Человек из ресторана. Солнце мертвых. Рассказы

Поэма о прекрасном былом и чудовищном настоящем. Что касается будущего, то его по Шмелеву нет вообще. В чем-то он, определенно, был прав. Оценивать "Солнце мертвых" только с литературной точки зрения невозможно, хотя оно в этом плане практически идеально. Но куда деваться от привязки к послереволюционным событиям в России, от нашего проклятого прошлого. Тем паче нам, потомкам восторжествовавших комиссаров, забившихся по норам обывателей, тянувшим руки на комсомольских собраниях лицемеров. Шмелева роднят, тем не менее, с каждым читателем вещи обыденные, вещи в стандартной реальности малозначимые, но в данной ситуации приобретающие ужасающее значение. О них он и пишет.

Его "Солнце мертвых", как огромный грязевой ком, набирает силу от рассказа к рассказу, его невозможно остановить, от него невозможно оторваться, он сметает все на своем пути. Нужно сказать, что чисто информативно и технически для себя ничего нового и не узнаешь. О беспределе Советской власти давно все известно, он никуда и не делся, мы до сих пор его наблюдаем каждый день. Шмелев преподносит все это в очень певучем и скомпонованном варианте, что дает какой-то совершенно новый, бьющий по мозгам эффект. Первые рассказы даются с трудом, но, если пережить некоторое собственное неудовольствие, то в дальнейшее не обманет ожиданий.

Очень неоднозначные впечатления остались после прочтения книги. Очень сложно сказать, что она понравилась. Книга трагична. В аннотации к аудиварианту ещё добавлено определение – «поэтичная». Да, не могла себе представить себе эти два прилагательных вместе. Как оказалось, всё так и есть. Ирине Ерисановой также удалось внести ноту авторского исполнения, и это было идеальное сочетание.
Красный террор пронёсся по Крыму. Период «Красного безумия». Убирали всех неуместных. Страшный голод охватил территорию. Умирали все и всё, ощущение безысходности и безнадёжности. Расправа над людьми бесчеловечна. Горько и больно.
Павлин Павка тоже хочет кушать, и так сядет, и тут пройдёт… Нечем накормить тебя Павка… То, что с ним случилось, тоже страшно. Жалко Павку не меньше, чем любого человека.
Это не жизнь, а жалкое существование…

Самое забавное было увидеть в конце повести дату написания — 1911 год. Потому что во время чтения возникло и не отпускало ощущение, что речь идёт о 1915-16 гг. И всё как будто говорило об этом периоде истории России: и упоминания о войне, и революционные брожения, и вообще весь дух книги был оттуда, из преддверия революционного. А оказалось, что это был вполне мирный период, и как раз на самый спад пошла революционная активность, и войны никакой не было вот уже добрых шесть лет. Наверное замысел этого произведения у автора возник либо в годы русско-японской войны, либо ненамного после её окончания (и тут же иду проверять это своё предположение и ничего не нахожу — хотя, может быть просто плохо искал).

В центре внимания автора (и читателя) находится «маленький» человек Яков Софронович, работающий официантом в ресторане. Казалось бы, ну что официант, что можно вытащить привлекательного и интересного для читателя из этакого неказистого персонажа? Однако Иван Шмелёв проделывает всё это вытаскивание с изрядным мастерством. И дело даже не в том наборе событий и происшествий внутрисемейной жизни главного героя и членов его семьи, и даже не в тех ресторанных сокровенных тайнах, которые приоткрывает читателю автор устами своего героя. А прежде всего (по крайней мере для меня — прежде всего) привлекает сама форма — повесть написана от «Я» рассказчика и одновременно главного героя. Т.е. перед нами некий внутренний монолог, в котором Яков Софроныч говорит нам обо всём подряд, что его тревожит в данный момент или в эти дни — и тут мы узнаём и всю подноготную ресторанной разгульной жизни богатеев, и грязное похабное закулисье «кабинетной» и «будуарной» возни, и все чаяния и мечтания самого Якова Софроновича, и судьбы его детей и супруги, и жизненные мелочи причастных к существованию семьи нашего визави людей. Причём, поскольку этот рассказ идёт от внутреннего «Я» героя, то и по форме Шмелёв сделал повествование очень близким к тому, как у нас и в самом деле происходят вот эти внутренние монологи, которые мы то и дело ведём сами с собой и о сути которых мы не так часто и задумываемся (не зря в тексте много многоточий). И при чтении повести порой возникает стойкое ощущение, что автор как бы воспользовался неким гипотетическим «записывающим» устройством, чтобы «снять» все мысли и внутренние непроговорённости своего героя неким ментоскопом и затем попросту привёл их в литературную форму.

