За стеклом

Рейтинг LiveLib

4,1

179 оценок

• 5
  39%
• 4
  39%
• 3
  20%
• 2
  1%
• 1
  1%

Ваша оценка

Отметить эмоции

Прочитали 204Хотят прочитать 451

Рецензии

• 

  Аноним9 октября 2019 г.

  Великолепно! Франция, романтика, университет, дух свободы! Язык романа бесподобен, оторваться невозможно, абсолютный восторг! Всё действие укладывается в один единственный день, описания собтий переплетаются с внутренними монологами персонажей, студентов, профессоров, рабочего-эмигранта. Сюжет? Ну-у… Студенческие волнения в Нантерском Университете, конец 60-х. В целом очаровательная неразбериха и хаос. Богатые студенты желают быть социалистами, но у них не очень получается, они слишком привыкли получать каждый месяц чеки от родителей. Бедные студенты голодают, им задерживают стипендии. Девственники и девственницы страдают, считая себя последними представителями вида и мечтают поскорее с этим покончить. Студенты же, которые, которые с невинностью расстались, страдают от наплыва ещё не расставшихся. Одни стыдятся привязанностей как мелкобуржуазных пережитков, стоящих на пути прогресса и свободы, другие изнывают от любви и ревности. Преподаватели страдают от того, что студентов слишком много, или от того, что студентам интересней играть в революцию, или от того, что их обходят на поворотах карьерной лестницы. Мирный по сути захват Университетской Башни, представляющей собой ненавистный символ презираемой власти. И сколько во всём этом жизни, сколько страсти, энергии, сколько молодецкого задора. Этот роман необходимо прочитать всем, он изумителен.

  Читать далее

  38

  1,8K
• 

  Аноним11 сентября 2013 г.

  За этим стеклом, в этом «аквариуме» жизнь так кипела и бурлила, что я, ностальгируя по своему, пусть не столь активному, но филологическому тоже студенчеству, не хотела покидать Нантер…

  
  

  • Ты что изучаешь? – сказал Абделазиз.
  • Социологию.
  • Социологию? – с трудом повторил Абделазиз.
  • Науку об обществе.

  
  Живые глаза Абделазиза весело сверк

  • А потом? – спросил он добродушно. – Ты изучаешь общество, а изучив, переделаешь его?
  • Надеюсь.

  >

Социологию же изучал анархист Давид, который представлялся мне непременно Луи Гаррелем: и внешность подходящая, да и «Мечтатели» Бертолуччи сыграли, видимо, свою второго плана, но все-таки роль. Не берясь за другие книги, на волне французского студенчества конца 60-ых – начала 70-ых, я посмотрела в понедельник и свеженький «Что-то в воздухе». Разочаровалась. Уже была подкуплена содержательностью Мерля, от которого не ускользнули ни хитросплетения движений человеческих душ, ни политические тонкости. На таком насыщенном фоне картинка фильма показалась слишком легкой, ничем особо не отягощенной, пустоватой, прозрачной. Я слишком мало понимаю в кино, чтобы писать о нем хорошие отзывы, так что наконец перейду к роману.

Содержание: студенческая жизнь в Нантере, пригороде Парижа, куда из трещащей по швам Сорбонны были перенесены филологический факультет и Институт политехнических и экономических наук. В оторванности от столицы, рядом с продолжающейся стройкой, в новых, тусклых корпусах, в некоторой замкнутости нантерские ребята еще более, кажется, охвачены политической борьбой. Они разделены на различные «левые» группы, то враждуя, то приходя к согласию. Они, сами преимущественно не из бедных, «барчуки», испытывают особый трепет по отношению к пролетариату и даже алжирским гастарбайтерам, мечтая в будущем применить свои знания не во вред, а на пользу эксплуатируемого класса, а то и вовсе уйти рабочими на завод. Они проводят собрания, выпускают листовки и – кульминация – готовятся захватить административную башню, требуя освобождения своих товарищей.

Особо хочется отметить прием повествования, который обозначается сразу же – в авторском предисловии: «Осуществляя свой замысел, я использовал – надеюсь, обновив его, - прием, «вышедший из моды» (далее станет понятно, почему я беру эти слова в кавычки), бытовавший в литературе тридцатых годов нашего века и именовавшийся тогда, если я не ошибаюсь, «симультанеизмом». Речь идет об изображении персонажей, чьи жизни протекают обособленно друг от друга и параллельно в одном и том же месте и в одно и то же время. Я использовал именно этот тип повествования, потому что в исповедях студентов тема одиночества и некоммуникабельности сразу же встала передо мной как главная тема студенческой жизни в Нантере». Да, Мерль ведь еще обратился за помощью к своим, реальным студентам, взял у них множество интервью. Отчасти потому, наверно, персонажи в романе – обладатели ярких характеров, живые и неоднозначные, вызывающие целый спектр эмоций, от симпатии до явного неприятия. Мне ближе всех была, пожалуй, коммунистка Дениз Фаржо.

Близка не по политическим даже взглядам, а эмоционально. Ведь в романе поднимается множество тем и помимо политики. Как взрослеть, вырываясь из-под гнета мещанских, буржуазных устоев? Как при этом, увлекаясь передовыми теориями, остаться верным себе, своему сердцу, не следуя слепо за политической модой? Провозглашенная «свободной» любовь нередко ставила парней и девушек в тупик: ощутив привязанность, как часто они боялись выразить чувства и прослыть собственниками, как грубо одергивали затаенную и вполне естественную ревность, рискуя просто-напросто потерять или не обрести любимых! А «Эдипов миф», когда противостоят друг другу символические сын-студент и отец-министр? А сложные отношения ребят с настоящими родителями? Вечные споры отцов и детей и целых поколений в конкретной исторической ситуации и даже в один единственный день.


Молодость, старость – какую все это играет роль, когда речь идет о знании? Я готов согласиться, что в плане сперматогенеза двадцатилетний мальчишка стоит намного выше, чем пятидесятилетний проф, но это же не критерий, Дениз. От профа требуется не семя, а знание.
Знание, впрочем, тоже семя, вот и профессор Мерль взрастил во мне желание как можно скорей приниматься за Марка Курлански – за «1968. Год, который потряс мир».