Грозовой перевал. Незнакомка из Уайлдфелл-Холла

Мне нравится читать книги, написанные женщинами, потому что я мужчина и потому что женщины пишут реже, чем мужчины.

Еще больше мне нравится читать хорошие книги, написанные женщинами, потому что женщины пишут реже, чем мужчины и потому что хороших книг меньше, чем плохих.

А читать хорошие книги, написанные женщинами о мужчинах должен вообще каждый, кому в конце тоннеля нужен свет.

А «Грозовой перевал» - это настолько сильная психологическая книга, написанная женщиной о мужчине, что я отказываюсь обращать внимание и на беспросветное страдание каждого персонажа и предмета, и на наивность некоторых сюжетных прожилок, и на мнения людей, которые не отказываются обращать на это внимание.

Хитклиф, дамы и господа! Только о нем стоит поговорить отдельно от всех остальных. Самый главный главный герой, хотя и не герой ни разу. Все началось с него, им же все и заканчивается. Доброе дело его приемного отца оборачивается самой большой трагедией, расплачиваться за которую приходится не только ему, но и всей Галактике, живущей в радиусе нескольких миль и десятков лет от пригретого малыша.

При обсуждении «перевала» много говорится о том, что «вот взять его гений, да в продуктивное русло…». Но ничего бы не вышло просто потому, что Хитклиф не гениален. Нет-нет. Он изобретателен и вероломен. Он эгоистичен до крайней степени, поэтому ему, как и всем подобным эгоистам, проще, чем остальным людям, использовать абсолютно каждое обстоятельство в своих целях. Удачливость или, если угодно, успех его схем обусловлен самоосвобождением от всех моральных ограничений, а не гениальностью. Он замкнулся в обидах и вместо того, чтобы улучшить свое будущее, как сделал бы развитый человек (не говоря о гениальном), жил тем, что ломал настоящее всех, кого знал.

Что, неужели ничего достойного в Хитклифе нет? Есть. У него потрясающее чувство черного юмора, которым он активно пользовался. Я тоже иногда таким пользуюсь. Из-за чувства юмора Хитклифа я и прочитал эту книгу – нас с ним однажды сравнили. Но я-то знаю, что в итоге это сыграло с ним чисто хитклифовскую шутку. Я стараюсь не злоупотреблять.

(В этой рецензии однозначно будут спойлеры)

Как же! Они! Все! Меня! Бесят!!
Эта сумасбродная Кэтрин, которая обожает капризно топать ножками, когда что-то идет наперекор ее желанию, и тем решает абсолютно все жизненные проблемы – и ведь дотопалась до настоящего нервного истощения и умопомешательства, смотри-ка. А может быть, если бы кто-нибудь догадался вылить вовремя ведро воды ей на голову в разгар одной из первых истерик, из нее получился бы нормальный человек.

Этот отвратительный пьяница Хиндли с его неуместной детской ревностью отца к найденышу, а позже – с вопиющим пренебрежением к собственному сыну.

Этот мерзостный нытик Линтон – пожалуй, самое гадостное существо, какое только встречается в романе; пусть хоть двадцать раз слабенький и болезный мальчик, с его ахами-охами и вечной жалостью к себе он не вызывает ровно никакого сочувствия.

Даже в общем-то милая Нелли, которая порой просто поражает своей какой-то бабьей глупостью, неумением смолчать, когда нужно, и вмешаться, когда требуется, неспособностью ни заставить слушаться вверенного ей ребенка, ни обратиться к «высшей инстанции» за помощью, раз уж девочка няню слушаться не хочет.

И над всеми ними, а также остальными персонажами, которые вызывают не такой бурный гнев, а лишь легкое огорчение, высится Хитклиф, безродный дикарь, который вызывает отторжение на грани с восхищением. Изумительный персонаж: появившийся ниоткуда, злобный, как сам черт из преисподней, с вечно горящими глазами и звериным оскалом на лице, демонический и страшный, но в то же время способный на животную, болезненную и безумную преданность, на какую не способен ни один из благородных и добросердечных персонажей романа.

«Грозовой перевал» - это царство мрачных, несчастных и истерических до неправдоподобия характеров. Это вереница человеческих пороков – злоба и пьянство, самовлюбленность и жалость к себе, глупость и мягкотелость. Это роман, в котором вой холодного ветра не смолкает даже в теплый, погожий денек. Это роман с замечательным эффектом эха: дети продолжают судьбу своих родителей и зачастую повторяют их ошибки.

