Мои университеты

М-да.

Рассказ помнила смутно, был он, кажется, во "Всемирке", и читала я его в детстве по диагонали, потому что было скучно и непонятно. Дядьки, тетька, странное пари. Текст из серии "Просмотрел и забыл".

А тут вот напомнили. В разговоре про "Старуху Изергиль".

Пошла перечитать. О майн котт.

Это не просто плохо - это ужасно. МТА в худшем виде. Пишет, старается, вываливая язык набок. А только все выходит, как в небызвестном трио из анекдота.

"По вечерам Владимир Ильич любил поиграть на пианино. Феликс Эдмундович на гитаре ему вторил. Надежда Константиновна пела. Получалось... ОТ-ВГА-ТИ-ТЕЛЬ-НО".

Мужику тридцать один год. Пишет с 25. Казалось бы, за семь-то лет можно уже чему-то научиться? Ан нет. Сферические арестанты в сферическом вакууме. Нагнетание, нагнетание, нагнетание. Причитает Алексей Максимыч, что пьяная кухарка над разбитой корчажкой. Пугает. Только не страшно ни капельки. Не получается создать цельную картинку. Что за арестанты, почему злой хозяин, кому они пекут крендели и баранки, откуда столь злостная антисанитария - да к черту, пренебречь, вальсируем. Девушка еще эта. 16 лет, ума нет. Каждое утро таскается "за кренделечками". Парой абзацев выше - "мы ненавидели нашу работу острой ненавистью, мы никогда не ели того, что выходило из-под наших рук, предпочитая кренделям черный хлеб". Ага. Дай вам боже, что нам негоже. Сами не жрут, девушку кормят. Но то еще цветочки.

И типа злой хозяин, оковавший окна подвала железом, чтоб ни крошки хлеба никому арестанты не выдали, спокойно попускает ажник цельную ежедневную лопату кренделечков непонатной соплюхе? Ага-ага, видали мы таких. Хотя, в свете показанного выше, там скорее не кренделечки, а такое себе... Дерьмо на лопате. Только ей-то они зачем?

Дальше - больше. Антитезы глубее и глубее, любование красотой на фоне уродства, попытки играть в кухонный психоанализ, глубокая философия на мелких местах. Ей-богу, хочется сказать - мужик, шел бы ты обратно тюки таскать, а? Ну, не твое это. Охи-вздохи и умствования перемежаются этаким... прикладным Пришвиным. Да хоть сами посмотрите.

"всегда есть за что обругать человека, а особенно товарища" - глубокая мысль, аффтар, пеши исчо.

"молчание страшно и мучительно лишь для тех, которые всё уже сказали и нечего им больше говорить; для людей же, которые не начинали своих речей, — для них молчанье просто и легко..." - Это глубоко и сильно, блин. Какова мысль! Прутков завистливо рыдает в шелковый шлафрок в уголке за голландкой.

"Пламя в печи все трепещет, все шаркает по кирпичу лопата пекаря, мурлыкает вода в котле, и отблеск огня на стене все так же дрожит, безмолвно смеясь... " - голимый Пришвин за много лет до Пришвина, но для потомков ровно такая же выспренняя муть.

"Это очень тяжело и мучительно, когда человек живет, а вокруг него ничто не изменяется, и если это не убьет насмерть души его, то чем дольше он живет, тем мучительнее ему неподвижность окружающего... " - Мучительная мучительность мучительна, поняли мы уже, дальше давай.

"хотя каторжный наш труд и делал нас тупыми волами, мы все-таки оставались людьми и, как все люди, не могли жить без того, чтобы не поклоняться чему бы то ни было" - Мужик. Когда пьешь, закусывать надо. Ты уж определись, вы там волы или люди. А то из текста непонятно.

"Человек всегда хочет возложить свою любовь на кого-нибудь, хотя иногда он ею давит, иногда пачкает, он может отравить жизнь ближнего своей любовью, потому что, любя, не уважает любимого." - О, тепленькая пошла. В смысле, глубокомысленное ковыряние в носу.

"нам нужно было что-нибудь любить: мы нашли себе это и любили, а то, что любим мы, двадцать шесть, должно быть незыблемо для каждого, как наша святыня, и всякий, кто идет против нас в этом, — враг наш. Мы любим, может быть, и не то, что действительно хорошо, но ведь нас — двадцать шесть, и поэтому мы всегда хотим дорогое нам — видеть священным для других." - Это уже какой-то Борг из Звездного Пути. Муравейник с единым мозгом. 26 сросшихся близнецов?

