An Inspector Calls And Other Plays

Первая цепь ассоциация к словосочетанию «многодетная семья»: социальное пособие, спартанские условия, тип отношений как в семейном детском доме. Вторая - семья Ульяновых, зеленая лампа, совместные интеллектуальные игры и забавы, коньки, лапта, шарады; старшие способствуют развитию младших, младшие обожают старших. Вряд ли кто хотел бы поменять собственную семью на первую. Каждый мечтал быть членом второй. Семья Конвей второго типа. Шестеро детей, выросших, не познав бедности и лишений, папа был достаточно заботливым и дальновидным (и происходил из семьи со средствами, добавим), чтобы умирая, обеспечить будущее жены и детей: кое-какая недвижимость, акции в паре-тройке перспективных предприятий. Отчего умер? Да как-то нелепо утонул (будто бывает лепая смерть). Они остались городской достопримечательностью, дружная семья Конвей, семь в одном, двое братьев, четверо сестер, яркая красавица мать в еще нестарых летах. Да. без мистера Конвея грустно и, да, его очень не хватает, но они есть друг у друга, идеальная семья Ньюлингхема.

Старший Алан, надежда и опора, спокойный, уверенный, так похожий на отца. Непременно станет кем-то значительным. Может быть политиком или финансистом? Робин, его нельзя не любить, человек-праздник, обаятельный красавец, к тому же бравый офицер. Теперь, когда закончилась война, заработает кучу денег: костюмы от лучшего портного. лаковое авто, блестящая жизнь.. Мэдж, старшая из сестер, она уже работает учительницей, исповедует взгляды, близкие к социалистическим, серьезная и строгая. Впереди карьера директрисы колледжа? Полная противоположность ей Хейзел – первая красавица, подумывает об актерской карьере, но вполне удовлетворится высоким красавцем мужем с кучей денег и аристократическим титулом в придачу, станут путешествовать по свету (но дом в Лондоне будут держать). И чтобы в каждом номере Хилтона каждого города, который они посетят, ждала корзина роз. Наша Кей напишет роман, который прославит ее, она уже и сейчас пишет что-то концептуальное. А младшая Кэрол хочет просто жить.

Признаюсь, я боялась этой пьесы. Ну, потому что была та ужасная попытка читать в девицах «31 июня», от которого ждала дивных откровений в стилистике фильма («Всегда быть вместе не могут люди», леди Мелисент и Прекрасная Дама в синем чулке) а получила что-то невозможно скучное, что тут же и отложила. И еще «Герой-Чудотворец», «Ерунда какая-то и скукотища» - констатировала, на том Пристли в моей жизни и кончился, не успев начаться. Из пяти десятков произведений, составляющих его творческое наследие, пыталась читать два, ни одного не осилив. О «Семье Конвей» имела стойкое, ничем не подкрепленное внутреннее убеждение, что скучные дяденьки и тетеньки станут трагически заламывать руки и надрывно декламировать выспренную чушь. Все не так.

А как? А вот так, первое действие 1919 год, все молоды, полны надежд, и ты, читающая пьесу, хочешь быть с ними, такими умными, стильными, высокомерными. Ты одна из них, твое место там. День рождения Кей, шарады, накладные усы и носы в коробке из-под сигар, домашний театр: «Мама непременно захочет нарядиться испанкой, она любит роковые страсти». Зачем только Джеральд притащил с собой этого неотесанного коротышку Эрнеста, который все время пялится на Хейзел? Некоторые люди должны понимать, что они не ко двору в приличном обществе. Маме предлагают пять тысяч фунтов (!) за дом, громадные деньги, но она нипочем не согласится расстаться с ним, хотя может быть разумнее было бы продать, цены на недвижимость теперь заоблачные, скорее всего через пару лет упадут, а впрочем, это такой скучный предмет, забудем.

