Стефан Цвейг. Собрание сочинений в одном томе

О первой любви тут тоже есть. О том, как преображает человека это чувство. Как гадкий утенок становится прекрасным лебедем, поддавшись порывам и мечтам. Какие прозаические причины могут стать причиной влюблённости. Как легко убедить человека поверить, что он влюблён. Ведь никто в точности не знает, что такое любовь и как она выглядит.

А ещё эта новелла о том, каким разрушительным чувством является скука. Вот стало одному немолодому человеку скучно на курорте. Он решил себя развлечь за счет других отдыхающих. В результате, сам покой потерял, молодую девушку обрек долгие годы жить с недостижимым образом идеальной любви, двум почтенным тётушкам седых волос прибавил, молодого итальянца озадачил.

В выигрыше оказался только новеллист, которому немолодой человек год спустя безвозмездно слил эту прелюбопытнейшую курортную историю. Добрый дяденька писатель полученную информацию тут же творчески переосмыслил, внес в простенькую схему о кукловоде и марионетке новые краски и заставил своего собеседника пожалеть о собственном словесном недержании.

Вывод: скромнее надо быть, господа отдыхающие. Особенно в обществе новеллистов. И займитесь физическим трудом - очень от скуки помогает. А новелла у Цвейга прекрасная! Красивая и глубокая.

Грустная, конечно, история. Вот только сочувствия у меня почему-то никто особо не вызвал. Жалко? Да, чисто по-человечески, наверное, жалко. И девочку-инвалида, и ее несчастного отца, и ставшую заложницей ситуации кузину, и даже старого лакея жалко. Но жалко ровно до определённого момента, до того, как эгоизм участников описанных событий начинает расти в геометрической прогрессии.
Все понимаю. И что все хотят добра бедняжке Эдит, любят ее, волнуются, переживают, страдают вместе с ней. И судьбы Эдит врагу не пожелаешь (хотя по большому счету бывают судьбы гораздо страшнее). Но одно дело – радовать болезную, развлекать ее, помогать, поддерживать, и совсем другое – идти на поводу ее капризов и истерик. А дальше больше - любимого человека на тарелочке с голубой каемочкой преподнести. Причем преподнести явно против воли, воспользовавшись его слабохарактерностью и повышенной совестливостью.
Главного героя тоже, кстати, жалко, хотя, как по мне, виноват он не в том, что сбежал, обрекая на страдания и драматическую развязку влюбленную девушку, а в том, что сделал это поздно, когда все уже зашло слишком далеко. Видел же он, что его используют. Используют не со зла, из лучших побуждений, во имя высокой цели, но тем не менее происходящее очень сильно напоминало моральное изнасилование.
Нельзя ждать, нельзя требовать от человека больше, чем он может дать. Сострадание, дружбу, компанию – все это молодой человек предлагал по собственной воле, даже не задумываясь, не делая над собой усилий и даже получая удовольствие от своего нового знакомства. Но когда стало понятно, куда ветер дует, нужно было остановиться, проявить твердость, невзирая ни на убеждения близких Эдит, ни на жалость. Тем более, что оценивал-то Антон все правильно, и все равно позволил эмоциям взять верх над разумом, а в результате только усугубил трагедию.
А вообще роман, конечно, очень сильный. Так грамотно повышать эмоциональный накал происходящего, так глубоко и детально препарировать характеры может только настоящий мастер. Да и стилистика Стефана Цвейга не может не радовать. Нечасто в классических произведениях можно встретить многословные описания и размышления, идущие чуть ли не потоком, которые читаются на одном дыхании, настолько они изящны и комфортны.
Прочитала с удовольствием, и история зацепила, хотя для главного героя хотелось бы немного другого финала. Не так уж он был и виноват, хоть и виноват.
И, кстати, перильца на террасе старик Кекешфальва мог бы и нарастить, раз уж были у них в семействе прецеденты, связанные с преждевременным избавлением от страданий.