А вот за это можно и уважать. Это же автор про себя. Правда, может, и не понял, что открылся. Нытик болезный.

"Есть же люди, для которых самым ценным и лучшим в жизни является какая-нибудь болезнь их души или тела. Они носятся с ней все время жизни и лишь ею живы; страдая от нее, они питают себя ею, они на нее жалуются другим и этим обращают на себя внимание ближних. За это взимают с людей сочувствие себе, и, кроме этого, — у них нет ничего. Отнимите у них эту болезнь, вылечите их, и они будут несчастны, потому что лишатся единственного средства к жизни, — они станут пусты тогда. Иногда жизнь человека бывает до того бедна, что он невольно принужден ценить свой порок и им жить; и можно сказать, что часто люди бывают порочны от скуки."

"когда мы узнали от булочников, что солдат начал «приударять за нашей Танькой», нам сделалось жутко хорошо и до того любопытно жить, что мы даже не заметили, как хозяин, пользуясь нашим возбуждением, набавил нам работы на четырнадцать пудов теста в сутки. Мы как будто даже и не уставали от работы." - Эмм, то еле за столом досиживали, а то по десять кил на брата добавили, и ничо так. Впрочем, охота пуще неволи.

Ну, и триумфальная фраза: "Мы не любили булочников, потому что завидовали им: их работа была легче нашей, они получали больше нас, их кормили лучше, у них была просторная, светлая мастерская, и все они были такие чистые, здоровые — противные нам. Мы же все — какие-то желтые и серые; трое из нас болели сифилисом, некоторые — чесоткой, один был совершенно искривлен ревматизмом."

Аааа! Мужик, ну, ты дал стране угля. Хоть мелкого, но в большом количестве. Из 26 у вас трое сифилитиков и куча чесоточных. И все эти милые люди ежедневно лепят крендели... Которыми кормят милую девочку Танечку.

А конфликта все нет как нет, и его приходится высосать из чесоточного пальца сифилитика. Появляется удалой молодец, такой же плакатный и картонный, как арестанты с ЗППП. И тут же осведомляется, а как оно тут про бапп-с.

"— А у вас тут девчонок много... — вдруг сказал он. Некоторые из нас почтительно засмеялись, иные скорчили сладкие рожи, кто-то пояснил солдату, что тут девчонок — девять штук. — Пользуетесь? — спросил солдат, подмигивая глазом. Опять мы засмеялись, не очень громко и сконфуженным смехом... Многим бы из нас хотелось показаться солдату такими же удалыми молодцами, как и он, но никто не умел сделать этого, ни один не мог. Кто-то сознался в этом, тихо сказав: — Где уж нам... — Н-да, вам это трудно! — уверенно молвил солдат, пристально рассматривая нас. — Вы чего-то... не того... Выдержки у вас нет... порядочного образа... вида, значит! А женщина — она любит вид в человеке! Ей чтобы корпус был настоящий... чтобы все — аккуратно! И притом она уважает силу... Рука чтобы — во!"

Ожидаемо конфликт разрешается пшиком. Автор наворотил бастионов и вавилонов, а куда дальше рулить - не знает. Девочка Танечка познает радости чего-то там с солдатом за закрытыми дверьми погреба (жалко, без камина, а то бы вообще Голливуд), толпа чесоточных сифилитиков ждет ее выхода, улюлюкает и скалится, и... И ничего. Девица пожимает плечами и исчезает. Конец перформансу. Всем спасибо, все свободны.

Ключевая фраза данного опуса для меня - "Вы чего-то... не того..." Таки да. Это прямо красной нитью проходит и по данному рассказу, и по большинству произведений Горького. Крендельки вроде бы и румяные, а слеплены-то паршивыми ручонками...

