Матренин двор

это - первый рассказ, передавший реалии лагерной жизни с таким мастерством. это - то, что трогает за душу всякого. не нужно жить в том времени, чтобы осознавать отвратительность, мерзость, жестокость происходящего. страшнее всего то, что автор получил многократные письма с переживаниями, возмущениями и удивлениями, почему же Солженицын изобразил такой легкий режим? задавались вопросом, где же этот лагерь, почему не повезло людям оказаться в нем в свое время?

идея написания пришла к Александру Исаевичу во время собственного пребывания в особом лагере в 1950/1951 году. написать его удалось только в 1959, работа заняла 45 дней. удивительно на самом деле, как советская цензура пропустила это произведение, но звезды сошлись для Солженицына удачно: за него яро боролся Твардовский, работавший в издательстве "Новый мир", к тому же, Хрущев пытался утвердить свое положение, обличая культ личности, сталинский режим, лидера, отделявшего себя от народа, когда сам был партийцем. рассказ был принят неоднозначно: изначально все поголовно были в восторге, но, по прошествии некоторого времени, начали просачиваться недоброжелательные отзывы. Анна Ахматова высказалась насчет произведения: "эту повесть обязан прочитать и выучить наизусть каждый из двухсот миллионов граждан Советского Союза", в чем я с ней не могу не согласиться.

на самом деле, автор выбрал задачу не из легких, ограничив себя во времени (всего лишь один день), а герои, очевидно, находятся в закрытом пространстве. но именно это и позволяет с такой (уместной!!) скрупулезностью описать жизнь зека. кроме того, можно было бы выбрать путь попроще, описав самый сложный и несчастный день Ивана Денисовича в самом жестком лагере, но, как сказал Владимир Лакшин, "...о мере несчастья человека можно дать понятие, рассказав о том, что кажется ему счастьем". таким образом, этим приемом, этим выбором, автор демонстрирует свое мастерство.

вообще, насчет рассказа приходили довольно таки странные претензии: Николай Сергованцев был недоволен тем, что Шухов не борется с режимом, не выражает протеста, а все его мысли забиты едой да попытками подзаработать. что ж, увидев это, я, на самом деле, пришла в ярое негодование, ведь легко говорить человеку, сидевшему разве что на мягкой постели, как стоит жить тому, кто сидит на нарах. да, конечно, когда ты знаешь, против чего борешься, то ты будешь делать это (Сенья Клевшин в Бухенвальде тому пример); когда ты понимаешь, что это не бессмысленно, ты будешь делать это. но трудовые лагеря направлены на полное уничтожение человеческого достоинства, на конфискацию у них чувства идентичности, слова, права на что-либо, о чем им напоминают постоянно: номерная система, отсутствие выходных, скотское обращение, куча, не имеющих значения дел, предназначенных для того, чтобы измучить итак уже обессилевших людей. да, новоприбывший Буйновский попытался выразить протест при шмоне, но что из этого вышло? он не вызвал ничего, кроме жалости, которую испытываешь к ребенку, не познавшего мира.

кроме того, читатели говорили, что рассказ не охватывает всю глубину темы, не затрагивает философские аспекты, но разве это так? разве подробное описание вариаций изменения личности в подобных условиях не является глубоким охватом темы? разве те, кто смог сохранить себя не затрагивают этот аспект? "в лагере Солженицына интересовал не только лагерь - его интересовали люди и эпоха, или, если сказать конкретнее, советские люди в эпоху культа личности", - говорит Лакшин. все герои кажутся знакомыми и понятными, даже если им уделяется немного внимания. разве это не мастерство и профессионализм? 

