Полное собрание романов и повестей. В 2 томах. Том 2

⠀⠀Вот было бы здорово, если бы составители школьной программы по литературе увидели это и поняли, что детям в 16-17 лет не понять любовные страдания взрослой женщины с 8-летним ребёнком. Может хотя бы тогда они убрали это произвдение из жизни несчастных школьников? Кто не хочет, тот не будет читать и в школе, а кто захочет, тот перечитает сам, как и я.

⠀⠀Сейчас, конечно, я не замужняя женщина с 8-летним ребёнком, вольяжно прогулившаяся в высшем обществе Сантк-петербурга, влюбившаяся в молодого военного и, родившая ему дочь, но от части я смогла прочувствовать это произведение. И всё благодаря необыкновенному Левину и Кити!

⠀⠀Лев Николаевич настоящий магистр любовных сцен! Я читала, как Левин ухаживал за Кити и просто завидовала... Эта чистая, неиспорченная, искренняя и отчасти детская, наивная любовь

⠀⠀Возможно, кто-то скажет, что тут есть признаки нездоровой любви, низкой самооценки и вообще брак- это прошлое. Но в моём представлении первые моменты влюбленности должны выглядеть именно так. Это уже потом, ты начинаешь замечать недостатки и плохие стороны человека... Однако. если ты всё ещё с ним, и эти отношения не тяготят тебя, то это любовь. Такая же, какая у Константина и Екатерины Левиных, какую описал великий русский писатель Л. Н. Толстой!
Ради интереса я начала отмечать специально сцены с их участием, где они тем или иным образом показывали свою любовь друг ко другу. Так на 100 страниц у меня получилось 6 эпизодов, над которыми я сидела и умилялась. И это при том, что книга совсем не об этих ребятах!

⠀⠀А об Анне и Вронском. По каким-то непонятным для меня причинам их любовная линия оказалась совсем не такой интересной, как бы хотелось. Где же эта страсть, больше кратких встреч и тайных взглядов, робких признаний в любви и радость от личной встречи? Все это казалось какими-то сухими фактами и очень меня разочаровала.

⠀⠀Однако я всё равно остаюсь под большим впечатлением даже от того, что сама решила читать Толстого!