За что я люблю Цвейга, так это умение в крайне малом количестве слов передать невероятную гамму чувств. От неуемной радости до бесконечной грусти. Вот и этот рассказ такой же. Несмотря на то, что он пронизан меланхолией насквозь, чувства в рассказчице и её возлюбленному постоянно меняются.
Что мы имеем. Вена, начало 20 века. Некий писатель вернулся домой и получил письмо от незнакомки. Эка неведаль! Но письмо не простое, а от женщины, которая беззаветно любила его долгие годы, родила от него ребенка, но всякий раз встречаясь с ней, он её не узнавал.
Сначала девочка-подросток 13 лет, потом юная воздыхательница, потом содержанка (но у другого мужчины!). Героиня всякий раз менялась, но оставалась по-прежнему любовь к своему герою.
И вот теперь она умерла, умер и их ребенок; а после этого что-то умерло и в душе писателя.

Жутковатая какая-то новелла вышла в этот раз у Цвейга, причем жуть ее не в совершенном убийстве, оно как-то воспринимается совсем на периферии сознания. Жуть в том существовании, что описал автор. Кресченца, рожденная вне брака, рано начала работать и всю себя посвятила работе, весь мир крутился вокруг заработанных грошей, что она бережно и с любовью складывала в резную деревянную шкатулку. Но, видимо, даже самое убогое, лишенное чувств и желаний человеческое существо не может так прожить свою жизнь, рано или поздно что-то всколыхнется и вырвется на поверхность, а что именно зависит уже от многих факторов. Животное равнодушие к жизни и всему окружающему сменяется какими-то опять же животными чувствами, не зря автор не раз и не два сравнивает героиню с собакой, чья преданность хозяину, зачастую слепая, граничит с обожествлением последнего.

Привязавшись к своему нанимателю — барону, Кресченца нашла в служении ему смысл своей убогой и нелепой жизни, тут даже не любовь, она ни на что не претендовала ни в физическом, ни в моральном аспекте, просто хотела быть полезной, служить и видеть, что ее служение хозяину в радость. Но как и любое чувство, возведенное в крайнюю степень, ничем хорошим это закончится не могло... Что самое интересное, героиня не вызывала у меня неприязни и отторжения, почему-то у не особо жалостливой меня в этот жалость оказалась доминирующим чувством. Да и барона я особо обвинить не могу, да он пользовался ее услугами, но он не видел в том ничего экстраординарного, обычное отношение хозяина к хорошему слуге по сути, а когда он уже увидел масштаб трагедии, так сказать, и испугался, было поздно. Жуткая в общем какая-то история, послевкусие у нее грузовое...

Хочется сказать, что эта книга из числа тех, которые каждому непременно нужно прочитать в юности и сделать выводы на всю жизнь.
Это будет совершенно правильно и абсолютно напрасно.
Учимся мы только на собственных ошибках, набиваем собственные синяки, но выводы делаем далеко не всегда и часто забываем о сделанных.

Не знаю, были ли в двадцатипятилетней жизни Антона Гофмиллера правильные книги и мудрые советчики. Наверное, не было. Да если и были бы, вряд ли кто-то или что-то удержало бы его от «души прекрасного порыва».

Эдит фон Кекешфальва. Юная девушка, хрупкая, бледная, с горящими глазами и обездвиженными ногами.
Запертая в сказочном замке, окруженная богатством и роскошью, заботливо оберегаемая близкими и слугами. И такая беспомощная, такая одинокая в своей золотой клетке.
Ну что стоит подарить ей радость общения, рассмешить, занять беседой, увлечь азартом игры?
Скажете, это ничего не стоило молодому офицеру – кавалеристу, он ведь ещё и в прикупе? Приветливый дом, где все ему рады, деликатесы на столе, игристое вино в бокале. И вот уже в кармане золотой портсигар, и вот …
Но нет, никакого умысла не было, правда, не было!
Только благие намерения. Только они.

А у кого намерения не были благими?
У отца, предвосхищавшего каждое желание больной дочери?
У врачей, даривших надежду на исцеление пациентки?
У кузины, у прислуги, опережавших не только просьбы девушки, но даже намеки на них?