Правда, в этом романе гены светловолосой нежной девицы побеждают цыганские гены ее черноволосого мужа, а от собственных надуманных истерик можно заболеть, сойти с ума и отбросить копыта. И главное, слишком уж явно всем обитателям Грозового перевала и соседней Мызы Скворцов толком нечем заняться, настолько, что и читатель может немного заскучать.

Теперь, после прочтения, я понимаю, почему кто-то очень любит эту книгу, а кто-то люто ее терпеть не может. Хотя для меня так и осталось небольшой загадкой, отчего этот роман не пришелся по душе милой О. - ведь "Грозовой перевал" все-таки есть буря чувств, разрушения и страсти, ну да ладно.)

Отчего этот роман вызывает такие противоречивые отзывы? Наверное от того, что у каждого своя любовь и свое представление о ней. Кто-то ищет свою половинку всю свою жизнь, а кто-то находит во втором классе школы. Кто-то хочет жить в буре, урагане, который уничтожает все на своем пути и не дает вырасти новой зеленой траве, а кто-то ищет свою тихую гавань.
Кто-то из нас давно перестал верить в сказки, но кто-то обязательно верит, что рано или поздно рассмешит свою царевну Несмеяну. Что рыцарь на белом коне все-таки существует, просто надо встать на его пути и пусть только попробует проскакать мимо! Кто-то ищет не любовь, но надежность и защиту, кто-то верит в отношения равных, а кто-то в доминантность. Кто-то говорит, что ревность лишь блажь, а кто-то начинает подозревать измены, если ревности нет. Куда бежать, где искать любовь и какая она на самом деле?

Для Эмили Бронте любовь и всепоглощающая страсть - это всегда непростая история. И рассказывать ее необходимо именно вечером перед сном под шум дождя, чтобы краски стали еще гуще, шепотом, тихо, словно по секрету. Для героев "Грозового перевала" любовь превратилась в одержимость и опасность, не принесла ничего хорошего и остановилась почти на грани понятия "страдания" - но это не значит, что любовь яд, что не стоит даже близко к ней подходить. Наверное, для Эмили Бронте рецепт совсем иной, если читать между строк - любите, если сможете приручить любовь. Но это дело непростое.

"Грозовой перевал" во многом так и остался для меня загадкой и мозаикой взаимосвязи любви-ненависти-счастья-трагедии - и размышлять на тему я буду еще долго.

Где здесь принимают в воинствующие феминистки? Меня, меня запишите и дайте мне парабеллум! Вот такое настроение после книги, потому как вся она – это блестящая иллюстрация любимой присказки моей маменьки: «бабы каются, а девки замуж собираются» (кстати, на папином месте я бы обиделась и потребовала объяснений и примирительного обеда из пяти блюд).

И ведь за последние полторы сотни лет ничего не изменилось – самые оптимистичные из нас до сих пор выходят замуж с твердым убеждением: «он изменится». Да, сейчас он гогочет над комедиями Сарика Андреасяна, напяливает черные носки под сандалии и не любит котиков, но после свадьбы, облагороженный моей любовью и моими ежедневными истериками, он наденет серый костюм в елочку, прижмет к своему трепетному сердцу котенка, и мы вместе сядем смотреть фильмы Феллини. Да-да, все так и будет, и не говорите мне, что я дурочка.

Книга хороша, если настроиться на неторопливый лад и никуда не спешить. Финальная сцена объяснения просто прелестна: «Сыночек, ты сбегай на сеновал поищи книжку, а я пока послушаю, что дядя Гилберт имеет мне сказать. Нет-нет, книжка точно на сеновале, я тебе клянусь. Ах, Гилберт, вот вам цветок, он тут слегка помялся и поник, но он ваш (Гилберт мнет в руках цветок и недоумевает, зачем ему нужна эта икебана). Гилберт, вы не поняли? Цветок – это мое сердце. Метафора такая! Ох ты, Господи, предыдущий муж был скотина, этот будет дурак – вот она, бабья доля!»

