Федор Достоевский. Собрание сочинений. Преступление и наказание. Части 5-6 (подарочное издание)

Если бы в литературе существовал общепринятый уровень сложности, как в походах, например, то русские классики стояли бы на его вершине.
Понятное дело, что старшеклассники интуитивно отторгают такой тяжелый для понимания материал. Это как первоклашке дать не отрывок о Лукоморье, а полную поэму "Руслан и Людмила". Не осилит, примет на свой счет и, вероятно, откажется от книг в целом.
ПиН -книга дающая множество поводов для размышления. Но чтобы проникнуться ей желательно иметь свой багаж жизненного опыта. Чем он будет солиднее, тем интереснее покажутся герои.
А для школьной программы можно оставить отрывки типа монолога Мармеладова или размышлений самого Родиона Романыча.

• Но я про то говорю: если убедить человека логически, что, в сущности, ему не о чем плакать, то он и перестанет плакать. Это ясно. А ваше убеждение, что не перестанет?
• Слишком легко тогда было бы жить.

Что все-таки на самом деле хотел доказать себе Раскольников? Мне думается, что тут не столько вопрос о возможности преступления (тварь ли я дрожащая или право имею?), сколько о гордости. Да ведь он знал, что не имеет права, не имеет - поэтому и пошел. И если бы уверен был, что такое право есть, то не было бы всех этих сомнений, страхов, презрения к себе. Доказал ли он, что не "тварь дрожащая"? Чувствовал ли себя Наполеоном? Конечно же, нет. И так это нестерпимо гордой натуре показалось...

Свидригайлов - на первый взгляд кажется, будто он полная противоположность Родиону. Но нет - просто он уже успел "перегореть", обо всем передумать, во всем извериться. И внутри себя возрождения уже не ищет - хотел бы любви, сострадания, да не вышло. В чем-то мерзок, в чем-то, наоборот великодушен. Встреть он вместо Марфы Петровны женщину, подобную Дуне, возможно совсем по другому сложилась бы его судьба.

Что всегда характерно для Достоевского - его герои живут настолько интенсивной духовной жизнью, что практически забываетсят о быте, об их естественных потребностях. Все они злодеи, ангелы, страдальцы кажутся и не людьми вовсе, а духами, которым до обыденного дела нет. Даже красильщик Миколка, безграмотный деревенский парень, и Настасья, и Прасковья Павловна... Действительно ли автор так верил в безграничность русской души?

И этот роман единственный у Достоевского, где оказался возможен светлый финал. Здесь есть надежда.

Я в тесной келье - в этом мире
И келья тесная низка.
А в четырех углах - четыре
Неутомимых паука.

Они ловки, жирны и грязны,
И все плетут, плетут, плетут...
И страшен их однообразный
Непрерывающийся труд.

Они четыре паутины
В одну, огромную, сплели.
Гляжу - шевелятся их спины
В зловонно-сумрачной пыли.

Мои глаза - под паутиной.
Она сера, мягка, липка.
И рады радостью звериной
Четыре толстых паука.

(Зинаида Гиппиус)

Приветствую Вас, Аркадий Иванович. Вот взялась за еще одно письмо к героям романов Великого Пятикнижия Достоевского и расскажу на сей раз о некоторых моих основных соображениях по роману «Преступление и наказание».

Уточню прежде, что о совсем уж обыденных вещах я писать вовсе не стану, ибо слишком многое было о них сказано (в том числе и мною в разных работах), так что я не хотела бы повторяться. Потому некоторые социальные аспекты романа (вроде того, что насилие влечет за собою только насилие) и даже отчасти психологические (о том, что убийство другого человека - это словно убийство себя самого) я в своем письме не упомяну, а обращусь к тем темам, которые мало кем обсуждаются. Кстати, думается, стихотворение, которое я прилагаю к этому письму, весьма недурно описывает одну из основных таких тем, которая и Вас к финалу романа весьма озадачила.

Дальше...

