Записки из подполья. Двойник

Вам знакомо чувство, когда с героем фильма или книги происходит что-то гадкое, а стыдно вам?
С этой повестью точно так же. Маленький, озлобленный, тщеславный, с вечно уязвлённой гордостью человечек изливает на бумагу свои самые тайные, грязные и липкие мыслишки. И так это честно и "от души" делает, что веришь ему. И так это правдиво описано, что и у себя находишь такие черты. Здесь местами горько и мерзко потому, что, как в зеркале, энные чувства свои видишь, только утрированные, как через специальную линзу. А вы ведь знаете, что если луч пропустить через линзу на бумагу, то она может загореться? Так и тут. Сжигает знакомство с этим "антигероем".
.
.
Теперь локально.
Какая великая сила в прощении и понимании. Что если бы Лиза тогда ушла, оправданно оскорбившись? Ведь сгорел бы он в огне своей ненависти и боли. Но она не сделала этого. Как стало легко. Я прямо выдохнула. И даже от того, что он опять её унизил не было так тяжело. Потому, что она и это поймёт и даже сквозь слезы свои все равно поймёт и пожалеет его больше, чем себя. Она сильнее. А он жалок и замкнут в этом колесе, где сам себе он не даёт быть счастливым и сам себя унижает тем, что вылетает из его уст, что выходит из его души. Вот уж точно нас оскверняет, не то, что входит в уста, а то что выходит.
Произведение ничего нового мне не открыло в человеческой душе, ничему я особо не удивлялась. Чтение меня не обновило, но что-то сделало внутри, что всходы даст после. Читать в один присест Достоевского, наверное, не возможно, а это произведение сгусток негативного в человеке, самое чистое зеркало тех мыслей, которые обычно прячут.
Но рассуждения в первой части достойны того, чтобы познакомиться с этим произведением. Уж больно важные вопросы задаёт Достоевский. Свобода или несвобода? Индивидуализм или стадность? Идеал или эгоизм?

Мне каждый раз очень сложно писать отзывы на подобную литературу. Вот вроде есть идея. Глубокая, любопытная, понятная всем. Идея, о которой интересно порассуждать в контексте "А вот я бы..." Есть главный герой, очень гиперболированный, но тем не менее, каждый найдет в его образе что-то похожее на себя. Я вот нашла с первых же страниц. Вот это вот мнение - "Я умнее всех остальных, я ДРУГОЙ" - это то, что сопровождало меня в период взросления. Но я (как думаю и многие) это переросла, а главный герой нет, поэтому-то нам так и неприятно читать о его жизни. Но! Самое сложное для меня - это язык. Вот очень мне трудно пробираться через все эти дебри русского и могучего с большой долей примеси философии. Мне кажется, пора вводить вознаграждение тому, кто сможет написать что-то типа "Философия для чайников. Простым языком для самых медленных". Я бы купила:) В общем, в очередной раз убеждаюсь, что дядя Федор Михайлович и я - несовместимы. А жаль.

Моё общение с Достоевским всегда протекает ужасно медленно и мучительно: то Преступление и наказание с температурой под 39 со странной электронной музыкой на фоне и отчего-то полным эффектом присутствия, то чтение Идиота исключительно на рассвете при тщетных попытках уснуть, то Униженные и оскорблённые, из которых я отчего-то помню только спасение девочки.
Двойник не стал исключением, в новинку было только полное ощущение того, что в руках у меня совсем не Достоевский, а самый что ни на есть Гоголь. Но Николай Васильевич в моих глазах никогда не был таким гиперболистом, каким предстал Достоевский: доведённые до гротеска низкие\беззащитные и\или страдающие люди, без просвета и надежды на благополучный исход, без даже иллюзий на свет в конце этого душного, тесного и неприятного тоннеля его произведений.
Раздражение - всё, что я обычно испытываю по отношению к героям: от слов и поступков до банального нежелания или неспособности ими увидеть (кажется такому умному тебе) вполне очевидные вещи. Для восприятия чего-либо приходится практически переступать через жуткое нежелание продираться и дальше сквозь "и неизвестно ничего? — покамест еще нет-с. — а послушай... того... оно, может быть, будет известно? — потом, разумеется, может быть, будет известно-с."
Проблема такой преувеличенной передачи всего самого неприятного и низкого в характерах (чем грешили многие, почему-то вспомнился Горький) здесь же отчего-то вылилась во мнительность не только в Голядкине, но и уже во мне: мозг подсказывает, что Яков Петрович, кажется, несколько не в себе, однако верить в это совершенно отказываешься: здесь все и каждый (!) не в себе.
Стоит отдать мастерству Достоевского должное: в Двойнике я впервые прочитала с такой точностью переданный поток человеческих мыслей - абсолютно нескладный монолог с только лишь самому человеку понятными причинно-следственными связями (от слов "Ведь вот: как поступить, господи бог мой? И нужно же было быть всему этому!"). Такие фрагменты обычно не прочитываются внимательно, они проглатываются и проходят где-то фоном ровно так же, как, полагаю, эти мысли пролетали бы в голове у вечно переживающего Голядкина-старшего. Настолько близко литература до Достоевского к изображению мысленного процесса не добиралась, и вот здесь-то он обошёл всех на пару шагов вперёд.
Психологически тонко, с несколько даже несвоевременным для 1846 года сюжетом, актуальным ближе к 21 веку (Бойцовский клуб и все-все-все) - это, безусловно, заставляет признавать дар Достоевского. Но как же тяжело, как же мучительно сложно не утонуть в этом потоке сознания.