Роман однозначно входит в пятерку книг, которые нужно прочитать любой девице не выданье, прежде чем слушать музыку товарища Мендельсона. Я, например, вчера приперла бойфренда к стенке и с пристрастием допросила его на предмет будущего свинства, скотства и нелюбви к домашним животным. У него теперь слегка дергается левое веко, но, милый, поверь, это для твоей же пользы. Мы ведь хотим жить долго и счастливо... И ты перестанешь быть таким ревнивым. Ведь правда перестанешь?

К этой книге я шла долго. Сначала открыла Остин, вычитала всю. Затем обнаружила Шарлоту Бронте, пока прочла только «Джейн Эйр». И вот, наконец-то, лапки добрались до Эмили Бронте.

Хочется отметить, что книга стала для меня неожиданным открытием. «Джейн Эйр», в целом была гораздо тяжелее, чем Остиновские романы, но «Грозовой перевал» по тяжести оставил ее далеко позади.

Здесь вы не найдете нравственных ориентиров и идеальных персонажей. Они все, я подчеркиваю, абсолютно ВСЕ! спорные. Злые, резкие, себялюбивые, трусливые, грубые, невежественные, гордые, злопамятные, хладнокровные, заносчивые, малодушные, жадные… Подбирать эпитеты можно до бесконечности. Здесь самые настоящие люди, со своими проблемами и переживаниями, желаниями и надеждами, недостатками и страхами. Пусть автор иногда слишком гротескно акцентировала некоторые нелицеприятные черты героев: дъявольщину Хитклифа-старшего, трусость Хитклифа-младшего, невежество Гэртона Эрншо, жадность Кэтрин Эрншо, гордость Кэтрин Линтон, пристрастность и опрометчивость Эллин Дин и прочее… От этого буйства характеров и теней произведение только ярче заиграло всеми красками на солнце.

В книге сконцентрирована сама суть готического романа, выраженная не в пейзажных изысках, а непосредственно в самих персонажах. Читателя пробирает дрожь, не от обманчивых болот и суровых скал, окружающих «Грозовой перевал», но от отвращения Кэти Линтон, ярости Хиндли Эрншо, отчаяния Хитклифа-старшего… Весь спектр отрицательных черт, действий и чувств, сосредоточенный на такой небольшой площади, не может не привести к столкновению характеров и кровным конфликтам, которые с годами станут только болезненнее и трагичнее.

ИТОГО: Великолепное исследование человеческой природы - суровой и эгоистичной. Не ожидала от романа такой силы и экспрессии. Потрясающее произведение. Советую всем, кто не чурается тяжелого чтения и копания в человеческой натуре.

Эмили Бронте умерла в возрасте 30 лет, так и не узнав, что ее роман «Грозовой перевал» стал каноном готического романа, а отношения Хитклиффа и Кэтрин - градусником, которым можно измерять температуру безумия в паре. Сейчас для этой болезненной связи найдется много диагнозов, а раньше такая инфернальная страсть называлось просто любовью.

Раньше многое называли любовью: моральный и физический абьюз, сталкинг, созависимость. И крестьянки, и дворянки должны были знать, что насилие в их адрес - это нормально, терпи и молчи. Поэтому неудивительно, что при жизни Эмили досталась в основном критика.

Женские журналы негодовали: "...как человеческое существо вообще могло решиться на такую книгу или не совершить самоубийства после написания десятка её глав — остаётся загадкой. Это смесь грубой порочности и чудовищных страхов". Что в переводе с тайного языка загадочной женской души на понятный означает «Какая срамота! В приличном доме такой писанине не место! Спрячу под подушку и перечитаю, пожалуй…»

Буйный нрав Кэтрин тогда был запрещенкой и неформатом, тем, что публично надо порицать, а ночью при свете свечи помечтать о том, чтобы хоть на денек оказаться в мире бешеных страстей, где все любят и ненавидят друг друга натурально до смерти.

Этот роман намного лет опередил свое время, как это часто бывает с выдающимися изобретениями и произведениями искусства. Да Винчи, например, спроектировал вертолет, а Эмили Бронте написала обличительный роман нравов, в котором посмела создать дерзкую доминирующую героиню. Эмоциональное издевательство в «Грозовом перевале» со стороны Кэтрин более изощренное. Она понимает силу своей власти и это опьяняет: когда тебя любит дикий зверь, когда он абсолютно тебе послушен, даже если ты тыкаешь его раскаленной кочергой в самое сердце. Это же так занятно - наблюдать, как раненное животное готово растерзать всех вокруг, а перед тобой снова склонит голову. Это намного интереснее, чем вышивать очередную подушку.

