Tales of Belkin and Other Prose Writings

Если вы хотите увидеть Пушкина без парадного фрака, без бронзового пафоса — таким, каким он был в дорожной пыли, с потрёпанным блокнотом в руках, — эти короткие кавказские заметки станут вашим лучшим выбором. Здесь великий поэт превращается в вашего попутчика — остроумного непоседу, умеющего одним метким словом остановить мгновение.

Язык его прост до невозможности. Никаких вычурных оборотов, только живая речь человека, который то проклинает размытую дорогу, когда, отказавшись ждать лошадей, тащится пешком в гору по колено в грязи; то с детским восторгом ныряет в тифлисскую баню, даже если попал туда в женский день; то благоговейно замирает перед Араратом.

Но главное волшебство — в этих лаконичных описаниях природы, которые умещаются в три слова, но врезаются в память навсегда. Ручьи, падающие в Дарьяльское ущелье — седой обрыв с намёком на рембрандтовского описавшегося младенца. Горячие источники — где восхищение их благоустройством тут же сменяется тоской по утраченной дикости.

Это не Пушкин-икона. Это Пушкин, который может простудиться и переживать, а наутро проснуться здоровым; который ошибается в расчётах пути; который сравнивает величественные горы с неприличной картинкой — и хохочет над этим в своём дорожном дневнике.

Читаешь — и кажется, вот он, сидит напротив у костра, потягивает кахетинское и рассказывает вам, другу, о своих злоключениях. Без купюр. Без глянца. Зато с тем самым пушкинским — живым, неотредактированным, иногда даже неполиткорректным — обаянием.

Именно таким, наверное, его и любили друзья — не монументальным классиком, а человеком, у которого брюки в грязи, в блокноте каракули, а в глазах — восторг от нового дня на Кавказе. Эти заметки — редкая возможность увидеть не памятник, а живого Пушкина, который, как и мы, умел радоваться, ошибаться и удивляться миру.

Этот текст стал приятным сюрпризом. Написан он легким слогом. Пушкин подметил речевые особенности различных персонажей (помещиков, приказчиков, дьяков и прочих), так что текст красочный. Юмор вызывает улыбку. Есть несколько метких цитат. Автор изрекает их не как истину, давящую читателя своим пафосом, а по-дружески.
Присутствуют некоторые приметы эпохи крепостного права. Современному сверхпродвинутому читателю они придутся не по вкусу.
Любимый эпизод произведения:
“К стихам приобрел я некоторый навык, переписывая тетрадки, ходившие по рукам между нашими офицерами, именно: «Опасного соседа», «Критику на Московский бульвар», «на Пресненские пруды» и т.п. Несмотря на то поэма моя подвигалась медленно, и я бросил ее на третьем стихе. Я думал, что эпический род не мой род, и начал трагедию Рюрик. Трагедия не пошла. Я попробовал обратить ее в балладу — но и баллада как-то мне не давалась. Наконец вдохновение озарило меня, я начал и благополучно окончил надпись к портрету Рюрика”.
Кажется, каждый начинающий писатель увидит родственную душу в главном герое Иване Белкине. Жаль, что Пушкин не закончил повесть о нем и селе Горюхине.

Читаешь "Египетские ночи" А.С.. Пушкина и вспоминаешь роман в стихах "Евгений Онегин,- свободный, летящий слог, - он и в прозе - поэзия. Герой повести Чарский , с его иронией и лёгкой улыбкой, мог бы много рассказать об обитателях светского общества , - "он имел несчастье писать и печатать стихи - для пользы и удовольствия публики". Наверное, так Пушкин мог сказать и о себе. Чарский немного циник, он знает свет и даёт практический совет итальянскому импровизатору: "Главное - чтоб вы были в моде". А что такое 10 рублей за билет для светской публики, ищущей новизны? - сущий пустяк. Хорошо, что пушкиноведы включили в эту неоконченную повесть стихи Пушкина - они, как свежий ветер, дают новое ощущение поэтической гостиной, где выступает сам поэт - великий Александр Сергеевич Пушкин.