В попытках написать Вам, я все металась, потому что очень уж сложно говорить о вполне конкретных вещах в таком стиле, в каком это следует делать, рассуждая о романах Пятикнижия. И я сердечно надеюсь, что письмо мое не окажется слишком уж путанным или невразумительным, потому что я хочу быть и искренней, и разумной.

Прежде расскажу о Родионе Романовиче Раскольникове.

Признаться честно, по сею пору Родион Романович вызывает в моей душе сомнения. Долго анализировала я его поведение, его высказывания и поступки, его мотивацию и решения, и, придя к, казалось бы, окончательному выводу по поводу этого героя, я все-таки иногда задумываюсь над тем, что, быть может, заблуждения Родиона касательного самого себя были глубже, чем казалось и ему самому, и многим читателям.

Действительно, говоря о Раскольникове, много есть всего и трудно выделить главнейшее, дабы не слишком затягивать письмо. Я много размышляла о том, как важен символ топора в этом романе и не только потому, что он отразился в самом имени Раскольникова, но и потому, что этим поистине гениально подобранным образом, Достоевский сразу так многое дал понять читателю. В «Преступлении и наказании» есть раскол на социальном уровне (который, несомненно, повлиял на Родиона), есть на психологическом (который также весьма ярко показан в романе), но есть и еще один раскол, который буквально передан нам через сны героя и само преступление, им совершенное.

Апокалиптические сны Раскольникова в финале романа очень важны, даже так, словно бы он чувствовал на себе своего рода вину за начало конца света, за то, что все так складывается в мире людском, что все люди (обыкновенные и необыкновенные) именно таковы, каковы они есть. Необычайная тяжесть, которой пропитана вся действительность этого романа, подобна тяжкой душевной ноше самого Родиона.

Теория Раскольникова об «обыкновенных и необыкновенных» людях весьма сильно занимала меня, когда я читала «Преступление и наказание» ранее. В этот раз я уже меньше размышляла над ней, хотя и учитывала важнейшее значение этой теории в романе. И более всего, касательно данной темы, в этот раз меня заинтересовали, пожалуй, соображения об особой миссии «необыкновенных», которые Федор Михайлович, возможно, пытался в числе прочего передать в романе. Что за особое назначение? Не потому ли так мучила Родиона его теория, что он остро чувствовал на себе груз именно этой миссии?

Упомяну и Порфирия Петровича. Не рассуждая долго, скажу, что по моему твердому убеждению, Родион Романович в их схватке одолел Порфирия, как есть одолел и даже диву даешься, сколь много Федор Михайлович вместил в этот роман, даже и место для идеального преступления нашлось. Любопытно было поразмышлять и над особым следовательским методом Порфирия Петровича. Думается мне, его метод основан не на уликах, а на психологии и догадках, а также на грамотном психологическом давлении на преступников, под воздействием которого, многие сознались бы, потому что выдержать актерский натиск и мошеннические уловки Порфирия Петровича не каждому под силу. Метод этого героя эффективен, хоть и бесчестен, только вот конкретно в отношении Родиона он оказался бесполезным.

Думаю порою, кем была Софья Семеновна для Родиона Романовича? Мог ли такой человек, как Раскольников (с его более чем холодным отношением к любви и к женщинам) по-настоящему полюбить Соню? Вполне возможно, что мог, но текст романа в одном важном эпизоде этому едва ли не прямо противоречит. А потому, думая о Соне, о том, кем она была для Родиона и зачем вообще была включена в роман, остается только вспоминать о семействе Капернаумовых и об обмене крестами с Лизой. Чтение эпизода о воскрешении Лазаря становится словно бы началом весьма важной сюжетной линии со своеобразным «воскрешением» Родиона (о которой я еще упомяну в письме далее). Вспоминая о Соне, нельзя не припомнить и ее непутевого отца, чье библейское имя и религиозный пыл наводят на мысли о том, как любопытно показывал Достоевский таких персонажей, как Мармеладовы, Капернаумовы или Лизавета в этом романе и по какой причине он это делал.

