Собрание сочинений в пяти томах. Том 5. Бесы (часть III). Игрок. Неточка Незванова

Когда-то в студенчестве читала этот роман, но тогда он особо не впечатлил на фоне других романов Достоевского («по молодости – по дурости» полагала его нудным). Решила перечитать после сильного впечатления от спектакля Севастопольского театра имени Луначарского. И поняла, что это пророческое произведение, до которого нужно было дорасти. Для понимания его мощного нравственно-философского посыла нужен определенный жизненный и социальный опыт.

Насколько же прозрения писателя оказались актуальными! К сожалению… Этой самой бесовщины столько в нашем сегодняшнем мире, что просто страшно. И она может принимать очень разные обличья, подчас соблазняя неокрепшие души, увлекая мишурным блеском.

В романе есть практически все свойственные Достоевскому темы и мотивы. Есть «случайное семейство» – а как иначе можно определить столь странные многолетние отношения Степана Трофимовича Верховенского и Варвары Петровны Ставрогиной? А скрываемый странный брак Ставрогина и Марьи Тимофеевны Лебядкиной? Есть некая «идея», которая подминает под себя человека, становится его судьбой, и в этом смысле «Бесы» – идеологический роман. Есть герои, трагически одержимые этой «идеей», – например, Кириллов с его стремлением избавиться от Бога, т.е. от «боли страха смерти», и, по доброй воле уйдя из жизни, «заявить своеволие» и сделаться «человекобогом»; или отчасти Шатов, не имеющий веры в Бога, но верующий в русский народ-богоносец и мужицкий труд как залог обретения Бога. Есть идеи, которые снижаются автором с помощью горького комизма (Верховенский-отец) или сарказма (Верховенский-сын). Есть мотив спасительного обретения Евангелия (старший Верховенский перед смертью).

Есть обязательный у Достоевского герой – нравственный нигилист. Здесь он дан в двух чудовищных вариантах: крайне циничного «мелкого беса» Петра Верховенского и страшного грешника, «князя бесовского», «антихриста» Николая Ставрогина. Первый страшен своей устремленностью к хаосу, к сознательному разрушению и разложению нравственных основ бытия («Затуманится Русь, заплачет земля по старым богам...»). Последний, при всей своей внешней привлекательности, – гордец, крайний индивидуалист, безбожник, источник тьмы и гибели окружающих. Это частый в романах Достоевского герой-двойник, внутренне мучительно раздвоенный, разъедаемый скепсисом, взыскующий гармонии, но созидающий дисгармонию. О его тягчайшем грехе, которому нет прощения, и тяжких душевных терзаниях в связи с этим рассказывает его исповедь в дополнительной главе «У Тихона», не вошедшей в канонический текст романа. Без нее вряд ли до конца можно понять последний поступок Ставрогина.

Наконец, в романе есть любовь, уродливо «вывихнутая», какая-то искалеченная, лишенная светлого начала. Лиза Тушина (тоже двойственный характер) и любит, и (одновременно!) ненавидит Ставрогина. Ему же она до определенного момента очень дорога, т. к. он надеется, что Лиза любит его такого, как он есть; но наступает горькое разочарование: она, как и многие, лишь «ладьёй соблазнилась», полюбила не его, а того «Ивана-царевича», которого придумал Пётр Верховенский. Даша же любит Ставрогина настолько самозабвенно, что готова принять со всеми его грехами, не оставляя пространства для каких-то положительных в нём изменений. Это-то всепрощение и заставляет Ставрогина временами ненавидеть её. Вот так всё сложно. Впрочем, как всегда у Достоевского.

Много мыслей одновременно и друг за другом приходят в голову после прочтения этого короткого, но едкого и честного романа. Говорят, что это самое автобиографичное произведение Федора Достоевского. Возможно, и так. Но я бы сказала больше: это биографичное произведение для многих-многих людей, страдающих от зависимостей любого рода. Это может быть алкоголизм, игромания, зависимость от любви, от денег, славы или конкретного человека. Если читаете и в описании горячечного запала и всех этих надежд немного узнаёте себя, - книга и о вас тоже. И, как и всегда у Федора Михайловича, русского в этой истории больше, чем в водке, матрешке и балалайке, - и плохого, и хорошего.

Молодой учитель Алексей Иванович путешествует с большим семейством отставного генерала (его любовницей, детьми и падчерицей) и приезжает в город Рулеттенбург, известный своими целебными водами и игорными развлечениями.