До времен психотерапевтов и антидепрессантов люди выживали как умели. Душевные недуги сводили в могилу раньше времени не хуже физических. Это роман о том, что чувства изолированных от общества и образования людей принимают изощренные формы. Ищешь любовь и привязанность там, где ее нет не от глупости, а потому что хочешь наполнить свою жизнь большим смыслом, чем прогулки в саду и чай с лимонным пирогом.

Спасибо, Эмили!

Хитклиф не закатывал идиотских пафосных вечеринок в честь любимой и не улыбался честной слащавой улыбочкой, чтобы всех очаровать. И вообще, Хитклиф был предельно честен по отношению ко всем. Хотел устроить случку, оженить молодых - прямо об этом говорил и пояснял, для чего это ему нужно. И прежде чем применять методы уголовного розыска, заставляющие невиновных признаваться в несодеянном, объяснял испытуемым - что их ждет и с какой целью. Как-то не укладывается в образ лукавого сатаны. Но я с ним согласен - к чему притворство, если вокруг не люди, а одна слизь. Вырождение благородных, которых лишний раз окунают мордой в грязь, окружающую Скворцы и Грозовой Перевал, налицо.

Мы умнее, мы злее, мы изобретательнее, мы лучше знаем жизнь и всегда добиваемся успеха. Мы уверены в себе и только смеемся над жалкими обвинениями в аморальности, которые наивные девушки выдвигают Хитклифам, Жоржам Дюруа, Скарлетт ОХара. Мораль - это жалкое утешение для неудачников, еще меньшее, чем религия. Если нам будет нужно - мы придем и вас используем тоже. Причем вы будете думать, что потратились на себя или найдете себе какое-нибудь нелепое утешение. Сие нас не волнует. Мы прекрасно себя чувствуем. Для вас же, жалкие лоховатые рабы своих страхов и условностей, существуют всякие слезливые книги, где умелыми авторами описываются наши якобы терзания по поводу всякой чепухи. Эти книги входят в нашу стройную безотказную систему и написаны специально для вас. Их авторы - наши люди, а всякое дурацкое обоснование причинам их создания вы уже придумали сами. А ваше дело телячье - верить и изливать свое негодование на страницах дневников, рецензий, еще в какую-нибудь порожняковую пустоту. Главное, чтобы ваши жалобы не мешали нам лучше усваивать блага. Ничем другим вы все равно помешать не сможете. Поэтому максимум, что нам угрожает - это потерять аппетит. Но есть старое доброе правило - не читать перед едой советских газет.

По существу произведение закончилось в момент смерти Кэтрин. Хитклиф и дальше ходил, молчал, вершил свое черное дело, но сие уже неважно. Единственный шанс жить был упущен, но Хитклиф не такой болван, чтобы, подобно шекспировским героям, спрыгнуть с живописной скалы. Далее Хитклиф не живет, а издевается - продолжая тем самым любить Кэтрин, своею ежеминутной черной ненавистью это подтверждая. Менее смелый человек поискал бы счастья в другом. Вместе с ним издевается над читателями Эмили Бронте. Все эти уродливые образы в произведении радуют своим разнообразием. Каждый из героев уродлив по-своему. Начиная с Линтона (Хитклиф и Кэтрин вне конкурса, ибо они профи) и заканчивая неадекватной ключницей, от имени которой в основном и идет повествование. Чтобы там не писали по поводу происхождения произведения, можно быть уверенным, что подобные переживания невозможно вынести из каких-то посторонних рассказов. Эмили довелось многое скрыть от истории. К сожалению, биографии отдельно, без ее сестер, не существует.

По накалу страстей и живительной силе изображения настоящей любви произведение далеко опережает все возможные классические аналоги (даже здесь что-то такое наблюдается). Ромео и Джульетта отдыхают на травке в обществе всяких Вертеров, ждут когда начнется следующий акт. Тургеневские барышни нервно курят в сторонке, постоянно оглядываясь и пряча папироски в кулаках. Анна Каренина в исступлении бьется головой о рельсы, не зная, что чинить эту железнодорожную ветку будут еще долго.