Очень характерное произведение для Достоевского. Многое из того, с чем у меня ассоциируется его творчество, здесь представлено в концентрированной форме. Это не имеющая шансов прекратиться депрессия, близкая грань сумасшествия, скрупулёзное, многократно возобновляемое описание переживаний героев и, конечно же, серый, холодный Петербург. В начале повести, при описании бала у Олсуфия Ивановича, у меня была надежда, что вдруг, вопреки всему, «Двойник» окажется произведением остроумным, легко воспринимаемым, возможно даже остросюжетным, однако сразу же, после того как главного героя вытолкали из дверей, Достоевский снова стал тем, каким мы его любим. ИМХО, Фёдор Михайлович предметам, которые с творчеством связаны постольку поскольку – общественным отношениям, психологии, политике иногда жертвует своё писательское мастерство, по которому с ним может сравниться разве что Гоголь.

К Двойнику было тяжело подойти из-за обиды на обиженного Федора Михайловича. Он человек тяжелый, отпечатавший тяжесть своей жизни слепок своего времени, в котором уже не было Бога, без которого надежда на то, что кто-то будет справедлив у догматиков не осталось. От этого его националистские и антисемитские высказывания можно пропускать мимо ушей, как допустимую самозащиту из прошлого века, в творчестве их отпечаток не так глубок. Другое дело то, что кроме сожаления к его любимым "маленьким людям", здесь есть достаточная доля отвращения к работе как таковой, так и к чванству и глупости клерков, которым таки является главный герой. Хотя героем его называть тяжко.

Раздвоение на личность и оболочку, или же заговор против всего доброго, без надежды на доброго царя и его наместников, которые никогда не узнают о проблеме, да и не удобно как-то. Та скомканность мыслей и эмоций, которая выворачивает нас, но несет по жизни Якова Петровича и все вокруг него - это тот самый Достоевский, без печати ссылки и каторги. В ней много всего от описания булочек, до рожи

По двум этим цитатам уже можно понять, почему Двойник был принят неоднозначно, два неразличимых Якова Петровича это одно дело, а Яков Петрович (первый), который спорит сам с собой, и себя убеждает и принуждает к самым жутким поступкам - это уже совсем другая категория.

От ненавистной зависти к своему альтер-эго, и от уверенность в том, что он заслуживает чего-то большего, он сконфузился до такой степени, что просто ушел от общество, а общество уже не то.
К концу все становиться настолько фантасмагоричным, что так и ожидаешь, что все закончиться как Приглашение на казнь .

Такой рассказ неоднозначный, что даже неудобно как-то писать на него рецензию. Начать с того, что я люблю Достоевского. Но – не конкретно в этом случае, ибо есть в его творчестве ряд вещей более фундаментальных как в плане содержания, так и в плане объема. Здесь же… это рассказ, после которого нужно прийти в себя. Пару-тройку дней. Потому что лично у меня от него не осталось вообще никакого впечатления, только мутный омут каких-то идущих мимо сознания странных ситуаций, замешанных на похожести двух людей, которую видит одни только главный герой.
Впрочем, он один, наверное, и видит, о чем нам пообещают тонко намекнуть в самом конце.