Прочитала в юности, перечитала сейчас -удивительное дело: практически ничего в восприятии не изменилось! Еще тогда фотографически врезались в память несколько строчек, -ох, как взволновали, зацепили! А каков язык! Как говорят сейчас -атмосферная вещь. Но еще более поразили выводы разных критиков, начиная от всезнающей нашей Википедии.
Что же есть идея, в чем смысловой стержень рассказа?
Забудьте стереотипы о Горьком! Речь - о Любви, как у Чехова, Бунина, Куприна!
Но... разрешите напомню, как до сих пор выглядят традиционные сочинения или типичные анализы этого рассказа - поэмы. Сурово, с правильных классовых позиций, так сказать!:)))
Примерно так: ....Горький описывает тяжелый труд рабочих в пекарне. Двадцать шесть мужчин, замордованных многочасовой работой у печи, усталые, грязные, ненавидят все, включая ароматные крендельки, которые выходят из их рук. Характерно, что они едят только черный хлеб (как единственный протест, который могут себе позволить). Их буквальный свет в окошке (а настоящего окна в пекарне нет) -ежедневная встреча с милой 16-летней девушкой, которая на минутку забегает в их подвал. Она для них -настоящий луч света в темном царстве, общий для всех кумир. Далее заключается коллективное пари с одним доморощенным Дон Жуаном -на эту самую девушку, на самое заветное, что есть...
И ведь совершено самое что ни на есть предательство (помните,по Данте? Это 9-й, самый последний круг Ада). И потеряно их единственное мимолетное счастье -одно на всех...
Но в чем обычно видят суть произведения, а? А вот, извольте. Не удержусь, процитирую буквально: "Горьким был показан трудовой коллектив, чувства, объединяющие людей в единое целое", "образы босяков, их смутная тоска по эстетическому и этическому идеалу", проблема развенчания кумира", "коллективное сознание и растворение личности в нем"...Вот так-то! А вы говорите -любовь.
Ну да, чисто математически побеждает количество -26 (плюс еще один, тот самый солдат-Жуан). О них и будем рассуждать с философской, психологической, исторической, социологической, каких еще? точек зрения...
А она? Девочка-виденье, их бывший идеал и живой человек?
Была и осталась одна -в одиночестве, на обочине! Как в заголовке, так и в последующей истории литературы. О ней как-то не говорят. Ну да, обычное дело: неопытная девушка попалась на пути записного обольстителя -сколько таких вариантов от Бедной Лизы и Наташи Ростовой до тысяч женщин Дон-Жуанского списка! А что, тема не заслуживает внимания?! Что там происходит в женской душе, судьбе?
И почему пропускается то, что сам Горький так ярко описал в финале? В нескольких абзацах (талант!) - мы видим моментальное превращение юной очаровашки во взрослую самодостаточную личность! И масштаб преображения сравним с развитием характера признанных героинь мировой литературы.
Посмотрите, что происходит всего за несколько минут -и многим ли такое выдержать по силам?
Любовная встреча, радость от взаимного (как она думала) чувства, затем тут же - осознание подлости замысла, освистание и презрение толпы...(Судьи, что называется, кто? "Мы же все — какие-то желтые и серые; трое из нас болели сифилисом, некоторые — чесоткой, один был совершенно искривлен ревматизмом.носили какие-то грязные лохмотья и опорки или лапти на ногах, нас не пускала в городской сад полиция").
А она идет сквозь эту толпу, не боится жестокой массы - гордая, сильная. И пойдет так дальше по жизни, не сомневайтесь!
Знаете, когда доходишь до финала, то физически ощущаешь какую-то ясность и свежесть, как после грозы.
Читать? Обязательно! Хотела сначала написать - особенно девочкам всех возрастов. Нет, мальчикам, может быть еще больше!

«Однажды осенью» - небольшой, но выразительный рассказ, в котором Горький соединяет социальную тему с философскими размышлениями о человеческой судьбе.

Горький показывает холод осенней ночи и одновременно холод человеческого общества, равнодушного к чужой беде. Осень здесь не только время года, но и символ увядания, одиночества, безысходности.

Рассказ оставляет сильное впечатление: это одна из ранних попыток Горького показать "маленького человека" не жалким, а наделённым достоинством, пусть и сломленным жизнью. Атмосфера осени подчёркивает обречённость и трагизм, а вместе с тем и горькую правду жизни.

В основу поэмы в прозе “Двадцать шесть и одна” положены впечатления писателя, связанные с жизнью в Казани и работой в булочной Семенова. Горький рассматривает образ босяка, выявляя его отрицательные качества. В произведении рассказывается о двадцати шести пекарях, мироощущение, чувства, поведение которых подаются автором как мироощущение одного человека. Это достигается с помощью использования Горьким огромного количества местоимений “мы, все” и обобщающих слов: “поют все 26; мы все оборачивались и радостно смотрели; кто-то из нас дернул Таню за рукав кофты”
.О рассказе благожелательно отозвался Чехов : «„Двадцать шесть и одна” — хороший рассказ, лучшее из того, что вообще печатается в „Жизни”, в сем дилетантском журнале. В рассказе сильно чувствуется место, пахнет бубликами» Ну, а я не могу пойти против оценки своего любимого писателя и подтверждаю, что когда я читал это произведение еще школьником, я тоже ощущал запах только не бубликов, так как они в то время были еще большой редкостью, а хлебом, только что вынутым из печи