Читал месяц.
Лев Николаевич - великий мастер описания повседневного быта и психологии людской в повседневности. И повседневность эта у него сама собой естественно переливается в вечность истории и становится описанием народной судьбы.
Он сам - неотъемлемая часть жизни казацкой и жизни дворянской, всё у него естественно - охота, бои, попойки, чувствование непреодолимого контраста между полной лицемерными условностями жизни дворян и природной беспредельной воли казаков. А воля та всё равно базируется на тотальном подчинении и рабском труде казацких женщин.
Войны и взаимный грабёж казаков и чеченцев Толстой явно описывает как удаль бессмысленную, но и предельно природную, извечное проявление молодечества, а потому как нечто совершенно неискоренимое. Дворянство российское совершенно точно под толстовским пером показано как нечто безусловно обречённое на историческое исчезновение, ибо оно тотально безвольно, ограниченно и способно только на лицемерный кутёж и чванное бахвальство. Но и казачество от дворян ли, или само по себе, от века, уже переживает надлом, и вот- вот сгинет. Оно здоровее и мощнее дворянства, но и оно скоро падёт, ибо смысла своего не знает и не ищет, прожигая себя в кутежах и в боестолкновениях с чеченцами а вот просто так, потому что это по обычаю казацкой удали положено. Злобы на чеченцев у толстовских казаков нет, это просто постоянный враг, с которым положено постоянно воевать, потому что так принято и так царю- батюшке нужно. Живы и казаки, и дворяне у Толстого, кажется, только потому, что черпают живительные силы у природы, которая щедра ко всем. Исторических причин жить у толстовских дворянства и казачества нет.
Про персонажи личностно расписывать не буду. Как-то эти дворянин Оленин, казачка Марьяна и казак Лука, сплетённые в известный треугольник мне оказались перпендикулярны, хотя именно они для толстовской истории в центре, мне исторический контекст важнее показался, хотя, может быть, я его сам себе и придумал, в толстовский текст вчитал и вам тут всем набрехал...
Дед Ерошка - восхитителен и прекрасен. Пример вечного русского народного героя - старичка- бодрячка, балагура, неистощимого на байки, временами щемяще- тоскливые, если вдуматься...
---
Если оглянуться ещё раз и посмотреть исторически на повесть, будет картина маслом. Кавказские войны получают для русских - казаков, дворян, крестьян крепостных - исторический смысл только в том случае, если трактуются как часть древнего геостратегического противостояния с Турцией и со стоящими за ней державами Запада. Дворянство имеет смысл и право на владычество в русском обществе только в том случае, если оно способно быть эффективным и честным руководящим и управленческим классом в этой борьбе. Как только дворянство в гордыне своей возносится и преследует исключительно свои корыстные интересы, как только оно готово быть с Европой вась- вась, готово сделать Россию придатком для нужд высших слоёв просвещённого общества, ветры истории напрочь сносят такое дворянство в эмиграцию, а народ начинает его презирать. В сцене презрительного отношения Марьяны к Оленину в конце повести я вижу провидческий смысл - Толстой предупреждает дворянство своего времени - ребята, вы стали жалкими, народу вас уже не за что уважать, и очень скоро народу не будет смысла считать вас элитой, предводителями, не будет смысла вам подчиняться. Очнитесь, ребята, очнитесь, пока не поздно! А к 1917 году, причём я говорю именно про февраль (Октябрь - это уже совсем другая песня, к Октябрю русское дворянство уже окончательно стало исторической ветошью), стало уже совсем поздно и неотвратимо... У большевиков есть масса своих грехов, и здесь я их совершенно не оправдываю, но в том, что русское дворянство уже в 19 веке стало мерзким, прогнившим историческим недоразумением, большевики неповинны никак. А Лев Николаевич Толстой симптомы начинающегося деграданса видел ясно и предельно красочно описывал.
И совсем последний тезис. Мотивировку, нюансы тактики и стратегии в военных действиях чеченцев и других народов в Кавказской войне надо изучать всё же не по Толстому. Толстой эту мотивировку описывает предельно общо и предельно идеализированно, с высоты гордого орлиного полёта. Чеченец у Толстого горд, справедлив и неистов. Это - справедливо, но это - часть правды и требует большей детализации и большей нюансировки. Тут нужно рассматривать и тех идеологов, кто вкладывал в чеченские души смыслы Кавказской войны. Тех, кто эти смыслы изобретал. Ведь эти изобретатели тоже были готовы воевать до последнего русского и до последнего чеченца. А где сидели почтенные господа изобретатели, в каких столицах - в Стамбуле, или где-то западнее, об этом когда- нибудь, надеюсь, у меня будет возможность порассуждать в других рецензиях.

Да, в наше время трудно понять, почему эта книга подвергалась цензуре. Толстой не открыл ничего нового, не удивил, не смутил даже. Но его соната звучит так трогательно, так грустно. Понимаешь, проходят годы, даже  столетия, а ничего не меняется. Вернее не меняются люди, их отношение к браку, к семье, их вечное терзание: "Кто виноват?" и "Что делать?". 
Конечно, не всё так плохо и не у всех. И слава богу: "Брак без любви не есть брак, что только любовь освящает брак и что брак истинный только тот, который освящает любовь." Но что отрицать, не имеет смысла отмахиваться от картины, нарисованной великим писателем, многие семьи и сейчас живут по такому принципу: "Ну ещё сегодня прощу. Это последняя ссора. Последняя. Мы ведь любим друг друга. Поэтому ссоримся." Конечно, не бывает совместной жизни без ссор и недопониманий, без обид и примирений, но ведь не каждый день, не постоянно, не до ненависти, не до отвращения.
Главный герой болен душевно. Нет, он не душевнобольной, путать не надо. Но его душа давно уже больна. С тех самих пор, как он принял решение жениться, как впустил в свою жизнь, казалось тогда, любимую женщину. Сложно сказать, почему у него так сложилось. Кто виноват в том, что их брак и в самом деле оказался браком, в буквальном значении этого слова. Не таинство брака открылось перед ним, не романтика ждала молодожёнов.

