Гаргантюа и Пантагрюэль

Это мифическая, аллегорическая, элегическая, фантастическая, фантасмагорическая, анатомическая, фразеологическая, критическая, комическая, лирическая, поэтическая, сатирическая, философическая, юмористическая, утопическая, символическая, физиологическая, героическая, патриотическая, географическая, уринотерапевтическая, гастрономическая, эпическая, еретическая, католическая, альтруистическая, метафорическая, драматическая, пантагрюэлическая, ученая, соленая, копченая, на вертеле верченая, перченая, в золе запеченная, вареная, потрошенная, уксусом гашеная, медом подслащенная, жареная, пареная, вяленая, в сухарях обваляная, говнецом заправленная, чесноком приправленная, сальностями смазанная, грубостью помазанная, временами пафосная, но стилистически прекрасная и для дураков примерами опасная, сосисочная, колбасная, горчичная, ветчинная, трижды винная, очень длинная, умная, разумная, ум за разум заводящая, к скуке приводящая, на мысли наводящая, могзовыносящая, в трепет приводящая, оскомину набивающая, пороки наружу открывающая, душу отравляющая, глаза на правду раскрывающая, с Дона до Хопра собирающая, из пустого в порожнее переливающая, легендарная, не бездарная, знаменитая, цитатами набитая, соусом политая, слезами врагов омытая, мочепотопом орошенная, богатствами груженая, смыслами богатая, литературно-крылатая, нудная, тягучая, веселая, певучая, многословная, разнообразно сословная, воинственная, драчливая, кичливая, трусливая, крикливая, спесивая, вшивая, описательная, гадательная, назидательная, иносказательная, уморительная, поучительная, отвратительная, умозрительная, зубодробительная, упоительная книга, клянусь Панургом!

Неоднозначное произведение, ох не однозначное. Тут и смешно, и пошло, и зацикленность, и остроты к месту и настолько острые, что в наше время с законом о верующих, которых оскорбляет все подряд, Франсуа Рабле точно бы посадили. Хотя ему и в свое время не везло с этими фанатиками оголтелыми и, если бы не покровительство короля, то его бы таки или посадили или повесили, точно.

Франсуа Рабле оказался интересным человеком, все произведение пропитано его умом и его отношением к очень многим вещам, которые до сих можно обсмеивать. Сколько над этим не смейся, сколько не тыкай людей носом, они упорно бьются об стену, заявляя, что это ворота. Так что во многих вопросах мы с этим человеком уже из далекого прошлого на одной волне.

Я не могу описать героев как таковых из книги в книгу они меняются, не новые герои появляются, а изменяется их внутреннее состояние, если так можно сказать. Пантагрюэль растет на наших глазах, поэтому в начале он маленький и скорее шалит, а потом он вырастает, становится зрелым и шалить начинает совсем другой герой. Тут книги стоит рассматривать не столько через героя, сколько через то, что хотел рассказать автор или как он это рассказывает. Не меняется из книги в книгу только одно, все безбожно пьют, заливают себя вином по самую макушку и все едят, они пожалуй лопнули бы от такого количества еды, если бы не были книжными героями и не прикрывались великаном Пантагрюэлем.

Первая книга одна из самых саркастических. Тут очень много насмешки именно над слепой человеческой верой. Над наивностью, над упертостью в одну идею. Эта книга мне понравилась больше всех, мне, кажется, автор выплеснул в нее все что ему не нравилось, посмеялся над всем, что его раздражало и смешило. Можно сказать освободил себя от всего того, что встречалось ему каждый день.

Вторая книга хоть и начинена остротами, но уже другая, тут автор изменяет Пантагрюэля. Он растит уже не шалопая и в чем-то не совсем уверенного человека, он уже растит великого и умного короля. Он оставляет какие-то его не самые приятные действия из первой книги, но старается не столько оправдать эти поступки, сколько перекрыть хорошими делами героя. И его остроты и усмешки уже направлены не в сторону веры, хотя и они все так же остаются, а в сторону самоуверенности людей и их глупости, а так же знаете, как в басне Крылова "но лесть гнусна, вредна, но все не впрок..."

Третья книга отличается от настроений второй и это довольно сильно заметно, хоть само повествование остается все таким же как и в первой и во второй книгах. Тут автор так напирает на подмены понятий, так указывает людям, что нельзя истину переврать и подгонять под себя, что подозреваю, его такие люди сильно допекли в реальности. И здесь чувствуется, что сам автор уже понимает, что дурака не переспорить, но до умного может и можно донести, что так рассуждать нельзя. Я бы сказала, что эта самая печальная книга про Пантагрюэля, хотя в ней все так же много острот, шуток, насмешек, но отчаянье проскальзывает в общей сути.

