Некоторых тянет воспитывать тех, кто им нравится, в кого тянет влюбиться, или того, кого уже полюбил. А ведь стремление кого-либо поучать это стремление к доминированию. К власти. К превосходству.

В сущности, в каждом русском интеллигенте сидит немножко развивателя. Это у нас в крови, это внедрено нам всей русской беллетристикой последних лет.

Так автор говорит. А вот и не только беллетристикой! Он может еще на хождение в народ намекает. Хороши ходоки! Рабовладельческим строем это обусловлено, вот что. Паны! Барчуки сытые! И авторы, и их герои. Пресыщенные образованностью и обустроенным бытом. Как начнут и давай превосходством давить, дескать, не верю я в здравость встречного мировоззрения… А оно если не более здравое, так во всяком случае тоже имеет право на существование. И вообще, когда мы поймем что у каждого Абрама своя программа? Когда понимание этой истины в нас внедрится и засядет?

Меня что-то несет и злит этот сюжет, а история-то с Олесей романтичная. Кем надо восхищаться и кого жалеть? Кто свободен и разгадал мир, а кто пребывает в собственной прелести? Я кажется поняла, почему имя Олеся красивое. Потому что, восславленный автором прототип личностно красив. Он свободен. Олеся свободна! И если и вызывает она какую-то жалость, то не презрительную и не уничижительную, в отличии от ее избранника/ главного героя. Развивателя.

Очень спорный рассказ, на мой взгляд.

История девушки, лишившейся обоих родителей, и приехавшей к единой оставшейся родственнице - сестре отца. Только как оказалось та давно потеряла работу и днем теперь торгует на рынке, а ночью торгует собой. И эта тетка в итоге убеждает и героиню выйти на улицу на заработки.

Самое ужасное, на мой взгляд, то, что девушка воспринимает всю эту ситуацию как должное. И отвратительно, что тетка даже не попыталась пристроить ее на нормальную работу, а зная что деваться ей больше некуда вынудила "пойти на панель".

Герой, который вроде как почувствовал некоторую привязанность к девушке, тоже не вызвал у меня положительных чувств. Все его амбиции сводились к "Пока я здесь, ты будешь спать только со мной". Последнее обещание видится мне пустым звуком, не думаю, что все может сложиться удачно.

Оценка 6 из 10

Как же скучно было читать первые две третьи книги, не выразительный скучный сюжет, но... последняя одна третья, появление Марьи Николаевны-урагана, порыва, олицетворения женской силы, мощи я бы даже сказала, заставили впиться глазами в книгу и не отпускать ее до последней строчки.

Меня больше всего поразило, что Марье Николаевне было так же 22 года. По описаниям я думала, что это была опытная, повидавшая жизнь женщина под или за 40. А тут 22, так же как и Санину. Опять же контраст: возраст один, а какая пропасть в мироощущении. Не удивительно, что он пошел за ней как покорный телок. Какая там любовь к Джемме и любовь ли это была? Опять же-22 года.