Ад первой мировой войны, в котором честно горел четыре года Антон Гофмиллер, не выжег из его памяти мысли об аде, в который угодила по его милости Эдит.
Ад неразделенной любви или тот, библейский, в который попадают совершившие великий, смертный грех? Чьи небеса жарче, чьи муки сильнее…

Мог ли быть иным конец у этой истории?
Конечно, всё могло и должно было быть иначе.
Чуть больше решительности у Антона, хотя бы толика реализма у отца, поменьше избалованности у Эдит.
А ещё если бы не опаздывал поезд и быстрее стучал телеграф.
И наконец, если бы сербский юноша со странной фамилией Принцип не выстрелил в престолонаследника эрцгерцога Франца Фердинанда…

Всё было бы иначе.
Но тогда не было бы и этой истории о нетерпении сердец и ведущих в ад благих намерениях.

В самом худшем, что случается на свете, повинны не зло и жестокость,
а почти всегда лишь слабость
"Нетерпение сердца" Стефан Цвейг

« Вот так дела!
Есть над чем подумать после Вашего рассказа, дорогой мой Антон Гофмиллер.
Как в жизни все необъективно, как несправедливо.
Вы, Антон, рассказали мне всё как на духу об отношениях с этой несчастной девушкой Эдит, которую вы жалели и боялись обидеть, навредить ей.
Вы ведь в ней никого кроме калеки и не видели?!
Теперь я могу составить мнение о трагическом событии, основываясь не на стороннем наблюдении, а на ваших переживаниях.
И вот ведь в чем парадокс и печаль - мы иногда очень несправедливы к людям, мы многим портим жизнь своим общественным мнением, осуждением или напротив потаканием и поощрением. А ведь зачастую совсем не знаем всей сути обстоятельств, не знаем настоящей мотивации поступков.
А истина ведь в том, что чужая душа потемки.
Вот смотришь на Вас, Антон, со стороны и думаешь – какой замечательный человек, добрый, внимательный, сострадающий и готовый помочь в любую минуту, отзывчивый и отважный.
А-ха-ха))
А Вам не смешно?
Теперь то я знаю, что все совсем не так. Вы трус, батенька, слабак и трус!
Вы воевали. Да, я помню.
Не боитесь лезть под пули?!
Но боитесь общественного осуждения, живете с оглядкой на чужое мнение, Вы слабый оттого, что не решительны, трусливы потому, что не можете ответить за свои поступки. А уж чтобы исправить ошибки - это вообще не про вас. Куда проще сбежать и спрятаться.
Ладно, Вы и сами все о себе знаете. Это обнадеживает, но вот признать и согласиться, покаяться перед свидетелями не хотите.
Не можете?
А это тоже от малодушия, не так ли?!
Ладно, совсем не осуждать Вас я собиралась.
Скорей понять хочу.
Я же знаю, Вы хотели как лучше.
Это было глупое стечение обстоятельств?
Но ведь у госп. Кекешфальва тоже было подобное стечение, но он выбрал путь раскаянья и самопожертвования, а его всю жизнь считали обманщиком. Ну и Бог с ним, с обществом. Разве не важней жизнь в согласии и мире с собой?

Это хорошо, что Вы покаялись. Это большой урок для меня, есть о чем поразмышлять.
Определенно, перед тем, как решиться оказать помощь надо определиться с правильным направлением, не ошибиться и не перепутать - набраться терпение, что бы не наломать дров от нетерпения, не жалеть и сострадать, а реально помочь и поддержать, направить и настроить, предать сил. Ну, коль не способен на подобное, так проходи мимо - это будет благоразумнее. »
тихо сам с собою я веду беседу