Четвертую и пятую книги я соединю потому, что они обе мне напоминают о путешествии Гулливера, где высмеиваются пороки людей, на каждом новом острове куда прибывают наши герои. Вот так через путешествие каждый из авторов хотел обратить внимание и на политику государства и на людей с их страхами, ожиданиями, бараньим упорством, где всю эту энергию да в мирных целях. Только Гулливера мы превратили в сказку забыв о подоплеки заложенной в книге, а в этой книге все настолько залито вином и завалено яствами, что с разбегу сразу и не разобрать в чем суть. А еще там так много образов, что не все я до сих пор разобрала, хотя многие понятны и знакомы и человек из века в век не меняется.

Если подводить итогом стоит ли читать книгу, то пожалуй я бы хотела, чтобы люди ее прочитали, но тут порой надо обладать терпением и смириться, с тем что очень много шуток будет ниже пояса. Надо уметь разглядеть, что стоит над этими шутками. Одно могу сказать - это, конечно, не для поголовного чтения и точно не для впечатлительных девочек в рассвет их прекрасных фантазий, потому что из-за этой книжки они слишком рано станут циничными. Восторженных девочек надо сохранять, они делают мир более розовым и прекрасным, вот прочитай я ее лет в 12 - половину бы не поняла, а из-за второй половины могла бы еще и заранее на мужчин обидеться, с меня стало бы:)) Так что читать подобное лучше уже с умом и цинизмом за плечами, тогда книга действительно удивит.

Эту книгу я в первый раз читала в университете, конечно, по программе, но оказалось, что эта книга прочитанная уже по желанию - играет новыми красками. Я думаю, что нет смысла пересказывать , описывать фабулу- об этом уже исписаны тысячи страниц.
Можно сказать лишь одно: Книга-одна из лучших иллюстрация смены Эпохи Средневековья - эпохой Ренессанса.
И многие идеи автора актуальны и сегодня

Нет такого богача, который никогда не был бы должен. Нет такого бедняка, у которого никогда нельзя было бы занять

Государства будут счастливы тогда, когда короли будут философами или философы королями.

Согласно истинной военной науке никогда не следует доводить врага до крайности: если он удручен и изнеможен, то отчаяние придает ему сил и вселяет в него бодрость, ибо отнять у людей растерявшихся и измученных всякую надежду на спасение — значит наделить их спасительнейшим средством. Сколько побед было вырвано побежденными из рук победителей единственно потому, что победители наперекор здравому смыслу стремились к полному и окончательному уничтожению и истреблению врага, не думая о том, что следует хоть кого-нибудь оставить в живых, чтобы было кому явиться вестником их победы! Всегда оставляйте неприятелю все ворота и дороги открытыми, сооружайте ему серебряный мост, чтобы облегчить отступление

Xвалу подам не героям-великанам самим, а слову, которое у Рабле и хлеб, и вино, и барабан безостановочного карнавала. Ода языку этому, даже переводу поддавшемуся, вот он, верный вход: здесь звук идет вперед смысла и тянет за собой мысль, как меня никто не тянул за язык мой.

О, слог карнавальный! Ты ломишься от острот и колкостей, как стол господский от яств, болезней и педантов, и смех этот лечебный: он лечит от схоластической тоски. Делай, что хочешь -- не лицензия капризу, а гимн философии живости ума: учись, наблюдай, бегай по утрам, говори, считай звезды и косточки вишен, а еще лучше -- смейся. В этой смеховой акустике низовое становится равно честности.

Я сим читательница, сперва утомленная избыточностью, признаюсь: тонула в потоках непристойной телесности и перелистывала подчас длинные списки односложных описаний. Но вот глядь: и утомление оборачивается уважением, ведь фарс есть хирургия, а гипербола -- микроскоп, и из грязной раны общества Рабле вычищает лже-ученость, как зубодер дурной зуб. Летописие превращается в метод, а хвалебное слово в анализ.

Пять книг --это уже заявка на эпопею или на трактат: война как картина мира, перевернутого и наукрашенного, плавание как навигация по смыслам, иначе смерть, телемский устав как манифест свободы, где радость является непосредственной обязанностью ума. Регистры моей учености скачут да и именно в этой скачке рождается постмодернисткая связь: литература как лаборатория, стиль как прибор, а тело как опыт.

Риск чтения очевиден: однообразной покажется буря излишеств. Но у Рабле самая эта избыточность является поэзией свободы, принципом одышки текста. Что примечательно: монтаж эпизодов не распадается, а все бьется припадочным пульсом ярмарки.

Слава слову, у Рабле равному миру;
Слава смеху, что точнее любой слезы;
Слава телу, в котором нет мысли стыда жизни.
Заходите в текст с завязанными глазами и открытыми ушами: послушайте, как текст шумит, булькает и пенится, тогда роман этот раскроется вам не как грядка шуток, а как сад.