вообще, если говорить о людях и взаимоотношениях, об отношении автора к ним, то было высказано переживание еще одного критика, И. Чичерова: "беспокоит меня в повести и отношение простого люда, всех этих лагерных работяг к тем интеллигентам, которые все еще переживают и все еще продолжают, даже в лагере, спорить об Эйзенштейне, о Мейерхолде, о кино и литературе и о новом спектакле Ю. Завадовского...порой чувствуется и авторское ироничное, а иногда и презрительное отношение к таким людям". но суть-то в том, что Солженицын не ставит цель противопоставить интеллигентов и "простых" людей. автор делит зеков на добросовестно рабочих и на отлынивающих, проще говоря, "придурков", которые ставят себя выше честно трудящихся заключенных, хотя их моральные принципы, собственное достоинство упали на самое дно ради местечка потеплее да обращенмя повежливее. статный человек статному рознь, о чем свидетельствует наличие в рассказе Цезаря и Буйновского: один сидит в конторе, пренебрежительно общаясь с тем же Шуховым, другой впахивает с бригадой. в этом и  заключается их основное различие. это и отделяет их друг от друга.

теперь хотелось бы затронуть самого Ивана Денисовича, добросовестного работягу, попавшему в лагерь из-за абсурдности убеждений советской власти (я до сих пор в возмущении и негодовании каждый раз, когда прокручиваю в голове факт арреста людей за возвращение из плена. по факту, у них нет шанса на спасение. что на чужой земле, что на родине ты враг, ты не нужен. на чужбине, разве что, бороться проще). и на самом деле,  это - великая трагедия для страны терять Шухова, а ведь таких по лагерям сидят тысячи и тысячи. добросовестность, трудолюбие, честность Ивана Денисовича поражают, нужна огромная сила духа, и, я думаю, никто не будет это отрицать, чтобы сохранить эти качества в условиях, где люди становятся зверьем. получив от жены новость о появившихся в деревне красилях, герой приходит в недоумение: ему не по душе легкой труд, он осознает силу и умение своих рук, осознает, что легких денег не существует. он честен даже в лагере, не может "дать на лапу", хотя, сделав это, упростил бы в разы себе жизнь. сцена на ТЭЦ дает осознать читателю всю трагедию: "когда на картину труда жестоко-принудительного как бы наплывает картина труда свободного, труда по внутреннему убеждению - это заставляет глубже и острее понять, чего стоят такие люди, как наш Иван Денисович, и какая преступная нелепость  держать их вдали от родного дома, под охраной автоматов, за колючей проволокой".

напоследок хочется сказать, что, несмотря на простоту текста, он гениален. мне очень понравилось использование разных стилей речи, каждый тип имеет свой говор, что делает героев живыми (вообще широко используемый прием, но он вызывает во мне каждый раз удивление и восхищение мастерством писателя). да, возможно здесь нет огромного количества средств художественной выразительности, философских размышлений (философия заключена в самом герое, Солженицын, не выражая отдельно мнения, показывает все через Ивана Денисовича), но, не пребегну снова обратиться к Лакшину, это и не нужно: "...искусство Солженицына - это не то, что выглядит как эффектное внешнее украшение, пристегнутое где-то сбоку к идее и содержанию. Нет, это как раз то, что составляет плоть и кровь произведения, его душу. Неискушенному читателю может показаться, что перед ним кусок жизни, выхваченный прямо из недр ее и оставленный как он есть — живой, трепещущий, с рваными краями, сукровицей. Но такова лишь художественная иллюзия, которая сама по себе есть результат высокого мастерства, умения художника видеть людей живыми, говорить о них незахватанными, точно впервые рожденными на свет словами и так, чтобы у нас была уверенность — иначе сказать, иначе написать было нельзя".

я не могу сказать, что была в каком-то сумасшедшем восторге или диком ужасе после прочтения (скорее ознакомление  со статьями по нему вызвали у меня какие-то бурные эмоции от расширения кругозора), но этот рассказ необходимо знать всем. поголовно. прочитать, осознать, пропустить через себя этот ужас и помнить его, чтобы не повторить.

Прочитав эту книгу я сразу вспоминаю своего деда, Владимира Михайловича, который прошел боевой путь от Днепра до Вены, был тяжело ранен в Австрии, встретил День Победы в госпитале, а буквально через несколько месяцев после Победы по приговору военного трибунала за драку с офицером получил 10 лет лагерей и отправился зеком в Магаданскую область. Мой дед, был очень хорошим человеком, был убежденным коммунистом до конца жизни, отличным токарем. Для меня он был во многом авторитет. И я запомнил, его слова после прочтения этой книжки: "Это правда. Все так и было".