А потом второе действие и снова день рожденья Кей, только теперь о нем почти никто из семьи не помнит. Все они встречаются на род семейного совета. Прошло восемнадцать лет, все ощутимо постарели и сдали. Ни один не воплотил в жизнь давних мечтаний. Плохо выглядят, плохо одеты, довольствуются ролями статистов в пьесе жизни. Алан мелкий клерк в городской управе, Робин коммивояжер, да к тому же спивается. Мэдж все учительствует, теперь без надежды на карьеру, в свое время просила у матери долю папиного наследства, чтобы стать младшим партнером в частном колледже, но та лишь отмахнулась и потратила все на Робина. Вот кому ни в чем от нее отказа не было. Да не впрок. И теперь она разорена. Все они разорены, не могут рассчитывать на то, что папины деньги хотя бы в старости обеспечат им толику комфорта. Кей стала журналисткой, нет, не акула пера, мотается по городам и весям, берет интервью у третьеразрядных звездочек для третьеразрядных журналов. Третьеразрядная Кей. Хейзел вышла за коротышку Эрнеста, он неплохо приподнялся, кстати, и теперь держит бывшую заносчивую красавицу аристократку жену в черном теле. Кэрол умерла.

Ты переносишь атмосферу фатальной несчастливости второго действия, не без брезгливой отстраненности, пока в третьем действии время не захлестывается петлей на твоем горле. Это, на самом деле, невероятной силы впечатление до физического ощущения боли за грудиной и кома в горле. Потому что мы возвращаемся в тот первый вечер, когда все начиналось. Кей впала в рот дремотного забытья и то. что должно случиться, привиделось ей. Все можно и нужно сейчас исправить. Ничего нельзя? Постойте, подождите, нужно только припомнить эти стихи Блейка, которые прочел ей, постаревшей отчаявшейся Кей убогий неказистый Алан. Я не помню, чтобы Уильям Блейк исповедовал особую концепцию времени, кажется то, что Алан хочет объяснить сестре, современному читателю яснее будет из «Бойни номер пять» Воннегута. Время не линейно: нет будущего и прошлого; всякий человек – сумма всего, что было, есть и будет с ним в каждый момент времени плюс сумма всех возможностей, которым в этой жизни не суждено реализоваться. Все, что кажется непоправимым, можно исправить. Надо только уметь вернуться в ключевую точку. Или вернуться туда, где ты счастлив.

Пусть будет страшно и честно, пускай оно станет сутью,
пусть метит каленым железом, пусть льется по венам ртутью,
поймает и не отпустит – хоть умирай…

Ибо место отныне пусто.
Пусть будет – рай,
пусть случится - дверь, что открыта для посторонних,
несожженный мост, где стоишь во весь рост, ладонью
прикрывая рану на месте вынутого ребра.

Прошло почти двадцать лет. Опять день рождения Кей. Осенний день 1937 года, который не кажется уже таким теплым и солнечным, как в далеком 1919. Семья Конвеев собралась вновь вместе, только повод далеко не радостный: недовольные собственной не сложившейся жизнью Конвеи теперь должны решать еще и финансовые проблемы. Семья рушится,

А как прекрасно все начиналось! Юные, счастливые, добрые к друг другу. Можно только удивляться, как им удавалось шестерым, таким разным, ладить друг с другом и матерью. Играли, пели, веселились! Невероятное было время, удивительное! Иногда проскальзывали минутки грусти и печальных, серьезных размышлений у некоторых самых чувствительных и тонко душевно организованных, но то были, казалось, мгновения, не портившие общего настроения картины.

Во мне все содрогнулось, когда я перелистнула последнюю страницу первого действия и погрузилась во второе. Так обозлиться, так больно кусать друг друга, так отдалиться друг от друга... Время... Виновато оно в том, что стало? Кажется, нет, в этом вопросе я абсолютно согласна с автором, отвечающим нам репликой Алана:

Так оно и есть. И только от нас зависит, как мы воспользуемся теми возможностями, что дает нам время. Что мы увидим у окна и как поймем это? Как поступим дальше? Выиграем. Кто молодец? Конечно, "Я". А если ошибемся и проиграем? Кто виноват? Обвиним время, случай, друг друга, только не себя... Мы, люди, такие, и ничто нас не изменит...

Потихоньку открываю для себя ещё одного чудесного британского автора.
Пристли очень чуткий и человечный. Это очень редкие и оттого крайне ценные качества.
Он всегда даёт своим персонажам шанс. Шанс изменить себя, не изменяя себе. Шанс на иные варианты развития событий, на иные повороты судьбы. Кстати, о поворотах. В его же "Опасном повороте" - так же, как и во "Времени..." - затронута такая важная и интересная тема, как бифуркации. Впервые об этом термине я узнала, прочитав роман Павла Сутина "9 дней". Если попытаться вкратце пояснить его, то точки бифуркации - это такие ключевые моменты/события во временнОм пространстве и в судьбе человека, после которых жизнь этого самого человека резко меняется. В "Опасном повороте" такой точкой является ситуация с папиросницей. Во "Времени..." таких точек гораздо больше, и все они далеко не так конкретны и однозначны.