Когда читал несколько лет назад этот изумительный по своему содержанию и языку рассказ, то выписал из него несколько цитат, две из которых, не могу удержаться, чтобы не привести здесь:

Третья часть трилогии выбесила меня окончательно. Бесконечный хоровод одинаковых персонажей, все как на подбор бородатые, курчавые, одетые в лохмотья, безграмотные, вечно пьяные и агрессивные. И этот сброд, низы общества, бродяги и забулдыги, берутся рассуждать о судьбах человечества, государственном устройстве, царях и справедливости! Да ты рожу умой сначала, животное, да читать-писать научись... Возмутительно. Да и вообще во всем этом видится мне претензия на русскую душу, на истинное лицо русского народа, вроде как Горький самую суть один только и видит нашу. Но блин извините, если ты среди быдла родился, рос и взрослел, то это не значит, что вся Россия такая и была. Были в ней и благородные, развитые, умные, образованные, трезвые наконец люди! Классиков критиковать не принято, не подобает. Кто я такая, разумеется. Но вот для меня эту трилогию вообще нельзя переводить на иностранные языки. Какими мы покажемся другим нациям? Чего потом удивляться, что про нас думают, будто все мы сплошь дикари, и пьяные медведи у нас по улицам ходят, напялив на бошки ушанки?
Всю эту трилогию можно было в трое сократить. Выбрать действительно зерна умных мыслей (а они есть, справедливости ради надо сказать), сократить количество персонажей в трое, и уже было бы поживее и плодотворнее что ли. Даже для человека, который терпеливо прочитал "Войну и мир" от корки до корки, эта трилогия - прям кирпич! реальный кирпич был!

На первый взгляд это рассказ. Горький называл "Двадцать шесть и одну" поэмой. А для меня эта история из детства так и осталось грустной, серьёзной сказкой. Ну, вот что это, как не сказка?

Как из "Малахитовой шкатулки"... да что уж, из какой-то взаправдашней сказочной шкатулки взято, где хранятся россыпи красивых слов.

И речь такая плавная, убаюкивающая. Как будто для того и написано, чтобы усесться в кресло в вечернем полумраке и не спеша, задумчиво рассказывать... сказку? До сих пор не меркнет перед глазами образ тёплых, только что с печи, вкусных, чуть только что не медовых крендельков и маленькой девушки-солнца, приходившей к "арестантикам"...

А в том возрасте, когда я впервые читала Горького, я и не догадывалась, что означают фразы "как бы он Таню не испортил..." и "устоит она или не устоит?". И я не спрашивала у взрослых ни о чём: это же сказка! Почему, к примеру, у Кощея смерть в игле? А кто его знает... Я понимала лишь привычное детскому разуму значение слова "испортить" - "сломать", "ухудшить". Но на тот момент мне его вполне хватало.

И почему из всего сборника Горького мне запомнилась больше всего эта история? Были ведь и другие. И с каждой из них связаны отдельные воспоминания, дымка детского восприятия мира. Но "Двадцать шесть и одна" для меня была историей-открытием, и с той поры Горький стал моим любимым писателем. Разве такое можно забыть?

Горький мастер слова, он прекрасно передал настроение, характер гг и всю его жизнь. А вместе с судьбой Коновалова и всех работяг России того времени. Автор с сочувствием и уважением пишет о людях (основываясь на реальные события), передаётся его отношение и читателю.
Стало интересно, что за книги читают герои. Скачала себе "Подлиповцы" Ф. М. Решетникова и "Стеньку Разина" Н.Костомарова.
Многие цитаты хотелось выписать, тк язык автора бесподобен:
"Вот ты говоришь: и баба человек! Известно, ходит она на одних задних лапах, травы не ест, слова говорит, смеется – значит, не скот. А все-таки нашему брату не компания… "

"Я думал, что Коновалов изменился от бродячей жизни, что наросты тоски, которые были на его сердце в первое время нашего знакомства, слетели с него, как шелуха, от вольного воздуха, которым он дышал в эти годы; но тон его последней фразы восстановил предо мной приятеля всё тем же ищущим своей «точки» человеком, каким я его знал. Всё та же ржавчина недоумения пред жизнью и яд дум о ней разъедали могучую фигуру, рожденную, к ее несчастью, с чутким сердцем. Таких «задумавшихся» людей много в русской жизни, и все они более несчастны, чем кто-либо, потому что тяжесть их дум увеличена слепотой их ума."