Записки из подполья. Двойник

Ну что ж, сей опыт был нелегким и, похоже, на определенный период с Федором Михайловичем мы распрощаемся. Не потому, что написано плохо или еще какие-то у меня претензии к стилю, сюжету, героям, нет, в том и дело, что таких героев - ну не пруд пруди, но каждому что-то такое встречалось в жизни, и даже зародыши чувств, обуревающих этого человека, мы можем найти у себя. Но как же было тяжело слушать это изливание героя, притом, что Горевой читает бесподобно! Не радостное сие повествование меня не огорошило, Достоевский отнюдь не относится к числу тех, кто слывет вестником самого лучшего и доброго в человеке (хотя после такого чтения, как раз и начинаешь ценить чувства, не подпорченные самокопанием и прочими извращенными подходами), но как же мне буквально сводило челюсти. Особенно ситуации, которым нам пришлось быть свидетелями, как и того, как при развитии событий нашего, с позволения сказать, "героя" колбасило, переворачивало и со всей дури дубасило его - и только благодаря тому, как он все воспринимает, как его эмоции зашкаливают, в одно мгновенье открывая совершенно полярные его реакции. Достоевский молодец, он препарирует своего героя и те чувства, что двигают странными людскими поступками, теми ощущениями и совсем недобрыми побуждениями, которым иной и сам удивляется - откуда это все. Что-то из детства, что-то из окружения, а что-то заложено самой природой, и борись не борись, оно проявит себя. Наверное.

Тяжелый персонаж, все выворачивающий наизнанку, это было тяжело читать, и вот сейчас даже не помню, почему книга оказалась в моем списке к прочтению. То, что здесь чувствуется зарождение экзистенциализма? Не знаю, достаточный ли это повод. У Достоевского читала и более яркие, и не зацикливающиеся на одном персонаже произведения, но вот все ж "свезло" мне с этой книгой. Она и рождает мысли соответствующие. Хотя подумать и оценить себя, окружающих людей, явления и события вокруг - однозначно она подвигает в эту сторону.

Почему я так редко беру читать книги Федора Михайловича?! Помню, что долго ходила под сильнейшим впечатлением от «Идиота» , и вот сейчас – эти Записки уже мечтаю купить в бумажном варианте. Это же кладезь психологической мысли! Написанная повесть отражает столько глубины, понимания нутра человеческого, противоречий и склонностей, что, несомненно, ее можно перечитывать и находить всё новые и новые откровения.

Удивительная форма воплощения, в первой половине герой пишет как бы всё время только о себе, не переходя на другие личности. При этом в каждом высказывании читатель может увидеть и самого себя и каждого своего близкого или знакомого человека.

Вторая же часть, где описываются некоторые события из его «общественной жизни», также неординарны и показательны с точки зрения изучения феномена личности человека, природы его поступков.

Слушала аудиовариант в исполнении Михаила Горевого. Из нескольких аудиоверсий я сознательно выбрала именно этого чтеца, так как уже слушала и была в восторге от его исполнении рассказов Булгакова. И не прогадала. Это настоящий моноспектакль! Прочитано с чувством, как от самого себя, очень убедительно, с нужной долей драматизма и отчаяния.

Стоит признаться – я не люблю Достоевского. Однажды, в очередной раз по чьему-то совету взявшись за него (Нет, ты просто не читала Бесов! Да какие Бесы, вот Братья Карамазовы!), я пришла к маме жаловаться, встала в торжественную позу, соответствующую случаю (а вдруг отлучат от семьи за такое), рассказала, как меня мучает слог Достоевского, как мне персонажи его кажутся нереальными и истеричными, как я вроде мысли-то понимаю, но не вижу в них того, что видят все остальные. Мама пожала плечами, спросила, зачем я вообще его читаю, а также сообщила, что читать его сама не может. Тут в разговор неожиданно вступил папа с коротким, но емким замечанием: "Да он так-то сумасшедший".