Итак, скажу теперь о «воскрешении» Раскольникова на каторге. Разве не странно это воскрешение (перерождение) для человека, который не раскаялся в своем преступлении, не отказался от своей теории и вину свою видел лишь в том, решил пойти на каторгу? Определенно, странно. Прежде, я объясняла это тем, что любовь к Соне спасла Родиона, воскресила его умершую душу к новой жизни. Но позже я поняла, что ошибалась в данном своем мнении (в одной моей статье о Соне и Родионе). Сейчас я понимаю, в чем была не права, понимаю истинную суть «воскрешения» Раскольникова и ту причину, по которой Достоевский включил это в роман. Нужны лишь правильно поставленные вопросы: Почему с Раскольниковым случилось «перерождение» без раскаяния? Что символизирует это «воскрешение», что почти буквально оно означает?
И сразу становится ясно. Когда случилось «воскрешение» Раскольникова? После его апокалиптических снов, а значит, воскрес он на каторге именно в тот момент, подобно тому, как воскрес в свое время и Достоевский при таких же обстоятельствах, а Вы то, Аркадий Иванович, уж точно знаете, что это на самом деле для него значило и как определило его дальнейшую жизнь. Реализм Великого Пятикнижия был чрезвычайно важен для Федора Михайловича и, думается, этим эпизодом он именно его и хотел показать.

Обращусь теперь и к Вам, Аркадий Иванович.

Думается, что одна из основных идей, которую хотел высказать в этом романе Федор Михайлович, когда писал о Вас - идея о том, насколько Вы противоречивы и неоднозначны, сколько в Вас высоты и благородства, несмотря на природную злость и жестокость, которые фундаментальны в Вашей сути. Я нахожу это весьма многозначительным, потому что практически уверена, что Вы и сами от себя подобного не ожидали. А меж тем крайне важно, что Достоевский не единожды (и не только в «Преступлении и наказании») находил нужным на такие детали указать. Имею в виду в первую очередь, конечно, Ваше финальное решение касательно Авдотьи Романовны. Она все же сумела произвести на Вас впечатление силой своего характера, решимостью и красотой своей души и впечатление то было истинное и весьма ценное для Вас.

А между тем, какова Ваша страсть к разврату и к шулерству. Вы уж точно могли бы быть хозяином всех игровых домов Петербурга (и не только). И все то вы хотели во время той третьей встречи с Родионом Романовичем (что была в трактире) ему что-то важное сообщить. Это тоже вполне в вашем духе.

Признаюсь, поразили меня и сны Ваши (или видения). Словно бы чередой прошли перед Вашими глазами воспоминания многих лет с их тяжелым грузом обыденного и от того еще более страшного устройства земного мира, в котором грязь и дисгармония проникают всюду и заражают словно бы неким ядом даже сердца совсем еще невинных. От чего это так устроено? Чей был в том замысел с самого начала времен? Что же, эти рассуждения не для сего письма, а так, к слову были упомянуты.

Об Авдотье Романовне.

Очень меткими я нахожу Ваши слова о характере этой девушки, которые заставляют нас вспомнить о картине Тьеполо «Мученичество святой Агаты». Но меж тем, еще более удивительно, что именно эта девушка при всем ее характере и желании принять страдание за других, все же так пришлась Вам по сердцу.

Что же, пора завершать письмо. Уж не знаю, сумела ли я хоть что-то в нем передать, но писала я с душой и от того уже старания мои не бессмысленны. Признаться честно, даже не знаю, что сказать Вам в финале, потому как любые слова как-то излишни и тщетны, да и не по статусу мне. Так что я просто воскрешаю еще раз в памяти удивительные жемчужины-воспоминания о гениальном романе «Преступление и наказание», словно бы нанизывая их на длинную нить общего замысла романов Великого Пятикнижия Достоевского. И снова вспоминаю о героях этого романа - невероятно сложных, противоречивых, двойственных, сильных, глубоких и мечтаю еще когда-нибудь вновь поразмышлять о них, перечитывая «Преступление и наказание».