"Время..." начинается с игры в шарады. И эту игру тоже можно рассматривать как одну из точек бифуркации. Ведь во время и после неё каждый персонаж становится иным. В каждом происходит какой-то внутренний надлом, каждого озаряет какое-то важное осознание, каждый принимает какое-то важное решение для себя. И на все эти метаморфозы грозно и властно взирает время. Свысока. Этот "взгляд" невозможно не ощущать. Но дело одним лишь взглядом не ограничивается. Вот некоторые члены семьи Конвей (особенно остро - Кей, а также и мы, читатели) уже как будто видят, как время медленно запускает свои жернова, чтобы вскоре обратить семью в ничто...Но, может, всё это только видимость и попытка переложить ответственность за собственную неспособность что-либо изменить и довести до успешного конца в своей жизни на...призрак?

Ведь, как верно заметил Алан, мы и есть наше время, а значит, ответственность за каждую точку бифуркации и её последствия лежит исключительно на нас.

Интересна композиция пьесы. В самом начале нам сообщают, что

Да, это тот самый шанс, который Пристли всегда дарует своим персонажам.

Грустная и очень реалистичная пьеса. Здесь на примере сразу нескольких персонажей можно видеть, как с возрастом человек отказывается от своей мечты и смиряется с унылыми, серыми буднями. Кей хотела стать серьезной писательницей, а стала журналисткой, пишущей о светских сплетнях в глянцевых журналах. Мэдж стремилась активно участвовать в социальных преобразованиях, а стала всего лишь заурядной учительницей (что, впрочем, не так уж и плохо, на мой взгляд, ведь можно быть замечательным учителем, взращивать юные души - чем не "социальные преобразования"?) Но сразу видно, что работает она без энтузиазма, для нее это не более, чем повседневная, скучная рутина, ее заботит лишь тщеславное желание занять должность повыше. Не оправдались и мечты Джоан о любви и семейном счастье. Алан же, как мудрый старичок, с самого начала отказался бороться за свою любовь и смирился с унылым существованием чиновника. Ему ничего не было нужно, он и так был всем доволен, к чему вся эта суета сует? Потрясающая философская позиция. Может, конечно, он в чем-то и прав, но для чего же нужна жизнь, как не пробовать себя в разных начинаниях? Жаль его, что тут скажешь, полжизни прошло, а он как будто и не жил вовсе. Хейзел и Робин вызывают неприязнь, поскольку их мечты о богатстве и роскоши с самого начала были тщеславны, и поэтому их неудачи, в общем-то оставили меня равнодушной. Интересен третий акт, окончание пьесы немножко фантастическое и напоминает "Опасный поворот". Да, конечно, хотелось бы надеяться, что жизнь для персонажей сложится более удачно, если дать им второй шанс, но почему-то кажется, что ничего глобально в их жизни не поменяется.

"Man was made for joy and woe; And when this we rightly know, thro' the world we safely go."

Что может быть неумолимей Времени? Безжалостней? Равнодушней? Безграничней?.. Время - самый суровый и самый древний бог, взирающий с таких заоблачных вершин, куда не в силах проникнуть и воображение человека, не то что взгляд (даже вооруженный). Но вот, что странно - несмотря на все эти факты, человек умудряется воздействовать на этого безучастного бога непосредственно в пространстве, которое ему только и подвластно, напрочь закрывая при этом глаза на свое явное сотворчество и обвиняя, обвиняя, обвиняя проклятое, беспощадное время во всех своих несбывшихся мечтах, неосторожных словах, оброненных гирями в чьи-то души (что привело к... нужное добавить). Обвинять непостижимое всегда легче, чем настоящего виновника, особенно, если этот виновник - ты сам.
Пьеса в трех актах Пристли - небольшая, но очень емкая вещь о многом важном в нашей жизни. Семья Конвей во временном кольце как шанс, возможность возможного, напоминание, которое забудется, еще не пропоет петух. Но всегда шанс есть. Мир без Кэрол столь явное худшее место для жизни, что этот шанс хочется использовать (и поверить, что это не сказка).