Парадоксальным и гениальным образом Эмили Бронте нарисовала всепоглощающую картину ненависти человеческой Хитклифа к тем, кто так или иначе повинен в его разлуке с любимой, да и ко всему роду людскому. Если понять истоки этой злобы и присовокупить к ним душераздирающую картину последней встречи Кэтрин и Хитклифа, то можно еще раз убедиться, что любовь и ненависть имеют абсолютно одинаковую природу. Кстати, самый ужасный момент, если полагаться на разум, приходится на эпизод , когда Кэтрин возвращается из Скворцов в чистом платье (любители спойлеров все равно не поймут).

Любовь между представителями разных социальных групп - сие всегда будет актуально и всегда будет иметь место в обществе. Любовь между представителями различных рас - особенно. Причем это абсолютно нигде в произведении не отмечено даже намеком. "Грозовой перевал" совершенно реалистичен, здесь нет ничего нелепого и надуманного. Животная сила дикой природы воплотилась в Хитклифе и прошла сквозной темой, перемежая между собой образ главного героя и сам Грозовой Перевал. Произведение скорее всего не о любви по задумке автора, но кто об этом помнит?

В итоге перед нами величайшее произведение всех времен, где сила любви парадоксальным образом показана с помощью ненависти. Эмили Бронте, умершая в возрасте 30 лет, не зря приходила в этот мир.

Иногда, прочтя книгу, я ощущаю, как меня буквально придавливает её смысловая нагрузка, в которой и заключена гениальность произведения. Даже при поверхностном взгляде совершенно очевидно, на мой взгляд, что "Грозовой перевал" - это исключительно гениальный роман; настолько гениальный, что возникает ощущение, будто возможность его создания выходит далеко за пределы человеческих сил. Особенно сильно такое ощущение подкрепляется, когда это единственное крупное произведение у автора, либо когда всё остальное в его творчестве сильно уступает этому произведению.
В последний раз подобное чувство по прочтении у меня возникало после "Золотого храма" Мисимы: это было такое же ощущение ошеломлённости многогранностью книги и в то же время беспомощность от осознания того, сколько всего она ещё хранит в себе, чего я не смогла понять. У того издания, которое я читала ("Азбука. Большие книги"), конечно, совершенно бездарная аннотация, которая сводит весь смысл "Грозового перевала" к истории роковой любви и мести. Такая сюжетная линия, разумеется, присутствует, но было бы, во-первых, очень наивно обозначить её именно так, а, во-вторых, это далеко не главное, что характеризует весь роман.
Я бы сказала, что "Грозовой перевал" - это скорее семейная сага, в которой два семейства - Эрншо и Линтон - в течение довольно длительного времени всячески переплетаются между собой, образуя причудливые, прекрасные и уродливые узоры, соединяясь и отталкиваясь. В это дело вмешивается некий Хитклиф, чья роль, конечно, выходит далеко за пределы просто первостепенного персонажа и своеобразного члена семьи Эрншо. Эмили Бронте прекрасно разбиралась в античной трагедии и английском фольклоре, о чём она аккуратно, но вполне прямо даёт понять в самом романе, и в целом это находит отражение в выстроенном ею сюжете, который имеет явный античный колорит: на переднем плане происходят вполне человеческие события, время идёт, поколения сменяют друг друга, но повествование имеет и скрытый, метафизический план, который в античной литературе демонстрирует намерения богов, а в "Грозовом перевале" это подтекст борьбы тёмных и светлых сил. Хоть в данном случае такое противопоставление и не подходит: как в древнегреческой трагедии нет явно плохих и явно хороших - есть только судьба, так и тут, как бы читателя не раздражали некоторые персонажи, всё же никого из них нельзя назвать однозначно негативным. На символику судьбы указывает и то, что автор создаёт такую безысходную атмосферу, в которой события просто происходят. Какими бы они ни были абсурдными, они всё равно случаются, и их нельзя предотвратить, будто так предрешено.
В этом смысле роман очень напомнил мне абсурдистскую, душную атмосферу произведений Кафки, в которых с необходимостью происходят совершенно нереальные вещи; которая доводит аж до зубовного скрежета. Это поддерживается ещё и таким приёмом, при котором создаётся чёткое ощущение, что выход близко, решить проблему очень легко, да это ведь даже совсем не проблема, но тем не менее решить её никак нельзя, и всё идёт своим чередом. Эмили Бронте также создаёт в своём романе этот отчаянный замкнутый круг, выбранная ею локация - сумрачная английская глушь XIX века - отлично для этого подходит. Кажется, будто это нереальный, изолированный мирок, из которого нет выхода, будто бы все персонажи обречены и находятся в своём персональном аду, средоточием которого становится поместье Эрншо. Можно долго жить возле него, обходить окольными путями и всячески избегать, но он всё равно притягивает и засасывает в себя. Для персонажей нет спасения: они обречены, даже если пытаются покинуть это место и уехать из глуши (а может, как раз-таки поэтому).
Мне показалось, что роль Хитклифа здесь вполне аллегорическая, он иллюстрирует то, как дурное и разрушительное может проникать в людей, в каждом случае по-разному, но результат всегда один, и этот результат разрушает не только отдельную личностью, но и весь её род во многих поколениях, ведь она является его частью.
Очень важной, хоть и неявно, также является фигура рассказчицы, служанки Эллен. Бросается в глаза, что как бы все друг друга не ненавидели, какой бы вред друг другу не причиняли, Эллен никто и никогда не трогает, а ещё все относятся к ней нейтрально-положительно. Сама же она, хоть и имеет свой взгляд на происходящие события, повлиять на них никогда не может. Даже если она пытается вмешаться, что-то неизменно ей мешает. Персонаж Эллен напоминает мне фигуру проводника в аду, примерно как Вергилий в "Божественной комедии". Она наблюдает за событиями и показывает их тому, кто символически относится к "миру живых", но влияния на эти события не имеет. Кстати, такой фигурой из "мира живых" является мистер Локвуд, который неоднократно оказывается в поместье Хитклифа, но каждый раз успешно из него выбирается, да и в целом не имеет от нахождения там никаких неприятностей, то есть это место над ним не властно.
Несмотря на очень мрачную атмосферу, полную не только трагедии в широком смысле и абсурда, но и жутких элементов готического романа со всеми этими призраками, мертвецами, заброшенными часовнями и сельскими кладбищами, Эмили Бронте всё же даёт своим героям надежду. Много уже говорилось о том, что в "Грозовом перевале" описания природных явлений перекликаются с важными событиями и настроениями персонажей, а всё же этот приём поражает, особенно тогда, когда изображение оживающей, влажной и молодой весенней природы сочетается с возрождением (воскресением) рода Эрншо.