Ну, а если о сути всего того, что и о чём нам рассказывает Яков Софронович, то конечно мы имеем дело с откровениями маленького обижаемого всеми человека, практически смирившегося со своим зависимым положением в том обществе, которому он терпеливо служит. И зная обо всех тех мерзостях, которые совершаются сильными мира сего в ресторанном закулисье, наш герой практически не сопротивляется им и даже внутренне почти не критикует. Да и что он может сделать со всем этим гнилым продажным миром!

И как ни странно, эта столетней, вековой давности повесть вовсе не превратилась в замшелый литературный памятник. А, как мне кажется, наоборот, как нельзя более актуальна и злободневна. Ибо есть богатые и богатенькие и в наши дни, и есть также «маленькие» люди, и есть всё это ресторанно-клубное закулисье, о котором все и всё знают и которое молчаливо принимают. А то и участвуют во всём этом (и сразу в голове Сергей Минаев с его «Духless» и прочими романами-откровенностями).

В советское время историю гражданской войны и революции преподносили с одних позиций, превознося собственные успехи и замалчивая жестокость, с которой устанавливалась новая власть, оставляя все негодование, зверство и отчаяние для тех, кто проиграл ту битву за Россию и Родину. Одним словом, обеляя одних, очерняя других, однобоко и в черно-белых тонах.

Спустя почти век и новые знания о тех кровавых и драматических событиях в истории огромной страны, когда в пылу битв, смертоубийства и беспощадной борьбы без жалости и упрека катился по территории государства кровавый вал красного и белого террора и братоубийственной войны, все равно одинаково трудно читать книгу Ивана Шмелева.

Здесь рассказывается о тех днях, когда события докатились до Крыма, который еще оставался в руках белых, но дни этого были сочтены и исход по большому счету предрешен. Как опускались до невыносимой жестокости люди, как день за днем творимое зло становилось все беспощаднее, как казалось, что этому не будет ни конца, ни края и может ли человек после всего, что сотворил он на этой земле называться им и гордо смотреть в глаза потомкам.

Несмотря на кажущуюся выспренность моих слов, все это так. Книга ранит, солнце палит и нещадно жжет всех, кто еще остался на той земле, а вместе с ними и нам выжигает на долгую память зарубку о том, чтобы помнили, чтобы знали, как это страшно, когда брат на брата, когда голод там, где еды всегда было море , когда у власти злые и оборванные и нет ничего святого, как и защиты просить не кого, и надеяться не на что.

Как удалось автору, описывая всю жестокость и беспощадность тех событий, но язык произведения у него очень замечательный. Читая, перед мысленным взором проносятся все описываемые события, ты словно там, все видишь и чувствуешь ту горечь и неизбывность, печаль и горе людское, нескончаемое . Здесь каждая история, каждый фрагмент часть общей потери и национальной трагедии в целом.

Какая же чудесная книга! Даже неожиданно. Самое то чтение во время Великого Поста.

Я вообще не особый любитель литературы на религиозные темы (не важно, какой религии). Обычно они навевают на меня тоску что-ли. Но тут это что-то потрясающее! Правда, безусловно, кроме непосредственно самой религии тут еще дело в самом Валааме. В этом уединенном уголке, рае на Земле.

А какой замечательный язык у Ивана Сергеевича! Он просто льется, журчит, как весенний ручеек! Вы только послушайте!

Дремлет Валаам под усыпляющий шепот сосен, под всплески Ладоги; а здесь уж не тишина, а глуше и глубже тишины: покой.

Возможно, тут еще дело в том, что я слушала книгу в исполнении замечательной Татьяны Ненарокомовой. Это стопроцентное попадание в книгу! Голос, мастерство, чуточку артистизма и капельку иронии. Гениальная работа.

Рекомендуется абсолютно всем и каждому. Великолепная литература. И почему я раньше его не читала?!