Вся семья ожидает вестей из Москвы о смерти богатой бабушки и скором большом наследстве. Алексей, отличающийся умом, находчивостью и острословием, яростно влюблен в генеральскую падчерицу Полину, которая, кажется, играет с ним в свои игры и благосклонно принимает знаки внимания иностранцев, околачивающихся вокруг её отчима. Но внезапно та самая бабушка, чья смерть стала бы поводом для праздника, приезжает в Рулеттенбург и смешивает все карты.

«Игрок» - это история о том, как хрупок тот прочный грунт, на котором стоит человек, уверенный в себе и в будущем. Как легко можно упасть, не осознавая и не принимая истинных причин падения.

Меняется настроение самого Алексея от начала и до конца произведения, так меняется и настроение всего романа: от озорного и ехидного до упаднического. И некого во всём произошедшем винить, кроме самого себя. Но и сам виноват только в том, что оказался не так умён, как думал.

Я думаю, что «Игрок» - произведение о любви, какой она иногда случается и немного о людях, какими они иногда бывают.

Несмотря на все рассуждения маститых литературоведов, мне сложно увидеть в «Игроке» что-то большее, чем проходной роман, написанный на скорую руку просто для того, чтобы выполнить обязательства перед издателем. В этом контексте сколько-нибудь интересна книга может быть по двум причинам. Первая из них — это автобиографичность (которая для книг Достоевского характерна вообще в принципе) — в «Игроке» Ф. М. наиболее явно выразил свой жизненный опыт, связанный с рулеткой, а это важно для понимания личности писателя. Вторая причина, по которой этот роман нельзя просто так списать в творческую макулатуру — это образ Полины и тот мощный набор смыслов, который с этим образом связан. Кажется, именно в «Игроке» этот образ, впоследствии развитый Достоевским в Настасью Филипповну в «Идиоте» и Грушеньку в «Братьях Карамазовых», появляется впервые. Здесь Ф. М. даже не стал придумывать героине имя, просто оставив ей имя реального прототипа, Аполлинарии Сусловой. Почему? Возможно, его переживания после мучительного романа с Сусловой были так сильны, а возможность выразить их в форме обещанного издателю романа так соблазнительна, что он не удержался. Что ж, остаётся только пожалеть А. Г. Сниткину, которой пришлось слушать и записывать этот рассказ своего будущего мужа о его предыдущей любви.

Образ Полины довольно-таки противоречив — а разве любой человек не соткан из противоречий? Если истеричность (ох, как же часто приходится использовать это слово в рецензиях на Достоевского…) Настасьи Филипповны и Грушеньки обусловлена болезненной связью с мужчиной в юности, то у Полины существенных причин для этого нет: её влюблённость в де Грие ни в какое сравнение со связью Настасьи Филипповны с Тоцким или Грушеньки — с Муссяловичем и Кузьмой Самсоновым не идёт. Настасья Филипповна и Грушенька, со всей их израненной психикой, всё же способны на искреннюю доброту и любовь; Полина же не способна ни высказать свои собственные настоящие чувства (если она вообще может их испытывать), ни принять чувства другого человека, и получает какое-то извращённое удовольствие от возможности безжалостно и безнаказанно терзать и мучить влюблённого, беззащитного перед ней главного героя. Отвратительнее всего в её характере то, что она даже не считает нужным оттолкнуть, мягко или жёстко, неудачливого влюблённого; вместо этого она предпочитает его использовать, и даже заставляет его носить её записки другому мужчине, Астлею, которого, впрочем, тоже нещадно френдзонит. Эпизод с запиской, кстати, напомнил похожий случай в отношениях Лизы Хохлаковой с Алёшей Карамазовым. Главного героя Полина использует для собственного развлечения, для добывания денег; Астлея — в качестве обычной женской подушки, в которую можно поныть и пожаловаться на жизнь. Её эгоизм и презрение к людям кажутся беспредельными; не исключено, что дело тут в её приниженном положении нелюбимой падчерицы, для которой эгоизм и презрение стали защитным механизмом, так же, как потребность мучить беззащитного человека стала отдушиной для её истеричного характера.

В то же время, полностью эгоистичным характер Полины назвать нельзя — к маленьким детям генерала, своим брату и сестре, она искренне привязана и старается заботиться о них.