Beatrice_Belial

Думаю, о сюжете писать бессмысленно, поскольку практически каждый слышал о Раскольникове, зарубившим старуху-процентщицу вместе с её беременной сестрой. Просто скажу, что роман очень понравился. Видимо, светлая полоса в школьной литературе продолжается: сначала были утомительные, нудные “Мёртвые души”, затем – как по мне, переоценённая и слишком скучная “Гроза”; но потом был интересный “Обломов” и красиво написанный, интересный роман “Отцы и дети”. Достоевского решил прочитать до того, как будем его проходить, потому что не переношу спойлеры. Увлекательный сюжет, прекрасный язык – словом, всё завораживает, читаешь на одном дыхании. Мировоззрение героя очень интересно. Ценой одной жизни спасти сотни. Всё равно, как говорил Родион, бабка эта – зловредная вошь, только мешающая жить остальным, и всё. И его теория про людей, которым дозволено убивать и других, которым нельзя. В общем, хорошая, стОящая книга. Как минимум для кругозора нужно всем читать. Надо поразмыслить, с какого произведения лучше продолжить знакомство с Достоевским.

Несмотря на то, что действие "Преступления и наказания" происходит в Петербурге, у меня еще в юности, применительно к этому роману, в голове был создан свой Петербург и все действия данного произведения отпечатались в памяти, как будто они происходили в Москве, где-то в районе улицы Никольской. Те же мелкие подворотни, та же удушливая темнота и те же давящие потолки. Из всех творений Достоевского это самое тесное, его опасно читать людям, которые боятся лифтов или страдают какими-то иными формами клаустрофобии. Примерно так в этой жизни и ощущал себя Федор Михайлович, мир давил на него своей грубостью и безысходностью.

Читая "Преступление и наказание" в четвертый раз, я без всякого удивления наблюдаю за собой краем глаза и понимаю, что волнуюсь. Нервическое дрожание пальцев рук, общая суетность и учащенное сердцебиение налицо, мне трудно дышать, я ничего не помню из читанного ранее, мне передано лишь какое-то чувство от всех предыдущих чтений, которое подкатывает к горлу и мешает дышать полной грудью. Нездоровый трепет держится с завидным постоянством, такого не было даже в детстве, когда я таскал книги у родителей из запретного списка чтения.

Это не лирическое отступление, а во всем этом явственно проступает дух данного произведения. Атмосфера его передается каким-то восьмым чувством, ты физически чувствуешь мелкий жабропорождающий питерский дождь, тебе холодно, вот-вот что-то произойдет и ты забьешься в очередном эпилептическом припадке. Читая "Преступление и наказание" вслух, я еще раз доказал себе и окружающим, что стиль Достоевского, вопреки многочисленной ругани оппонентов, он прекрасен. Ни одно слово, ни одна фраза, ни один оборот - все это не проходит мимо сознания, читаешь, как дышишь, впадая в некую сомнамбулическую тряску, когда слова льются сами по себе, ты будто не читаешь, а память сама воспроизводит наизусть какие-то куски из твоего далекого прошлого. Иногда ты даже захлебываешься в тексте и проглатываешь слова, потому что губы и язык не успевают за всем этим потоком сознания.

Нужно сказать, что эмоционально Достоевский всегда вызывал у меня безду сочувствия. Я всегда искренне сопереживал его убийце, совершенно не напрягаясь по поводу искупления, потому что всегда был согласен с автором. Наши душевные страдания действительно несоизмеримы с тем, что предполагает для нас общество. В такой форме, правда, это выражено исключительно у Федора Михайловича, но в "Преступлении и наказании", кроме всего прочего, мне всегда виделась некая издевка над основной массой людей, которые по определению всегда считали собственные переживания наиважнейшими в этом подлунном мире. Разумеется, все это мои домыслы, но сколь часто мы невольно создаем нечто такое, во что вкладывали совершенно иной смысл и что было воспринято толпой на ура, со всей искренностью было поставлено нам в заслугу.