Бывает у человека такие времена, когда на душе тяжело, грустно и не понимаешь, что с тобой. Вроде ничего не случилось, все хорошо, но что-то тяготит. Одним помогает разговор с другим человеком, другим необходимо одиночество и желание духовного очищения. Кому-то это покажется странным выбором, но моя душа потребовала почитать что-то красивое, трогательное и неземное. Я выбрала данную книгу и в аудио. С первых глав я погрузилась в красивую, волшебную историю Валаама. На нем находится древний православный монастырь. Повествование в книге от имени автора, который в молодом возрасте посетил это место. Стыдно признаться, но живя так близко, у меня так и не получилось посетить Валаам. Но после такой книги, стыдно будет туда не съездить! В книге подробно описано как живут, молятся, чем занимаются, что едят богомольцы. Тем, кому нужны на экскурсиях развлечения, движуха здесь будет скучно. Это место для спокойствия, медитации и переосмысления жизни. Благодаря книге я мысленно прогулялась по Валааму и такое чувство, будто все видела воочию. Атмосферная книга от которой становится легко на душе.

Пожалуй, я слишком многого ждала от книги, поэтому немного разочарована. В ней описывается очень тяжёлое время, голод, смерть, расстрелы, становление советской власти, безжалостное и бессмысленное, на крови и без хлеба.
Описывается эмоционально, глубоко, поэтично, с метафорами, душевное превалирует над пищеварительным.
Раза три за весь текст показывалась честная злость, но так и не выплыла наружу полностью. Шмелёв остается в коконе своих религиозных и культурных зажимов. Вроде бы противопоставляя человеческому, интеллигентному, в себе - животное начало в красной матросне.

Вши потому и побеждают, в них бунт есть, агрессия. По-моему, духовный Шмелёв не видит, что здоровая агрессия - часть человеческого. И без неё не справиться.

Очень долго текст был жалостливо беспомощный, больной, страдающий, поэтически-мутный, голод, страх, дрожащая прозрачная человечность на пороге смерти. И вот наконец-то прорвалась что-то похожее на злость:

Дальше будут еще точные слова обвинения и равнодушным, и расстреливающим, и тем, кто боится до подлости. Но агрессия так и не вспенится на губах. Ведь, по Шмелёву, это признак бэлакуновцев. Интеллигентный человек хоронит своих мертвецов. Поэтому курочка, отнятая у ястреба, упокоится под надгробным камнем, а не станет бульоном. Там дети умирают, а ты курицу хоронишь. Друг она тебе. Сплошная человечность, ничего звериного. Да точно ли?..

Я так понимаю, что писатель настаивает на том, что противостоять вот этому кошмару можно только в духе Иисуса - непротивлением, подставлением другой щеки, принятием жребия, доживанием вместо выживания любым способом. Будет на то воля господня, так спасется человек, а нет - не трепыхайся, впитывай красоту окружающего мира.

А красота жива, несмотря на войны. Против красоты идёт красная чума, ломает, вырывает, сравнивает. А она жива всё равно. Красота спасёт мир? Не-а. Если тебя убивают, это должно злить - нормальная реакция психики. Красота поможет залечить раны, когда тебя убивать перестанут. Поэтому на все поэтические голодные размышления героя этой книги думалось только одно - разозлись!

Понимаю смысл романа, хороший смысл, согласна со многими оценками, актуальные мысли имеются. Но стиль дико тяжёлый, столько надлома и эмоций, теряется нить, получается какая-то каша вместо точного, злого, наблюдательного взгляда. Это мне в тексте Шмелева очень мешает. Там, где много божественного, исчезает человек.

Кстати, божественное и религиозное у автора не такое уж православное, как я опасалась. Я бы даже сказала, у него языческое представление о боге. Как о солнце. Красоте природы. О жизни, таящейся в виноградной косточке. Будет интересно познакомиться с развитием его воззрений на эту тему в других произведениях.

Первое правило отличного лакея: быть почти незаметным.

Мягкие ковры застилают зал. Ослепительные люстры подчеркивают роскошь ресторанного убранства. Приятная ненавязчивость музыки ласкает слух. Гости приходят расслабиться и отдохнуть. К чему им мельтешение чужого лица, к чему им забивать головы о том, что рядом с ними, раболепствуя, снует взад и вперед та же плоть и кровь, та же душа, может, более возвышенная, то же тело, может, более израненное...
Совершенно особенное ответвление русской литературы - истории маленьких людей, в разных формах и вариациях, встречаются так часто. Отчего? Может быть, от удобства. Прибегая к выражению глубокого, необъятного, через слова и поступки людей малых, незаметных, можно воздействовать на читателя гипнотически. Сопереживать, чувствовать сопричастность - какая-то русская характерная черта. Нам бы выстрадать, и через страдание поймем и примем.