Как можно выставлять оценки и писать рецензии на наше прошлое,на нашу историю,наше наследие, наше всё…?
Легендарный Гомер,божественный Данте, непревзойденный Петрарка, неповторимый Мильтон,неподражаемый Шекспир (во всех его ипостасях и под всеми именами),великий Пушкин…
Кто достаточно талантлив, чтобы рассуждать о бессмертных творениях гениальных мастеров Флорентийской и Фламандской школы живописи или великих итальянских мастеров оперы,русских классиках, немецких композиторах- романтиках, или стоящих вне времени и пространства Баха, Гайдна,Моцарта, Бетховена…?Это вам не бессмысленный набор слов под примитивную мелодию,с трудом извлекаемые некоторым подобием голосовых связок обитателями шоу-бизнеса,слащавые поделки современных графоманов про любоффф…
Рабле- великий мастер слова, стоявший у истоков Литературы как Искусства. Это монолит, прошедший через века,как Акрополь,Колизей,как в некоторой степени герой книги Собор Парижской Богоматери. Нет смысла препарировать и анализировать его бессмертное произведение, здесь властвуют лишь чувства. Поэтому остаётся лишь наслаждаться и, выражаясь современным сленгом, прикалываться, как, впрочем ,поступал и сам автор. Поэтому вот как-то так:
Мы думали, подумывали, задумывались, обмозговывали, размышляли, кумекали, рассуждали, философствовали, шевелили мозгами, разглагольствовали, соображали, сравнивали, противопоставляли, выделяли квинтэссенцию, удивлялись, поражались, обалдевали от метафор, распутывали аллегории, радовались, улыбались, хихикали, посмеивались, смеялись, веселились, раззадоривались, хохотали, надрывали животы, получали удовольствие, благословляли, отдавали должное, восхищались, преклонялись, снимали шляпу, читали, читали и читали...
Я всё же наберусь наглости и смелости и ,несмотря на то, что сама провозгласила выше, поставлю 5, потому как, когда видишь отзыв на книгу с оценкой 0, то это несколько пугает.

Эх, с каким энтузиазмом я всегда берусь читать классику! С этим чувством всегда приходит уверенность в том, что я стану еще просвещеннее, что откроется какая-то частичка мудрости, ну, а если присутствуют позитивные отзывы на книгу да к тому же она встречается в списках, обязательных к прочтению, тут уж сам Бог велел вкусить этот плод знания. Но,увы, почему-то зачастую улыбка с моих губ по мере приступания к чтению и самого чтения медленно сползает вниз, превратившись в кислую мину. И кроме восклицания "фиии" я выдавить из себя не могу.

О! "Гаргантюа и Пантагрюэль"! Что-то знакомое промелькивает в моем ( как я уже стала считать после всех событий) в маленьком мозгу, я судорожно начинаю скачивать электронную версию в свою книжку, довольно потирая руки. Правда, энтузиазм мой начинает потихоньку угасать по мере загрузки книги и быстреньком беге страниц и уж совсем пытается угаснуть, когда количество страниц, устаканившись, переваливает за 1 000, но я себя успокаиваю тем, что буду читать великую классику. Ага, мирового масштаба. Ага, сатирическое произведение. Эх, и где же он, мой энтузиазм, когда я, вставив в глаза спички, медленно читаю страницу за страницей, время от времени роняя голову на сложенные руки, но быстро вскакивая со словами "читать, надо читать". И так целый месяц. Целых 30 дней июня я тянула и тянула кое-кого за хвост и другие принадлежности, одновременно сдерживая желание просто пролистать книгу и начать читать что-то другое. Нет, конечно, что-то другое я параллельно читала, но стойко воскрешала в себе мужество взять и довести дело до конца со всякими там Пантагрюэлями..

Пять книг, целых пять книг Рабле "выродил" из себя. И осилив эти пять книг (другого слова я подобрать не могу), я ничегошеньки не поняла (хотя, конечно, с радостью бы заменила "ничегошеньки" на что-то другое). Мой маленький мозг только мог недоумевать и восторгаться масштабами возможностей и Гаргантюа, и Пантагрюэля, и Грангузье, и Гаргамеллы, и прочих-прочих-прочих, отца отца и т.д. Что там, о каком пантагрюэлизме вы говорите? Да вы посмотрите, сколько коров надо было, чтобы прокормить Гаргантюа, а вы мне тут про пантагрюэлизм. Единственное, наверно, что порадовало - это перевод. Здорово перевели все говорящие фамилии. Ну, а вместе с этим, не только фамилии, но и всякие там словечки, которые я ну никак не ожидала увидеть в классическом произведении, к тому же написаном в 16 веке.