"Преступление и наказание" я считаю наиболее характерным произведением Достоевского, где все делится на две категории. Абсолютно реалистичный ужасающий мир и совершенно нереальные люди в нем. Вернее, они может и настоящие, но, в связи с тем, что видим мы их глазами автора, оценить иначе ту же Соню Мармеладову или следователя, просто невозможно. Все это пугает своими выводами, потому что, судя по всему, Достоевский нисколько не пребывал в неведении об ужасающих подробностях этой реальности, иначе бы не изображал тот же самый Петербург с такой тщательной достоверностью, но люди у него были, хотя и самые обыкновенные, снабжены неистребимой верой в них самого Федора Михайловича. В качестве аналога можно вспомнить Ремарка, который тоже, с джентльменской чистотой романтизировал профессию проститутки.

Идею суперчеловека, знаменитую теорию Раскольникова, построенную на страдании, некоторые недалекие индивиды пытались сравнивать с фашизмом. Если опираться на формальную логику, то я, например, имею право сравнивать Раскольникова и Свидригайлова. И это гораздо более разумно, поскольку оба они являются продуктом творчества Достоевского. При одинаковом подходе к жизни у обоих, мы наблюдаем два совершенно разных финала. В чем же тогда преступление одного и наказание другого? Можно ли вообще кого-то сравнивать без известной доли погрешности, даже самого себя в начале отзыва и в его конце?

Чтобы не делать отзыв похожим по объему на само "Преступление и наказание", кратко подытожу. Вот, совершил Раскольников преступление. Совершить-то совершил, но злодеем так и не стал, потому что не смог это преступление пережить, не смог договориться сам с собой, не смог поступиться многим. В этом, собственно, и сокрыто главное. Именно в этом и есть корень всего воображаемого зла. Сохранить свою экзистенциальную чистоту может и человек без устойчивой морали. Не стать преступником может и тот, чьи моральные принципы далеки от общественных, но при этом он не поддается структурному насилию. Что же им движет тогда? Над этим вопросом не будут биться системы, потому что им это без состава преступления неинтересно. Также, как не будет страдать система образования, которая однозначно оценивает этот труд Достоевского. Потому что слишком примитивны все эти институты определения добра и зла, которые всего лишь плетут формальные интриги и осуществляют обыденную непродуктивную работу.

Иступленная любовь, какая она? Только ли пылкие влюбленные на почве сексуального влечения или стечения обстоятельств способны совершать глупости и докучать своей страстью, сводя предмет вожделений с ума? Страсть может настигнуть человека в любой момент, подкинув в топку души, жаждущей любви, самые неподходящие поленья.
Итак, Неточка, которую, как кричит ее фамилия, никто не звал.
Страсть №1 - отчим.
Непризнанный гений, мистер ущербность и озлобленность. Фигура данного Паганини очень интересна и на ней я, пожалуй, немного остановлюсь. Он сочетает в себе тщеславие, способности, лень и озлобленность. Несуразное и очень часто встречающееся сочетание. Фраза: "Да я бы столько мог, если бы не...", - и дальше может идти перечисление всего, что подвернется под руку: правительство, обстоятельство, жена, муж, окружение, место жительство и т.д. Мы слышим, а то чего доброго и говорим ее так часто...До чтения книги я на 100% была уверена, что подобные отговорки вызваны только ленью, но сейчас я поняла, что бездеятельность твердо стоит на фундаменте инстинкта самосохранения. Значительно проще быть уверенный в своей гениальности и ничего не делать для реализации, чем в ходе каких-то шагов убедиться, что никакой гениальности и нет. Этот страх и сковал отчима Неточки, в которого она любила больше, чем свою мать.
Страсть падчерицы и отчима наверняка описан в куче каких-нибудь научных книг по психологии и называется именем каким-нибудь древних греков, римлян или мифических героев, так что писать что-то на эту тему, как мне кажется, уже излишне. Неточке просто нужна была страсть. Эта потребность не зависит от возраста и, как показывает ее страсть №2, пола.
Страсть №2 - Катя.
Дом, в который попадает Неточка после смерти родителей - дом ее мечты с красными занавесями и там место, освободившееся в ее душе после отчима, занимает дочь князя, Катя. Неточка своим тихим страданием, смирением и, чего уж там, измором, берет приступом свою ровесницу и, целуясь с ней под покровом ночи, получает свою долю счастья. Мать Кати увозит дочь подальше от такой дружбы и Неточка снова лишена предмета, над которым может рыдать, который можно целовать и мечтать во время болезни.
Страсть №3 - Александра Михайловна
Новая и последняя описанная в книге страсть. На этот раз с оттенком уважения и сочувствия. Не буду останавливаться на ней подробно.
Вывод: как же плохо ничего из себя не представлять и постоянно привязываться к кому-то (не важно к кому), чтобы хоть как-то наполнить и придать смысл своей жизни. Как страшно, когда внутри пустота и ты сам не представляешь себе, как можно ее заполнить кроме как впихнуть в себя чувства к кому попало... Неточка не вызвала у меня жалось, она вызвала раздражение. Говорят, что раздражают те черты в людях, которые ты скрываешь и ненавидишь в себе... Неужели это действительно так?