Не знаю, стала бы я читать Цвейга, если бы не игра. Когда-то же надо. Тем более что книга обладает всеми чертами классики. Вне времени, написана о вещах, актуальных всегда - человеческих отношениях, опирается на архетипы. И прекрасно написана.
А мне смертельно скучно. Не сошлись мы с заглавной героиней от слова совсем. Хотя, думаю, автор так и задумывал. Поначалу по описанию было похоже на потерянное поколение с женской стороны. С мужчинами все понятно (это ближе к концу будет подробно описываться) - они прошли войну, а когда вернулись - работы нет, образования нет, навыков, кроме военных, нет, да и своей стране они теперь особо не нужны. А что же делать женщинам? Вроде в те же времена женщины начинали сбрасывать навязанные стереотипы, работать, отстаивать свои права и поднимать голову. Но не Кристина. Прекрасная героиня, с которой предстоит провести некоторое время - особо не училась, вовремя замуж не вышла и вынуждена влачить жалкое существование почтовой служащей. И очень от этого страдает. И я страдала - не вместе с ней, а из-за того, что она не просто влачит жалкое существование, а еще ужасно ноет от этого и - ничего не делает. Центральный эпизод напоминает "Мою прекрасную леди" с трагическим финалом. Героиню привечают богатые родственники, приодевают ее аки куколку, вводят в свет. Кристина завоевывает себе положение небольшим обманом и даже не испытывает синдром самозванца - просто порхает как бабочка и упивается светской жизнью. А потом... ее с треском пинком под зад выпинывают из светского мира - и все... Начинаются страдашки. Эти серые беспросветные страдашки были ужасно мучительными и сопливыми. Да, я все понимаю, но она же ничего не хочет, ничего не делает, никуда не стремится. Просто ноет, влачит жалкое существование и ждет другую фею-крестную.
На самом деле я бы согласилась, если бы на страдашках все и закончилось. Потому что последняя часть делает крутой поворот в неожиданную сторону и даже отличается по стилю. В сторону... Бонни и Клайда. Я сама обалдела! Кристина вроде нашла себе мужичка - такого же неприкаянного нытика, только пободрее и подеятельнее. И этот деятель... А поначалу такой был мужчина - а оказался скотина! И эта - героиня - хороша. Где надо плюнуть слюной и дать в морду - она только лупает глазами и периодически блеет что-то неопределенное. Нет - нельзя быть такой овцой, это выше моих сил!
Только перешли к планам и договорам - все. Прям все. На самом интересном месте. Я прочитала, что книга незакончена, и к финалу прошарила, что здесь она и оборвется. Но это, конечно, безобразие. Лучше бы все закончилось на беспросветности и страдашках. Не знаю, автор почил, или ему надоело - но это разочаровательно.
При этом точно могу сказать - язык просто восхитительный! Такой выверенный, такой образный, такой поэтичный. И фоном служат - страдашки. Причем постоянно приходилось напоминать - вообще-то этой ноющей женщине 28 лет. Поначалу она напоминала мне подросшую Порцию из Элизабет Боуэн - Смерть сердца , которой добрые родственники и друзья это сердце и радость жизни убили. А потом стала напоминать типичных героинь-миллениалок Отессы Мошфег или Мелиссы Бродер. Которые в 30 не знают, кем хотят стать, когда вырастут и буквально влачат крайне странное существование. Еще раз доказывает, что книга - вне времени. Просто как-то слишком депрессивно и беспросветно.
Вот такое получилось чтение. Признаю его художественную ценность - но не совпали мы по ритму и посылу. Думаю, найдутся люди, которые упиваются качеством и поэтичностью языка - снимаю перед вами воображаемую шляпу. Может, в следующем году попробую Стефан Цвейг - Нетерпение сердца - надо же дознакомиться с автором.

Буду в гордом одиночестве, но книга мне не понравилась. Не мой автор однозначно, я очень устала от этой истории.

В противовес аннотации, книга нисколько меня не захватила, а наоборот, нагоняла уныние уже с первых строк, и это уныние не развеялось даже в финале.
Хотя эмоции и вызывало само повествование, но отнюдь не положительные.

Главный герой раздражал до безобразия - трус и размазня, не имеющий ни собственного мнения, ни чувства ответственности, ни мужского начала, даром, что ли с детских лет готовился к военной службе и обучался в кавалерийской школе. Эта его возвышенность и не от мира сего одухотворенность, присущая больше слабому полу, а не бывалому кавалеристу, и боязнь проявить себя, как личность, в повествовании вызывали даже некоторый диссонанс. Чего стоят чувственные качели - душевные стенания от одной мысли, что его могут использовать вопреки собственной воли и искусное усмирение коня с нещадным избиением безответного животного, на которого он изливал всю свою злость и негодование. Панический страх объясниться с женщиной глядя ей в глаза и оголтелая "смелость" под пулями на поле боя. Да и сама мотивация поступков бравого лейтенанта настолько ничтожна, что диву даешься, насколько же сам ничтожен этот человек!