Все это к вопросу о "широкой русской душе"? Не знаю. Но скажу, что каждый из "маленьких" людей прочно оседает на каком-то пограничном, подсознательном уровне. Вот идешь вместе с ним по метели до небольшой квартирки, снег так и валит за пазуху, а радуешься, что живой, что ноги носят. Многого не надо - вон, свет в родном оконце, - и то отрада после трудового дня. А коли что плохое случится - так в шикарном ресторане служим-с, там люди видные, помогут, ведь как не помочь?

Второе правило отличного лакея: быть практически незаметным.

Господа приходят и уходят, и при всей их напыщенной важности и беспечном разбрасывании денег невозможно оставаться слепым к их несуразности и порочности. Они-то, вестимо, господа, но, как мы успеем убедиться, господа не всегда равняется людям.
И когда приходит беда, а за одной - другая, было бы очень кстати себя распустить.
Но он - только слуга, и слуга превосходный. Кто из гостей станет думать о том, что у слуги есть какие-то чувства?
А он, может быть, от боли и скорби выть хочет. В руках тарелки дрожат. Разобьет. А лицо каменное. Вот и скорбь лакейская.

Замечательное произведение. Тонкое и печальное.
В мире, где так почитается быть выделяющимся, были и есть люди, удел которых - растворяться в угоду остальным. (К слову, предлагаю понимать утверждение применимо не только к слугам...)
Но если человек будет действительно хорош в своей незаметности, как ему выживать в реалиях осязаемого горя?

Третье правило отличного лакея: быть...
Незаметным.

И. С. Шмелёв продолжает радовать сердце. Ещё одна книга мастера чистого, лёгкого слова. Сразу привлекла внимание замечанием автора в ведении, что писал её «шатнувшийся от Церкви» студент. Это Шмелёв-то «шатнувшийся»? Да разве придёт в голову «шатнувшемуся» отправиться в свадебное путешествие по святым местам? И вот тем не менее ещё никому не известный писатель отправляется через Ладогу монаший мир посмотреть, себя познать, умиротворение душевное получить. Перед читателем развёртывается увиденный глазами молодого Шмелёва мир православной России, где вера от самого сердца идёт.

Странно было видеть за каждой строчкой сомневающегося писателя, смотрящего на монастырский мир широко открытыми глазами, стремящегося всё «попробовать на вкус». И от этого восприятие им увиденного кажется ещё чище, ещё прозрачнее.

Шмелёв описывает внутренний мир православного монастыря, его ежедневный устав и ежедневный труд во имя Божие. Во всём тишина, простота, спокойствие, незамутнённость, бытовая мудрость на уровне вселенской. Из небольших зарисовок о трапезах, молитвах, насельниках и послушниках складывается яркая и светлая картина Валаама. Умиротворённая природа сопровождает мысль человеческую, обращённую к Богу.

Для меня чтение книг Шмелёва – это как душевное очищение и исцеление. Сколько бы не перечитывала, всегда остаётся желание вернуться. Вернусь и к этой книге. Более того, из рецензий узнала, что есть у автора ещё одна книга о Валааме, написанная через сорок лет после этой. Интересно будет сравнить.

Тяжелый, сложный, гениальный роман Шмелёва. Можно много о нём рассказывать. Конечно мне взрослому человеку и до романа Шмелёва было известно о многих жутких фактах, происходивших в Крыму. Но самое страшное, на мой взгляд, с чем очень тяжело жить и примириться и постоянно вспоминалось, когда читал эту книгу, этот тот факт, что основные организаторы террора, массовых убийств и расстрела местных жителей Крыма и русских солдат и офицеров Розалия Землячка и Бела Кун до сих пор в моём родном городе Москва ходят и считаются героями. Обоим этим т.н. "героям" посвящены памятные доски, которые размещены на домах в самом центре Москвы, где они работали. Особо потрясает факт доски Розалии Землячки. Она находится на улице (Пятницкая) и доме, которые совсем недавно и дом и улицы были отреставрированы и с большим шиком московскими городскими властями открыты после реставрация. Факты преступной деятельности Землячки никак не смутили мэра и памятная доска сохранилась на прежнем месте. Землячка также "удостоилась" чести быть захороненной на самом престижном кладбище России - в могильнике на Красной площади.
Пока кровавые преступники и маньяки считаются героями страны и память о них размещена на самых видных местах города, Солнце мёртвых может долго и очень долго не заходить над нашей Родиной.