Впервые читала этот роман давным-давно, сразу после школы (но не в ней, нет), и, как мне помнится, немного не доосилила.
Теперь решила прочесть заново (конечно, не в последнюю очередь тут виноват сериал, но и хорошо, что прочитала - есть где попфыкать и ткнуть авторов переосмысления в несоответствия), а точнее — прослушать в исполнении Максима Суханова. Исполнение на высоте! Как и Фёдор Михайлович.

Вина и искупление, в первую очередь нравственное, — центральная тема произведения. Только если ты ещё человек, тебя будут терзать муки после совершённого злодеяния, самого страшного — покушения на жизнь; а если нет в тебе ничего такого, то и пойдёшь ты дальше легко, забыв о своём поступке. (Хотя Раскольников и говорит, что не раскаивается, всё его состояние, даже физическое, кричит об обратном.)
Может быть, если бы Родион не убил сестру процентщицы, которая случайно и так невовремя подвернулась, всё вышло бы иначе, но этого читатель уже никогда не узнает.

Можно поругать роман за длинные философские отрезки, но вот слушала я признание Родиона Соне — и заслушивалась, честное слово. Очень мастерски и глубоко, не оторваться.

Неоднократно звучит тема самопожертвования, на которое не все способны. А мрачный Петербург выступает отдельным персонажем, буквально склоняя героя в плохому. Грязные задворки и многочисленные смерти, кабаки и нищета. И посреди этого — чистая любовь падшей женщины.

Это не просто роман об убийстве старухи-процентщицы. Это оголенный нерв (и немного невроз и невропатия), глубокое погружение в ад человеческой души. Родион Раскольников, бедный студент, возомнивший себя "сверхчеловеком", решается на страшный эксперимент: убить "вошь", чтобы проверить, способен ли он переступить через кровь и мораль ради "великой" цели. Идея оказывается чудовищнее, чем он предполагал, а какому количеству книг, написанных по этой схеме впоследствии не хватает именно таких (плюс минус) финалов.
Взять хотя бы Йеллофэйс, ведь все точно так же начинается, а расплаты нет и хэппи энд пусть не для убийцы, но для воровки.

Достоевский мастерски показывает, как одно преступление (кстати старухе-то чуть за сорок! Не такая уж она и старая!))) калечит не только тело жертвы, но и душу убийцы. Наказание начинается не в каторге, а мгновенно в муках совести, в парализующем страхе, в отчуждении от всего мира. Санкт-Петербург уже не просто город, а мрачный, душный, болезненный кошмар, отражающий состояние героя.

Роман сам как вихрь противоречий: нищета и гордыня, теория и реальность, бунт и смирение. Соня Мармеладова, "вечная Сонечка", с ее жертвенной любовью и глубокой верой, становится единственным лучом света в этом аду и возможным путем к искуплению. Преступление и наказание - это просто классика, это беспощадный психоанализ, исследование пределов человеческого духа, вопрос о цене любой идеи, требующей крови, и, в конечном счете, мучительный путь к возможному воскресению через страдание и покаяние, не то что нынешние писаки, кто замахивается на вечное, что ж, размахнуться у них получается, но топор перевешивает и отрубает пальцы им самим, так что всем ретейлерам - руки прочь от вечной истины.