"- Я знал это. Я знал, что вы слишком возвышенны и чисты, чтобы и дальше питать к столь лживому, погрязшему во всех пороках человеку иные чувства, кроме негодования и презрительного отвращения.

• Разве он не ваш друг?
• Был другом. Не оскорбляйте меня предположением, что я могу сохранить дружбу и уважение к тому, кто способен столь бессовестно, столь кощунственно покинуть, тяжело ранить ту, что несравненно..."

  Классика на то и классика, чтобы оставаться актуальной и современной в любое время. Она о вечном: о чувствах и добродетели, доверии, испытаниях на пути к счастью и искушениях...

  Энн Бронте - Незнакомка из Уайлдфелл-Холла - та милая моему сердцу английская классика, которая порою увлекательней, чем иные любовные романы. написанные в наши дни. В ней нет пошлости, вульгарности и в то же время какое море разнообразнейших эмоций, какая галерея человеческих характеров и какое собрание людских страданий (вот последнее, пожалуй, отнесу к минусам книги. Все-таки у моей любимицы Джейн Остен получается показать ту же самую картину жизни того же времени и той же страны, но без изобилия столь мрачных красок)

  Учитывая несомненную принадлежность произведения к жанру любовных романов, отмечу, что слащавости, ванильности здесь нет и в помине. Не дает писательница своим героям (и читателям) сколько-нибудь долго наслаждаться обретенным счастьем. Нет, нам скорее покажут, как мимолетно такое "скоропалительное" счастье, как неразумны попытки на скорую руку построить брак и семейное гнездышко, не узнав как следует человека, с которым собираешься связать свою судьбу (причем это в равной мере справедливо и для мужских персонажей, и для женских). И каким же горьким будет отрезвление после опьянения любовной страстью, каким губительным окажется брак и такое супружество.

  Все самые ужасные, невыносимо тяжелые страницы романа посвящены, как это ни странно, замужеству героини. Юная девушка Хелен, очарованная красавцем Артуром, чуть легкомысленным (но кто из нас без недостатков?), чуть развязным, но до безумия влюбленным в нее, отвечает заветное "Да" на его предложение руки и сердца.