Переданное через Астлея признание в прошлой любви к главному герою с прежним поведением и поступками Полины совершенно не вяжется. Я склонен думать, что дело тут, всё-таки, в недоработанности образа, как и всего романа в целом — да простят меня пламенные поклонники Достоевского (ещё более пламенные, чем я сам) за такие еретические мысли. Или, возможно, Полина просто наврала Астлею, чтобы позабавиться и посмотреть на его реакцию, так же, как она забавлялась над главным героем, — а Астлей, со своим преклонением перед «лучшим существом из всех наиболее достойных уважения существ» ей поверил и в точности всё исполнил. Её визит к главному герою — это следствие нервного перенапряжения, вызванного окончательным разрывом с де Грие, приездом бабушки и переживаниями о своей собственной судьбе; какими-то искренними чувствами к герою здесь и не пахнет. Не исключено даже, что она и впрямь собиралась пойти плакаться к Астлею, который уже привык играть роль жилетки, и попросту перепутала дорогу в своём перевозбуждённом состоянии.

Нужно, правда, учесть, что всё это относится не столько к Полине как таковой, сколько к восприятию её главным героем; речь в романе идёт не столько о самой Полине, сколько о переживаниях героя, связанных с ней. Даже реплики героини в разговорах с героем всегда предельно коротки и разительно отличаются от его собственных многословных излияний. Впрочем, эти же реплики подтверждают и то, что всё вышеописанное — это действительно её собственная манера поведения, а не созданная воображением главного героя ложная картина. Остаётся вопрос, насколько её поведение соответствует её истинным намерениям.

Скорее всего, Полина останется несчастна и в дальнейшей своей жизни, потому что составить счастье другого человека и создать с ним прочный союз, основанный на любви и взаимном уважении, она попросту неспособна (что и вышло с судьбой её реального прототипа).

В свою очередь, и главный герой на роль образцового мужчины явно не тянет. Это человек предельно слабовольный, живущий абсолютно бесцельной жизнью. Он не может и не хочет отказаться от своей привязанности к Полине, прекрасно осознавая, что в этих мучительных для него отношениях ему ничего не светит. Отказаться от рулетки он тем более не может. А эта глупейшая, совершенно ему ненужная и неинтересная поездка в Париж со скучной и презирающей его женщиной? Такая жизнь ему настолько противна, что он с нетерпением ждёт, когда же она закончится (вместе с его деньгами). Лучше бы, получив такой куш, уехал в Россию и попытался устроить свою жизнь, или поехал бы путешествовать, или снова попытался бы добиться Полины, в конце концов.

Астлей (видимо, он всё-таки Эстли), этот «рыцарь до идиотизма», в целом понравился. Они с главным героем, как двое жертв френдзоны, довольно легко установили дружеские отношения — несмотря на то, что им, казалось бы, есть что делить и из-за чего соперничать (на самом деле нет, потому что ни одному, ни другому ничего не светит. И даже если Астлею через несколько лет скажут «да», счастливым с этой женщиной он не будет). А вообще — хорошо быть богатым путешественником с умом, безупречными манерами и достаточным состоянием, чтобы не находиться в постоянном поиске работы и денег на продление своего жалкого существования.

А поляков Ф. М. всё-таки не любит. Крепко так не любит и основательно — вспомним Муссяловича с Врублевским в «Карамазовых». То же можно сказать и о французах, а вот ироничные описания немцев вполне вписываются в формат обычных записок путешественника.

Короче говоря, в ряд великих и культовых произведений Достоевского «Игрок» явно не входит. Прочесть и ознакомиться имеет смысл, но воспринимать этот роман действительно серьёзно, как мне кажется, не стоит.

Этот роман очень сложно было воспринимать в рамках формата аудиокниги. "Игрок" - эта история падения, которую стоит читать наедине с самим собой - в крайнем случае читайте ее вслух, чтобы добавить в атмосферу действия еще больше нервозности, мрачности и ощущения слишком близкого конца, который подкрадывается настолько незаметно, что ты успеешь удивиться тому, что за тобой уже пришла твоя погибель, но будет уже слишком поздно.

В этой книге нет надрыва, но есть столь свойственная произведениям Достоевского, столь ощутимая для читателя атмосфера болезненности и упадка души. Такая, казалось бы, незамысловатая история с точки зрения сюжета преподнесена настолько сильно и со скрытой опасностью, что весь ужас и тайны рассказанной истории удается обнаружить далеко не сразу. Для меня "Игрок" - это роман о том, к чему может привести безрассудное чувство и желание идти до конца, к чему может привести игра - не столько с деньгами, сколько с собственной жизнью. Это история о том, что слишком часто нам приходится забывать о простоте отношений, становиться чудовищами на пустом месте и делить шкуру неубитого медведя. В этом романе минимум мистики и максимум простой истории одного человека, но от этого она становится еще страшнее, ведь часто за мистикой можно спрятаться, лишь бы не видеть правду. А тут лишь человек наедине со своими пороками и порывами - не спрятаться, не скрыться.