Героиню жалко не из-за самой ситуации, а из-за отношения окружающих, именно родные и близкие всему причина и тому, что случилось в финале. Не этот несчастный малодушный лейтенант, сбежавший от проявления чувств бедной девушки, а именно они! Их подобострастие и всеугождаемость привели к тому, что девушка была изолирована от нормальности, родные воспевали и преклонялись перед ее ущербностью, из-за чего она и превратилась в эгоистичную истеричку и манипуляторшу, требовательную и своевольную, непременно желающую получить все по первому слову, вещь ли это или чувства другого человека.

Соглашусь, что если книга вызвала во мне такой эмоциональный отклик, то значит она достигла своего результата, но видимо сейчас не то время, когда мне нужны подобные эмоции, поэтому и поставила нейтральную оценку.

«Только для себя я умру, для себя… для других я уже умер… Боже, боже, никогда еще я не был так одинок!»

Очень грустная, можно сказать даже депрессивная новелла. Особенно поражает классификация возраста: «Бог мой, шестьдесят пять лет… в такие годы смерть не за горами, и тут не помогут ни деньги, ни врачи…» Н-да, так и хочется воскликнуть: «О времена! О нравы!»
Так вот, главный герой, глубокий старик шестидесяти пяти лет, считай уже находясь на пороге смерти, приезжает с семьёй на курорт.
И вот однажды ночью, когда очередной приступ печёночной болезни вызвал очередную бессонницу, дабы унять боли, Соломонсон прогуливается по коридору. «Так начался закат его сердца.»
Я вот всё думаю, не выйди он тогда ночью в коридор, не увидь он дочку, выпорхивающую из чужой двери, был бы старик счастливее? Даже не знаю. Мне кадется, такие, как он, найдут любой повод быть несчастными.
Теперь же его жизнь разрушена, ведь Соломонсон считает свою любимицу распутницей и падшей. Всё, чем жил он до сих пор, рухнуло, разбилось, пропало. Впереди только смерть и боль.
«Я хотел только вздохнуть свободно, хоть раз в жизни подумать о себе… Но недаром покойный отец всегда говорил: «Удовольствия не про нас, тащи ношу на горбу до самой могилы…»
И вот он, вместо того, чтобы поговорить с дочерью, выяснить всё, или, на крайний случай, поделиться с женой мыслями, сидит и накручивает, придумывает всё новые и новые пороки для дочери, доводя себя до нового приступа колик.
… И вот уже бог покарал меня, уже он все отнял у меня… теперь — конец… я больше не могу говорить с родной дочерью… не могу смотреть ей в глаза, так мне стыдно за нее… Всегда и везде будет преследовать меня эта мысль — и дома, и в конторе, и ночью в постели: где она сейчас, где она была, что она делала? Никогда уже я не приду домой спокойно… Бывало, она бежит мне навстречу, и сердце радуется оттого, что она так молода, так хороша собой… А теперь, когда она поцелует меня, я буду думать, кому принадлежали эти губы вчера… Быть в вечной тревоге, когда ее нет, и не сметь взглянуть ей в глаза, когда она со мной… Нет, так жить нельзя… так жить нельзя…»
Ну куда может привести подобное настроение? Финал здесь один.

Цвейгу очень хорошо удаётся передать отчаяние и одиночество пожилого человека. Несмотря на всю его паранойю и мнительность, его жалко, ему сочувствуешь. Ведь семье он и правда нужен только, как кошелёк. А так он неудобен, мрачен, немногословен, стар. Пожалуй, с ним даже стыдно покпзаться в приличном обществе, но уж без этого никак. Терпят, но любви я не увидела. Хотя нет, была некоторая забота со стороны дочери, но это всё быстро проходило, то ли возраст, то ли характер. Да уж, старик-отец и юная дочь на заре жизни - понятия прямо противоположные. Так что уж и не знаю, кого винить в трагедии. Жизнь? Судьбу? Самих героев?

Пронзительно грустно. Удивительно психологично. Рекомендую.