Терпение. Сила и слабость русского человека. Мне кажется, именно этому качеству посвящены и повесть «Один день Ивана Денисовича», и рассказ «Матренин двор».

Оба произведения идут по следам биографии автора. Сам Солженицын отсидел в тюрьмах и лагерях восемь лет – столько же, сколько сидит его герой Шухов. И учителем, как Игнатьич из «Матрениного двора», автор работал.

Для зэков обычно давать прозвища, но в повести их нет, зато автор, как и многие писатели уже много после угасания классицизма, пользуется «говорящими» фамилиями и именами. Буйновский только три месяца в лагере и ещё не понял, что распоряжениям начальства лучше подчиняться; фамилия Фетюкова напоминает об оскорблении, которое раздавал направо и налево Ноздрёв в «Мертвых душах» Гоголя (фетюк – оскорбительное для мужчины слово, произошедшее от названия буквы «фита», которая считалась неприличной буквой); наконец, Цезарь (лат. caesar – слово неизвестного происхождения, но определённо родственное словам «царь», «кесарь», «кайзер») благодаря частым посылкам чувствует себя более свободно, чем остальные зэки, - он может совершать подношения, благодаря которым его существование в лагере становится более сносным. В лагере оказались люди самых разных занятий: военный, колхозник, режиссёр, студент литературного факультета (этот, правда, фельдшером, а не зэком, но тоже, видно, не от хорошей жизни укрылся), большой начальник, которого возили на машине. В иерархии же лагеря роли распределяются в зависимости от характера и способностей человека. Есть «придурки», которые выполняют более лёгкую работу и без посылок, возможно, не смогли бы выжить (Цезарь), «шакалы», готовые унижаться ради окурка или лишней порции (Фетюков), «фитили» - доходяги, уставшие от труда (так называют и Фетюкова), «стукачи» - в повести обсуждают, что раньше не случалось, чтобы их резали в постелях. Правда, к последнему зэки относятся в основном без удивления («Нэ людин, а стукачив!» - уточняет помбригадира). Шухов не относится ни к одной из этих групп – ему никто не помогает с воли, он рассчитывает на своё трудолюбие и – немного – на везение. Он шьёт тапочки, собирается мастерить ножик, старается услужить Цезарю – впрочем, сохраняя достоинство: иногда и просто из жалости, а не ради выгоды.

Матрёна Васильевна из рассказа – воплощение сострадания. У неё живёт толпа фикусов с колченогой кошкой, она оставляет у себя жильца – рассказчика, которому никто не мог найти места. Похоронив всех своих детей, она воспитала приёмную дочь – дочь брата своего мужа. Она работает в колхозе «не за деньги – за палочки» трудодней, да ещё и выслушивает недовольство членов колхоза, помогает соседям копать картошку и, судя по всему, тоже ничего за это не получает: «В охотку копала, уходить с участка не хотелось». Миру матрёниной избы (свои обитатели, своя флора и фауна) противостоит вся деревня Тальново: сельсовет, где Матрёна с трудом добилась пенсии, колхоз, дом председателя, дом брата мужа, Фаддея, за которого Матрёна когда-то хотела выйти замуж. Всех Матрёна интересует только в отношении того, что можно с неё урвать: бесплатную рабочую силу, инструмент, часть дома – горницу – и ту подавай побыстрее. И она терпит – такое отношение к себе. И жаль её, и возмущаешься мягкотелостью героини, которая не может отказать окружающим в просьбах, хотя бы они её и отягощали.

«Крохотки» Солженицына – особый жанр совсем коротеньких рассказов-впечатлений от того, что писатель видел вокруг себя: животных и насекомых, пейзажей и природных явлений, старых вещей – и какие размышления, порой неожиданные, это вызывает. Вот наблюдение о зарядке:

Я не читала ни одного произведения Александра Исаевича, но 8 лет назад я (сама не знаю, откуда) знала его биографию назубок и это помогло мне сдать внутренний экзамен для поступления на филфак на очень хороший балл, за что я ему благодарна (хотя сейчас понимаю, что должна его за это ненавидеть, но это уже совсем другая история). Не знаю, что сказать по поводу этой книги, кроме как то, что это надо читать и об этом надо помнить. Коль уж Дудевскую «Колыму» посмотрели и грустную слезинку смахнули, то будьте любезны и с «Иваном Денисовичем» ознакомиться (тем более, что осилить его можно за часа три, а это как посмотреть тот д/ф Дудя ~1.5 раза).