И вот эта книга – сумасшествие в чистом виде. Яков Петрович Голядкин, главный герой произведения, вообще-то, не очень приятным человеком представляется в самом начале. Он-то честный и никогда не носит маску, не то, что все остальные, плетущие интригу и вообще люди злые. И вот этого честного и добродушного, но очень нерешительного человека не пускают на бал, куда он едет с определенными, далеко идущими намерениями. Герой при этом предпринимает эскападу, конфузится и бежит домой. По пути он встречает человека ("Черный человек! Ты прескверный гость!"), который вызывает у него смутную тревогу. Через некоторое время выясняется, что тревога обоснована – человек этот является полностью идентичной версией Голядкина, и зовут его так же, и одевается он так же, и родился тогда же, и служит там же. И начинаются интриги против Голядкина-первого (или старшего, как зовет его Достоевский), и отравляется его жизнь. Но Голядкин не унывает, может, обойдется все как-нибудь

Но ничего не улаживается, или все-таки в общем-то может быть все оно и к лучшему в итоге, да только даже мой спинной мозг, да и тот скрежещет метафорическими зубами, так как слог Федора Михайловича вытащил всю душу (вероятно, из спинного мозга, я запуталась).

И казалось бы, да просто брось читать Достоевского, примирись – не твое, или не доросла еще, или что там еще, но ведь мазохизм, господа, куда ж без него. Ну и в довершение вся повесть пронизана ужасно мерзкой погодой, я в Петербурге бывала только летом и в тепло, но что-то и меня проняло:

В этой повести Федор Михайлович развивает свою излюбленную тему двойственности личности. Главный герой повести – Яков Петрович Голядкин. Это человек с болезненной мнительностью и чрезмерными амбициями, что побуждает его совершать эпатажные в глазах окружающих поступки. Кругом он видит врагов, интриги и заговоры. И вот, после публичного унижения, возвращаясь домой в крайне возбужденном нервном и психическом состоянии, он впервые встречает своего двойника. На следующий день выясняется, что этого двойника, Голядкина-младшего, приняли в ту же контору, где работает Голядкин-старший. Голядкин-младший - полная противоположность главного героя. Он наглый, хитрый, невоспитанный, идет по головам, постоянно меняет маски: где надо лебезит, где надо идет напролом (в отличие от Голядкина-старшего, который заявляет: «Маску надеваю лишь в маскарад, а не хожу с нею перед людьми каждодневно»). Двойник везде пытается занять место Голядкина-старшего, подменить его. Все дальнейшее повествование посвящено описанию бесплодных попыток борьбы главного героя со своим двойником, что напоминает борьбу Дон Кихота с ветряными мельницами.

Двойственные впечатления принесло мне чтение этой повести. Надо сказать, что это одно из последних произведений, которые я не читала у Достоевского, и до этого все его произведения давались мне крайне легко, даже взахлеб. Но эта суетливая манера повествования, вернее суетливые мысли Голядкина, да и суетливость самого Голядкина, крайне тормозили для меня чтение. Но здесь, конечно же, дело во мне, а не в Достоевском. Насколько гениально он передал больное сознание Голядкина на фоне мрачного сырого ноябрьского Петербурга, что при чтении становилось от этого не по себе, эта болезненность ощущалась физически. Честно признаюсь, до конца я была уверена, что Голядкин болен. Что двойник – плод его воображения, как и впрочем многие события, которые происходят в жизни героя после появления двойника. Но это не так. Концовка повести меня совершенно завела в тупик. Много загадок для меня в ней. Безусловно, эта повесть не для разового чтения, а для глубокого анализа.

