Иуда Искариот

Одно из самых страшных произведений, которые мне доводилось читать за всю жизнь. И речь идёт не о космическом ужасе Лавкрафта, и даже не про многочисленные романы Стивена Кинга, а о на первый взгляд, обычной повести (по жанру больше подходит очерк), в которой нет ни монстров, ни призраков. Взамен есть экзистенциальный ужас, который передаётся как вирус от осуждённых со страниц книги на читателя.

На тему: "Что чувствует человек перед смертью?" написано много произведений, похожих на наше (например, "Последний день приговорённого к смерти" Виктора Гюго), и это неудивительно: такие вопросы волнуют душу, пожалуй, любого мыслящего человека. Сильная сторона повести не в сюжете, а в мастерстве писателя Леонида Андреева передать весь спектр эмоций человеческого нутра перед смертью. Смерть можно рассматривать с разных сторон. С незапамятных времён она была тем, чего боялся хоть раз в жизни каждый человек: страх неизвестного, забвения, погребения — всё это применительно к описанию страха смерти. Возможно, оттого в разных культурах укоренилось мировоззрение о том, что смерть — это не конец, а лишь переходное состояние нашей души, освобождение от оков тела, перерождение, реинкарнация и т. д. Что находится за этой чертой — великая тайна, которая, возможно, останется таковой навсегда для всего человечества. В христианстве высшие силы распределяют души в рай и ад (возможно, и в чистилище; тут из-за Данте путаница). Действительно хочется верить, что после смерти люди, совершившие плохие поступки, будут наказаны, а праведные будут вознаграждены. Стремление к справедливости свойственно для человека, но не будем забывать о том, что мир несправедлив... Я придерживаюсь мнения, что нельзя бояться того, чего мы не знаем. Давайте рассуждать a priori: если окажется, что после смерти не происходит ничего плохого, то получается, мы зря всё время её боялись. А если действительно есть нечто страшное, значит, это было неизбежно. Все люди когда-то умрут, а значит, бояться этого тоже не было смысла. Ни в коем случае не хочу оскорбить чувства верующих, но религию и веру я расцениваю как искусство и неотъемлемую часть эволюции человечества. Жизнь и смерть — сложные вещи, к их рассмотрению нужен разносторонний подход. Тот, кто рассматривает их только с одной стороны, видит лишь часть истины, упуская остальную. Предлагаю перейти к повести.

Начинается история с сильного эпизода: Леонид Андреев с первых строк захватывает наше внимание. Министр узнаёт о готовящемся на него покушении и испытывает ужас от мысли, что завтрашний день мог стать для него последним:

Ничему живому, ни человеку, ни зверю, не дано знать дня и часа своей смерти.

Гротескные описания действительно жуткие, как у Брета Истона Эллиса:

Он вспомнил, один за другим, все недавние ужасные случаи, когда в людей его сановного и даже ещё более высокого положения бросали бомбы, и бомбы рвали на клочки тело, разбрызгивали мозг по грязным кирпичным стенам, вышибали зубы из гнёзд. И от этих Воспоминаний собственное тучное больное тело, раскинувшееся на кровати, казалось уже чужим, уже испытывающим огненную силу взрыва; и чудилось, будто руки в плече отделяются от туловища, зубы выпадают, мозг разделяется на частицы, ноги немеют и лежат покорно, пальцами вверх, как у покойника. Он усиленно шевелился, дышал громко, кашлял, чтобы ничем не походить на покойника...

От осознания нашей смертности министр испытывает ужас. Его размышления похожи на пролог задающий тон всей повести:

Уже не завтрашних убийц боялся он, — они исчезли, забылись, смешались с толпою враждебных лиц и явлений, окружающих его человеческую жизнь, — а чего-то внезапного и неизбежного: апоплексического удара, разрыва сердца, какой-то тоненькой глупой аорты, которая вдруг не выдержит напора крови и лопнет, как туго натянутая перчатка на пухлых пальцах.

Террористов-смертников ловит полиция (ими оказывается пятёрка из трёх мужчин и двух женщин) и приговаривает всех к смертной казни через повешение. Процитирую Википедию: "Существует мнение, что рассказ в своё время вдохновил пятерых сербо-боснийских националистов, в их числе Гаврило Принципа, на покушение на австро-венгерского наследника престола Франца Фердинанда 28 июня 1914 года, повлёкшее за собой начало Первой мировой войны". Если это действительно так (правды мы уже никогда не узнаем), то повесть становится, пожалуй, одной из самых влиятельных за всю историю. Не нужно обвинять автора: допустим, это правда, даже если бы он не писал этого произведения, нашлись бы другие террористы, которые вдохновились бы другим произведением или вовсе без вдохновения спровоцировали бы войну.

Вместе с группой террористов смертной казни ожидают два душегуба и, в целом, довольно жалкие личности – Янсон и Цыганок (им сочувствовать сложнее всего). Кстати, касаемо сочувствия, автор ловко манипулирует читателем, заставляя сопереживать всем осуждённым. Их характеры раскрыты в полной мере, их чувства переданы с поразительным мастерством, а сцена встречи с родителями заставила меня прослезиться. Их характеры получились по-настоящему живые, каждый проводит свои последние дни в камере по-своему. Даже в последние минуты они остались людьми и не потеряли свою человечность.

Во время прочтения поймал себя на мысли: "Как хорошо, что сейчас в России введён мораторий на смертную казнь". Но, с другой стороны, персонажей очерка приговорили к высшей мере наказания не просто так, а за попытку убийства человека, хоть и неудачную. Да, с точки зрения гуманизма отмена смертной казни – большой шаг к прогрессу человечества и его мысли. А с другой стороны, заслуживают ли жизни все насильники и убийцы? Такие вопросы являются хорошей темой для научных диссертаций, о них можно много рассуждать, но прийти к конкретному выводу невозможно. Тут как в философии: интересные умозаключения – как жвачка для мозга, но на практике данные цепочки рассуждений не применимы. Возможно, вы подумали: "Может, тогда о них вовсе и не стоит рассуждать?" Вот тут с рационалистами не согласен. Сам факт того, что человечество задумывается над такой темой, как справедливость смертной казни, позволяет нам сделать вывод о преобладании духовного и нравственного над Соломоновой мудростью: "зуб за зуб" (в данном контексте – жизнь за жизнь). Как думаете, если бы мы хладнокровно вешали всех осуждённых, считая, что поступаем как надо, и не испытывая никаких чувств, остались бы мы людьми? Или мы потеряем нечто важное, что делает нас человеком? Рассуждать можно долго, у каждой точки зрения будут свои сильные аргументы, а какой из них придерживаться – дело выбора каждого субъекта. По моему мнению, во всём нужна золотая середина, без радикализма. Смертную казнь нужно оставить (представьте чувства семьи, которая лишилась своего члена от рук убийцы, а вместо казни его сажают на 15 лет), но применять её нужно только в исключительных случаях на основании вменяемости подсудимого, его прошлого, наличия семьи и т. д. Подытожить всё вышесказанное хочется знаменитым латинским выражением, актуальным для всех возрастов. Не стоит на нём зацикливаться, но нужно иногда вспоминать простые два слова: "Memento Mori".