Жизнь семьи Конвей казалась благополучной. Много надежд, планов. Красивые мечты. Но время поступило с каждым жестоко: во втором действии пьесы мы видим будущее, в котором всё сложилось не так, как виделось когда-то. От былого достатка ни осталось и следа, и нет человека, готового помочь семье встать на ноги. И драматург снова возвращает в прошлое... Оказывается, не таким уж оно было и благополучным, счастье было очень хрупким, его было так легко сломать. Человеческими руками и словами. Создать и удержать - гораздо сложнее.

Пристли.... JB... любимый автор советского телевидения.. Вдохновляющий на создание добротных, хотя и бюджетных фильмов, которым вряд ли будут чинить препятствия худсоветы и чиновники.
Ведь это про них.. Про загнивающий мир капитализма.. Можно посмотреть на зарубежные улицы (прибалтийские, вообще-то), на шикарные автомобили (если покажут парочку в качестве заставки к теледействию), и даже услышать ихнюю музыку (группа Faces звучит в фильме Инспектор Гулл). А ведь еще и роскошные актеры-прибалты, так любимые советскими труженицами.
Так что вы как свидетель можете показать по этому делу?

Не раскрывая сюжета, могу показать, что это психилогический детектив, заодно и суровый приговор лицемерному обществу. Конечно, подобных приговоров в литературе предостаточно, но Пристли делает это очень ювелирно. Не могу не отметить блестящий ревизоровский финал. И предельно ясно, что молодые действующие лица все же смогут разобраться в себе, в отличие от пожилых родителей, которых видимо уже ничем не прошибешь.. Никакие инспекторы не помогут. Разве что, их дети смогут прошибить эту стену. Но даже при этом не заставят понять.
Классик дал большую пищу не только для размышлений, но и простор для режиссеров.
Вот теперь затрудняюсь что выбрать для просмотра - английский фильм 54-го года "An inspector calls" или один из вариантов А.Прошкина ("Инспектор Гулл", "Он пришел")

Я пробежался по рецензиям - все хвалят. Но хвалят как то слабовато, без огонька.)) Так нельзя, дорогие читатели, эксперты, любители и прочие трудящиеся!)) Надо чётко произнести: "Пристли стоящий автор! Нужно читать Пристли!" И не надо бояться его пьес. Наоборот, именно среди пьес, у него много алмазов. Типа "Опасного поворота" или "Когда мы женаты".
Касаемо "Визита инспектора" (в некоторых переводах "Инспектор пришёл") вот, что необходимо изучать в школе. Легко читается, интересно, хорошо так бьёт по башке. И в моральном смысле и в социальном - очень острая и точная вещь. Такие произведения заставляют задумываться о своих поступках, ну никак от этих мыслей не уйти. А это, безусловно, полезно. Кроме того, пьеса небольшая, проглатывается за один присест.
Я вообще когда первый раз прочёл, просто обалдел. А что, так можно было?! Предельно просто, прямо, в лоб, без всяких выкрутасов. Экстра класс!!
Ну и, конечно, стоит отметить просто шикарнейшую экранизацию от ВВС 2015 года. 100% попадание всех образов, очень ярко и бережно к собственной классике. Очень рекомендую.

Эта пьеса как-то неуловимо рифмуется с гоголевским "Ревизором". Вплоть до "немой сцены" в финале, когда действительно пришел инспектор. Только здесь более лично всё. Герои не как общественные единицы, а как единичные личности, проживающие свою жизнь.

А еще напомнило известное "Се стою и стучу...". Вот к ним в тот вечер тоже постучали: старшее поколение осталось глухо, младшее, кажется, откликнулось. Но, честно говоря, в их раскаяние верится с трудом. Все-таки больше похоже на "ах, как жалко детей Африки!" - вроде бы они переживают, но как о чем-то далеком, больше внимания уделяя своему состоянию (мы такие совестливые, такие чувствительные), нежели пострадавшей девушке. И если Шейла в тот момент вроде и не могла что-то сделать, то ее брат вовсе не ринулся разыскивать девушку, когда стало известно, что никто не умер. Так что скорее всего пошумят да и успокоятся.

Ну и "забавно" - в совсем не смешном смысле - время действие. Почти канун Первой мировой войны. Это задает пьесе еще одно измерение и еще одно направление для размышлений.