Интересно, что сам Достоевский о «Двойнике» писал следующее: «Повесть эта мне положительно не удалась, но идея ее была довольно светлая, и серьезнее этой идеи я никогда ничего в литературе не проводил. Но форма этой повести мне не удалась совершенно <…> если б я теперь принялся за эту идею и изложил ее вновь, то взял бы совсем другую форму; но в 46 г. этой формы я не нашел и повести не осилил». Наверное, в контексте всего творчества Достоевского, соглашусь с этим.

Каторга – это место, где удары кирки лишены смысла. Так или почти так сказал Экзюпери.
«Остров Сахалин» Чехова тоже о каторге. Много чего там, на Сахалине, - бессмысленно.
Но «Записки» - это другая, совершенно особая каторга. Где бессмысленное таковым является только на первый и весьма поверхностный взгляд. На самом деле:
20 лет или что-то около того, наш подпольщик ходил на службу. Никуда не продвинулся: чиновник VIII класса, что соответствовало майору в армейской иерархии, самое что ни на есть среднее из средних. За 20-то лет службы! То есть - ничего. Жалование – 135 рублей серебром в год. «Весьма мало», - как заметил один из участников злосчастного обеда. Отношение к сослуживцам – понятное для менеджеров самого среднего звена: кому – завидовал, кого – презирал.
Личная жизнь нашего каторжанина? 40 лет, съемная квартира и лакей Аполлон. Ну ещё иногда по «темным местам» удовлетворение известных «низменных потребностей». Друзья? Нет друзей, никаких. С некоторыми после школы какое-то время ещё раскланивался, встречаясь на улицах столицы, а потом и это перестал делать. Разве что к начальнику своему Антону Антоновичу иногда заходил. Что интересно: ведь вроде как «дружен» с начальником, а ведь не продвинулся никуда. Неужто настолько бестолков? Да как сказать.
В школе, для самоутверждения перед не любившими его одноклассниками, «он уважать себя заставил» - стал если и не первым, то одним из первых. А потом вот что-то не заладилось. Не понятно из текста, учился ли где-то ещё, ведь по уложению коллежский асессор должен иметь высшее образование, не учился? Но систему свою выработал. Да ещё какую!

Достоевскому к моменту написания «Записок» было за 40. Время систем. Плюс биография и психотип – мама не горюй. Времени для «системы» было – хоть отбавляй. Что получилось? А что могло получиться из выше приведенной смеси? Возвращение с каторги. До «Преступления и наказания» ещё 5 лет, которые нужно прожить. Тут уж не «мильон терзаний». Тут – Федор Михайлович Достоевский, который скоро так придавит весь мир, что мало не покажется! Что весь мир ощутит себя подпольем! Одна фраза: «Свету ли провалиться или мне чаю попить?» чего стоит!
Сколько не говори о «Записках» - всё мало будет, неисчерпаемы они. На мой взгляд – самое автобиографическое произведение, самое интимное, самое откровенное. И почти самое же грандиозное. Что занимает подпольщика? Как кто-то выразился: человек – то, о чем он думает. Ну так вот: есть ли Бог и дарованная им свобода воли? А какой вопрос для ФМ был ещё более значимым? Никакого. Метафора «человек – фортепьянные клавиши» - всё больше и больше обретает реальность. Как иначе можно интерпретировать тотальное стремление к максимальной эффективности во всём и уже набившего оскомину постоянно сетования на «человеческий фактор»? Разумеется, как главное препятствие к вышеупомянутому всеобщему стремлению к максимальной эффективности.
Так что ничего не устарело и долго, ну, пока мы, люди, будем в человечьем обличии, будет актуальным подполье. Со всеми причиндалами, что подполью положены. Тутова намедни ещё одно подполье прочел. «Бойцовский клуб» называется. Чего и всем – в смысле чтения-размышления – и желаю.
Книжку – к обязательному прочтению. В известном возрасте, то есть состоянии. Из подборки «100 книг, которые необходимо прочесть прежде, чем…»

Достоевский снова показал себя мастером описания потёмок души человека. В этот раз действительно потёмок.