Вот и возникает вопрос: в чем дело? Почему я не способна понять классическую литературу, которая получила всемирное признание? Почему там, где другим людям, наверно, должно было быть смешно, мне было противно? Не знаю. Наверно, стоит развивать мой маленький ленивый мозг. Ну а всем засевшим за эту книгу приятного аппетита.

Если вы взялись за эту книгу только потому, что она входит в список «умри-но-прочти», отложите ее. Для ловли кайфа от этой книги, своеобразной веселой энциклопедии того времени, впору самим составлять список: книги-которые-необходимо- прочитать-прежде-чем-читать-Рабле. Люди его века и нашего уж очень далеко отстоят друг от друга в понимании того, как и что следует и стоит писать в книгах. Рабле, сын своего времени, свободно ориентируется в античной литературе, ботанике, зоологии, знает рыцарские романы, сведущ в тонкостях кулинарии и военного дела. И писал он не для грядущих поколений, а для своих современников. Там, где для нас необходим комментарий, современник понимал с полунамека.
Не читайте, если вы не в ладах с логикой, не знакомы с риторикой и этикой, и вам неизвестно высокое искусство топики.

Если вы не любите перечисления, списки, списочки, не читайте эту книгу. Рабле играет со словами, текст так и пестрит списками, он нанизывает друг на друга гнезда наименований вокруг слова, очень часто совершенно несовместимых по значению, что поначалу вызывает раздражение, потом легкий транс, а потом – нетерпеливое ожидание очередного списка и улыбку на лице.

Не читайте, если вы не любите преувеличений. Не читайте, если вы не любите героев, охочих и поесть, и попить, и поспать, и по-ть. В книге невероятные количества еды, вина, перечисленные с дотошной тщательностью, устрашающее количество людей, убитых братом Жаном, перечисленных «не считая женщин и детей».

Не читайте, если вы не любите насмешек над идеями. Рабле безжалостно высмеивает одно, предлагает второе, на первый взгляд лучшее, и посмеивается, доводя до крайности. Высмеяв схоластическое образование, Рабле предлагает образование гуманистическое и доводит до абсурда, когда пишет, то учитель читал ученику даже в уборной. Хотя, следует отметить, некоторые плюсы в гуманистическом образовании все же были: вероятно отсюда пошла идея правильного питания, ведь Гаргантюа во время еды рассказывали о свойствах того, что он ел, и зачитывали соответствующие места из античных авторов. И, вероятно, тогда же появилось то, что теперь называется паркуром: Гаргантюа «взбегал на шесть шагов вверх по стене и таким образом достигал окна, находившегося на высоте копья», «лазил по деревьям, как кошка, прыгал с одного на другое, как белка», «с помощью двух отточенных кинжалов и двух прочных шильев проворно, как крыса, взбирался на кровлю дома, а спускаясь, принимал такое положение, при котором падение не представляло для него опасности».
Телемская обитель с ее принципом свободы воли и девизом «Делай что хочешь» превращается в страшное место, когда ее обитатели начинают как автоматы повторять друг за другим свои занятия.

Не читайте, если считаете, что над религией и ее представителями смеяться нельзя. Замена одной буквы в слове (случайная оговорка), и вот кордельеры (монахи ордена св. Франциска Ассизского) превращаются в бордельеров, молитва Venite adoremus («Придите, поклонимся») шутливо переделывается в venite potemus (придите, выпьем), гигант гиганта Хуртали спасается от потопа, оседлав Ноев ковчег, родословная Пантагрюэля шутливо перекликается с Библией:

Не читайте, если вы любите стилистическую однородность. Рабле меняет стили, как перчатки. От воплей и лексики балаганного зазывалы до псевдонаучного жаргона студента: «Мы трансфретируем секвану поутру и ввечеру, деамбулируем по урбаническим перекресткусам, упражняемся во многолатиноречии и, как истинные женолюбусы, тщимся снискать благоволение всесудящего, всеобличьяприемлющего и всеродящего женского пола». А вот королева Квинтэссенция: «Благородство, излучаемое циркумференцией ваших особ, дает мне полное представление о добродетели, сокрытой у вас в душе; ощущая же медоточивую сладость ваших смиренных изъявлений преданности, я легко убеждаюсь в том, что сердца ваши свободны от зловредного и напыщенного суемудрия и вольнодумства, что они впитали в себя редкостные иноземные учения, между тем нравы непросвещенной черни ныне таковы, что к учениям этим можно как угодно тяготеть, да не так-то легко к ним пробиться».
***
А если вы все-таки рискнули, вас ожидает удивительная забавная странная непонятная комментарная раздражительная упоительная улыбательная и восхищательная книга.