  Кто бы мог подумать, во что превратится ее спокойная жизнь после этого...О том и книга. Непростая, прямо скажем, печального здесь гораздо больше, чем светлого и радостного, но удивительно красивая (она не только о красивой сильной женщине, которой пришлось испытать слишком много на пути к своей настоящей любви. Она прежде всего о красивом поведении. О порядочных людях. И о красоте и мудрости жизни, которая всегда устраивает все к лучшему. Своего счастья можно и подождать:)

  При всей увлекательности сюжета (здесь будет много загадок из прошлого, много пылких признаний, много неожиданных открытий) книга еще и довольно поучительна: последуй Хелен совету своей горячо любимой тетушки в начале книги, этой тяжелой и изматывающей истории вполне можно было бы избежать. Но когда юность прислушивалась к чужим советам? Да и ошибки в какой-то мере украшают нашу жизнь: ведь именно они делают нас сильнее, именно они делают нас теми, кто мы есть...

Как-то я так всё обходила "Грозовой перевал" стороной и даже помню, почему. Всегда отличалась дурной памятью на имена (из-за чего, кстати, очень страдаю, читая незамысловатого, казалось бы, Стивена Кинга), поэтому в юном возрасте схватила "Грозовой перевал", огребла сразу миллион имён с пояснениями, кто кого родил, и печально увяла, так и не уяснив, кто кого. И это ещё при том, что у Хитклифа-то и имени нет по-нормальному, а кого-то зовут совсем как в "Ста годах одиночества" одинаково, сплошные кэтрины и линтоны, как там были аурелианы и хосе аркадии.

В этот раз я считерила и мужественно читала, не разбирая кто кого и куда страниц семьдесят, а потом гнусным образом вернулась к началу и перечитала. Так-то, Бронте, тебе меня не победить!

Эмили Бронте, конечно, тот ещё безумный учёный. Вот представьте себе пассионарного персонажа, у которого в глазах горит жажда жить полной жизнью, дышать полной грудью, любить полным сердцем и вообще сиять. Вырасти он в простой честной семье или в какой-нибудь благородной среде, может быть даже и в неблагополучной, ему бы тогда даже нравилось преодолевать некое сопротивление окружения, получился бы Робин Гуд, капитан Блад или кто-то ещё такой восхитительный из наших любимых всех таких положительных героев. Но Эмили Бронте вместо этого забрасывает его в такую среду, что из него вынужден вырасти уродец. Может, слышали, как выращивали раньше уродцев для показа в цирке - засовывали в специальную прочную вазу, внутри которой их тело вырастало кривым, переломанным и страшным. Потом вазу разбивали, но время уже ушло и кривую плоть не исправить. С Хитклифом случилось то же самое, только ваза была надета на него в психологическом плане, поэтому из него вырос говнюк, больше вариантов не было. Иначе бы сломался, вплоть до физической смерти. И хоть ты потом обсыпь его любовью, заботой и нежностью, но как плоть не исправить, так и устоявшийся характер, как бы ни хотелось, увы.

Все остальные персонажи на фоне Хитклифа кажутся мелковатыми. Ну Кэтрин и Кэтрин, какая-то среднестатистическая истеричка с огромным самомнением. Иногда казалась уж слишком утрированной, но, во-первых, так, скорее всего, и надо, во-вторых, в замкнутой среде крошечного мирка поместья действительно могло вырасти что-то странное. Служанка очень хорошо согласуется с корнем -служ- и служит для подпихивания повествования. Гэртон более-менее любопытен, но это уже вторичный опыт. Дохлые линтоны вообще не могут быть рассмотрены серьёзно, а уж зачем введён комичный донельзя рассказчик - знает один только бог и вряд ли даже сама Эмили Бронте. Типчик, конечно, ржачный, что совершенно не согласуется с остальным действием. Взять хотя бы его разглагольствования по поводу собственной нелюбви к общению... Едва ли не посередь действия, когда он лезет через закрытые двери и заборы, чтобы потрындеть с соседом ни о чём. Может быть, просто дань литературной традиции.

Единственное, во что верится с трудом, так это в финал. Не то чтобы он очень сахарный (хотя кого я обманываю - еще какой сахарный), но уж очень неправдоподобный.