Главный герой, титулярный советник Голядкин просыпается в хорошем настроении и волнительном предвкушении важного дня. Он собирается на званый обед: наряжает слугу, подгатавливает экипаж, одевается в лучший костюм. По выезде из дома он встречает двух своих молодых коллег, а после и своего начальника. В этот момент приходит осознание, что с героем что-то очень не так. Если раньше странности поведения можно было списать на волнение, то теперь чётко прорисовывается паранойя Голядкина. А когда он наносит визит доктору, а после него гуляет по рынку, в психической нестабильности героя сомнений не остается. Чем дальше продолжается история, тем выраженнее ненормальность персонажа. Ситуация доходит до того, что Голядкин начинает видеть своего двойника.

Автор превосходно описал расстройство личности человека, в частности его растерянность. Если человек не осознает, что с ним что-то не так, происходящее вокруг начинает его пугать, а попытки что-либо исправить лишь ухудшают ситуацию. Произведение сложное, но интересное. Только читать его нужно не спеша, дать себе возможность вникнуть в текст, иначе он превращается в нагромождение несвязных мыслей.

Эта повесть - самый настоящий хоррор от великого классика. Главный герой, Яков Петрович Голядкин, находится в аду, причем ад - в его голове. Голядкин - крайне (чересчур!) стеснительный, сомневающийся, неуверенный в себе человек. Хочется его взять и сильно потрясти, чтобы он как-то взял себя в руки уже, потому что периодически во время прочтения возникало ощущение "рука-лицо" из-за поведения этого товарища. Двойник же его - личность абсолютно противоположная. Он самоуверен, хитер, умеет найти подход к каждому человеку.

Вообще иногда было скучновато читать. Но, дочитав, продолжаю в голове прокручивать все, размышлять. Я называю это "эффект Достоевского" - когда не можешь отпустить прочитанное, оно крутится в голове и предстает в разных ракурсах. У меня так после всех его произведений.

По книге есть фильм 2013 г., так и называется - "Двойник". Действие происходит в наши дни, рейтинг не очень. Надо посмотреть.

Удивительно, что в 1846 году можно было написать такое: эта небольшая повесть - целая литературно-психологическая игра, путешествие в больной разум и взгляд оттуда на весь остальной мир, такой сумбурный, непонятный и устрашающий. Задумка с двойником просто отличная, а вот реализация, по-моему, так себе (впрочем, и сам Достоевский это признавал).
Отчаянный страх главного героя перед социумом передается читателю через вывернутые наизнанку предложения, бессмысленные восклицания и многоточия. В общем, передать параноидальный бред автору удалось очень здорово, вот только читать это мне было трудно и неприятно.

Главный герой "Записок" с первых же страниц увлекает читателя в свой мирок беспросветных до абсурдности и абсурдных до беспросветности мыслей и идей. Мирок этот взирает на нас огромной чёрной прорехой, являющей собой результат беспощаднейшего самоедства, самокопания и самоотрицания. Подпольщик этот не просто осознаёт безвыходность и безнадёжность собственного положения, но и намеренно, осознанно отвергает ключ от двери, ведущей к спасению, предлагаемый ему судьбой в лице Лизы.
Он не вызывает ни жалости, ни сострадания - от него просто хочется держаться подальше, чтобы не оказаться безвозвратно затянутым в глубокую воронку его угрюмой, нигилистической идеологии.

Атмосферу этого произведения никак не назовёшь приятной и располагающей. Но она оздоравливающая - это факт.
Спустившись на некоторое время в подполье чужого сознания (затхлое и сумрачное пространство), человек не выйдет оттуда прежним. Скорее всего, он тут же обратит свой внутренний взор на область собственного сознания и подсознания и займётся их очищением и реанимацией. Именно в этом и заключается оздоровительный эффект "Записок" Достоевского.

P.S. Прочитано в рамках флэшмоба "Дайте две! Пятая волна (Январь - Март)".