На повесть можно посмотреть двояко: как на анализ формирования зависимости (от азартной игры, в данном случае) и как на развлекательную историю про мошенников. Да, неожиданно англичанин оказался не еще одним охотником за наследством или чем-то еще (хотя это и не точно, а только с его слов), а благородным джентельменом из викторианских романов.

Герои все странные и неприкаянные. Игрок - игрок во всем, его страсть к Полине не менее безумна и иррациональна. Эмоции хлещут через край, реакции экзальтированы. Даже бабушка 75 лет (салтычиха, не иначе) , попав в это безумие, теряет свою сущность вместе с рассудком.

Француженка, которая за три недели обзаводится домом с полной обстановкой и дает два бала - квинтэссенция этого вихревого ритма канкана.

Сложно судить о великих.
Достоевский - фигура,  безусловно, великая, важная в литературе и то как и о чем он писал трогает до глубины  души.

Мое знакомство с ним ограничено школьной программой и как-то так вышло,  что не особо я стремилась его творчество впитывать.  Но вот кажется доросла и теперь хочу восполнить сей пробел.

В этот раз выбор пал на  "Неточку" неоконченный роман,  нашедший себя в повести с оборвавшимся концом,  где вместо точки,  стоит многоточие.
Так и не досказанная история девочки сиротки,  прожившей множество горьких мгновений в своей недолгой жизни.

Открытые(не законченные)  произведения заставляют думать  о них больше и чаще, гадая,  что же автор хотел в итоге показать,  к чему вел свое поветсвование,  чем же хотел  окончить судьбы героев.
Что-то подсказывает мне,  что хэппи энда в этой истории не предусматривалось,  хоть надежда на него и была.

Касаемо написанного.  В целом я получила то,  что ожидала получить.  Очередную трудную судьбу в очередном сером городе. Безусловно глаз резали постоянные "лихорадки",  "обмороки",  "истерии"  и прочие аксессуары литературы 18-19 веков, что современному читателю чуждо и во многом подобная наивность навевает скуку и легкое отторжение.
Тем не менее,  сюжет затягивает,  история Ани увлекает и манера письма Федора Михайловича не отпускает до последнего слова.

Безусловно перечитаю школьную программу и познакомлюсь с теми произведениями,  которых еще не касалась.

За основу произведения писатель взял реальную историю убийства членами революционного кружка студента Иванова, изъявившего желание покинуть данное тайное сообщество.

Достоевский изучил материалы дела, опубликованные в прессе, и в художественной форме донёс до читателя не только историю одного убийства, ошеломляющего своей жестокостью, но и целый спектр мыслей по поводу революционного движения, начинающегося в то время в России.

В книге несколько главных героев. С каждой новой главой кто-то раскрываются все больше и больше, а кто-то, наоборот, обрастает ореолом таинственности. Изначально может показаться, что персонажи несколько карикатурны. Возможно, так оно и есть. Но постепенно, с лёгкой иронией, переходящей в сатиру, Достоевский подводит нас к настоящему трэшу. Впрочем, этот "трэш" преподносится автором так, словно события описываются в газетном некрологе: без эмоций, сухо и сдержанно. Если честно, в финале я ожидала гоголевской мистики, казалось, автор ведёт именно к такому развитию сюжета. Но это всё ж Достоевский, поэтому будет жутко, но виной всей этой жути будет не мистическое стечение обстоятельств, а людские пороки.

По этому произведению можно написать огромный анализ. Разложить по косточкам каждого героя по отдельности, но я этого делать в рамках отзыва не буду, а просто скажу, что моя любовь к Достоевскому, возникшая ещё со школы, никуда не исчезла. А вот за что его люблю, сказать не могу, ведь читать запойно Достоевского у меня не получается (только к данному роману я шла года два), но когда мы с автором совпадаем, то я просто наслаждаюсь. Слогом ли? Или умением раскрыть человеческую сущность?

В планах перечитать "Преступление и наказание" и "Идиот" и познакомиться с "Белые ночи".

Повесть показалась мне немного необычной для Достоевского, хотя психологизм на уровне, как и всегда. Первая ее треть посвящена истории незадачливого музыканта, в своей самонадеянности опустившегося на дно жизни. Вторая треть - детству Неточки Незвановой в чужом доме, а третья - ее взрослению и отношениям с приемной мамой (а по ощущениям - скорее подругой). Больше всего меня тронула последняя треть книги. Жаль, что повесть не дописана, но думаю, ничем хорошим она бы не закончилась, для Александры Михайловны уж точно. Да и для Неточки, по всей видимости, тоже. Если только о ней не позаботится отдельно старый князь или его дочь.