Это не первая моя книга про лагеря, мне есть с чем сравнить.

Я ожидал произведение про страх, боль, безнадегу и смерть, а получил про лагерную романтику: замутить, украсть, подшестерить, откосить, выклянчить. Такая себе проекция на типичное советское общество: не важно, сидящее, сидевшее или простое рабоче-крестьянское. Миллионы таких вот Иванов Денисовичей, мотавшихся за ерунду по зонам и лагерям сформировали целую культуру адептов жизни по понятиям, ненавидящих полицию, власть, режим.
Я как дитя 90-х, прекрасно помню, как такие понятия были в ходу даже среди школьников. Даже младших классов. Даже условно благополучного района столицы. Само собой, совершенно без понимания корней и причин таких явлений. Модели, слепо снятые у старших, слепо снявших у кого-то из более старших.
А современная (срочная по крайней мере) армия до сих пор живет по всем этим понятиям. Читаю и понимаю, насколько чудовищно близкие параллели с моей службой во имя отчизны.

Я не умаляю трагизма того поколения. Из текста можно узнать, как легко и нелепо можно было оказаться в филиалах ГУЛАГ.
Отца признали кулаком? Никто толком не знает, за что. Добро пожаловать прочь из военного училища и следом за ним в лагерь на 10 лет.
Открытый православный баптист? 25 лет.
Спасся из немецкого плена? Шпион! Если повезло и не расстреляли, то привет лагерь.
Служил на флоте и тесно взаимодействовал с армией другой страны? При чем на тот момент совершенно на законных основаниях. В лагеря.

Кстати, я только пару лет назад узнал, что ГУГАГ — это не один лагерь, это широкая разветвленная сеть лагерей по всему СССР. В наши времена это бы называлось франшизой. Глядя на десятки-сотни точек лагерей на картей нашей (к счастью, уже нет) необъятной родины, становится жутко.

Кто там скучает по советскому времени? Расскажите мне про ту счастливую беззаботную жизнь.

Александр Солженицын - это личность с большой буквы, человек заслуживающий бесконечное уважение. Он, как и многие в Советское время, прошел через лагеря, каторжный труд и несправедливость, но он был первым, кто не побоялся публично рассказать об этом. Повесть об Иване Денисовиче - это рассказ о каторжнике, который, среди тяжелых условий и бесконечных лишений, не утратил в себе ЧЕЛОВЕКА. И вроде бы нет в повести ничего ужасающего, а ком в горле все равно стоит. Потому что это - наша история, моя история, история моего народа. И невыразимо грустно становится за всех Иванов Денисовичей, Алёшек, Тюриных..

На самом деле настоящее "художественное" произведение - это книга много о чем. Это и размышления, и гуманизм, и сюжет и социальный/политический контекст и мало ли что еще. Произведения А.И. Солженицына - именно такие "художественные" книги.
Где бы ни находился человек, это все равно определенный социум, но со своими особенностями. И нужно существовать в этом социуме, стыковать внутренние ориентиры и моральные принципы с внешними условиями. Наверное повесть об этом. И вместе с тем проникнута гуманизмом и уважением к человеческой личности.

"Когда родился - не помню, когда умру - не знаю"

Материальная выгода "рулила" во все времена. Жаль. Настоящих людей очень мало. Очень.

"Один день Ивана Денисовича" понравился,но не так впечатлил как "Матренин двор", таких людей как Матрена,уже пожалуй и не осталось на нашей земле. Чем -то напоминает мою бабушку), очень душевный, открытый и бескорыстный человек Матренушка, да и сам слог Солженицины в этой повести намного легче и интереснее, даже с юмором, читать можно запоем, не оторваться. Ну и конечно очень правдоподобно поведение родственников и знакомых славной бабушки, когда она ушла в мир иной.
..читать однозначно и думать о душе..и о своих поступках.