Их свеча, чуть загоревшись, просто тлела, не излучая пламени. И даже пятеро детей не спасли положения. Наоборот, усугубили взаимную неприязнь.
Кстати, что интересно, читая параллельно Фазиль Искандер - Сандро из Чегема в этот же день наткнулась там на такие строки: "....чадолюбивый Толстой, чьи любимые героини рожают и рожают. Мы ими восхищаемся, но влюбляться в них как-то даже безнравственно. Ясно по условиям игры, что ты, читатель, здесь совершенно ни при чем. Тебе показывают, как надо жить, а ты смотри, радуйся и учись."
А ведь и правда, вряд ли влюбишься в дородную матрону, да ещё без одного зуба, а ведь ей всего-то тридцать лет. Да, Толстой явно не сильно любил своих героинь.
Но жизненные ситуации подмечал очень хорошо. Не знаю, писал ли он о наболевшем, но уязвил, видимо, многих, раз эта маленькая повесть попала под большую цензуру.

На примере книги очень легко отследить изменение человеческих нравов: если раньше об Анне Карениной говорили только как о несчастной, разочаровавшейся в жизни женщине, то сейчас мнение об этом литературном персонаже Л. Н. Толстого резко изменилось. Прелюбодейка! Бросила сына! Сидит на опиуме! Но неужели великий писатель, обрисовывая жизнь русского дворянства 19-го века, имел в виду дерганную истеричку с суицидальными наклонностями, будто бы только что сошедшую со страниц современных глянцовых журналов?
Наверное, еще ни одну книжную героиню не понимали так неправильно. Но почему?

Институт семьи несовершенен. Но насколько же несовершенным был он полтора века назад! Получить развод представлялось совершенно невозможным, но и при успешном исходе дела все всегда оборачивалось скандалом. Какой же позор в таком случае испытывала виновная сторона!
Выданная замуж по расчету за успешного и богатого политика Алексея Каренина, Анна никогда не знала настоящей любви. И вдруг первое чистое чувство к блестящему военному Вронскому перечеркнула кажущийся благополучным союз. Страсть заставила ее забыть мужа, но на то, чтобы претендовать на сына после развода, и нечего было думать. Ради новой любви Анна пожертвовала ребенком, Вронский - службой. Но жертвы ради любви бессмысленны - горячее чувство пройдет, а останутся лишь только воспоминания о том, чего вы лишились ради друг друга.
Современные женщины, при нынешнем развитом юридическом аппарате, когда свадьба и развод - вполне обыденное дело, а безумства во славу любви стали достоянием истории, не могут понять всего драматизма ситуации, в которую попала Анна.
И совсем странным им показался конец романа.

***
Но тем-то и интересен роман Л. Н. Толстого, что отражает все существовшие тогда детали русского народа. На фоне трагедии семьи Карениных показаны проблемы постперестроечного крестьянства, пороки, царившие в свете Москвы и Петербурга, и даже богоискательство альтер-эго писателя, Левина. Я ознакомился с хорошим историческим документом, и здесь нельзя не восхититься талантом графа Толстого - такое четкое понимание эпохи дано только самому незаурядному человеку.

Присущие для всей русской классики черты также присутствуют: великолепно прописанные герои, глубокие морально-этические выводы, рассуждения на вечные темы.
Одназначный шедевр.

Резюме: человеческая трагедия, вплетенная в органичное повествование о судьбах российского народа. Потрясающие раскрытие темы взаимоотношений мужчины и женщины.

9/10.
Флэшмоб 2012.

Книгу об Анне Карениной сложно представить в розовой обложке с цветочками на ней. Но современные издания с анимешными обложками, в том числе и от МИФ, мне очень нравятся. Я довольно скептически отношусь к этому стилю на обложках книг современников, но они мне по какой-то причине очень нравятся на классике. Все эти рисованные обложки как будто сгенерированы одной нейросеткой, и их как будто меньше всего ожидаешь увидеть вкупе с шедеврами Толстоевского, но это меня и привлекает.

Конечно, главное мое изумление при прочтении состояло не в том, что там странная обложка от любителя аниме (простите за стереотипное мышление), а в том, что она написана именно мужчиной. И в каком-то смысле это слово о женщине становится авторитетным. Оно реабилитирует женщин в глазах мужчин. Оно ведь о женской измене, но мало кто из мужчин кричит при этом, что Анна Каренина - женщина с низкой социальной ответственностью. Мой муж не кричит, что уже само по себе маленькое чудо. Мне кажется, такие книги помогают мужчинам и женщинам лучше понять друг друга.

Толстой всегда смотрит шире. Как один из многих писателей того времени он и философ в том числе. В то время как во всем мире философия развивается своим собственным путем, русская философия до поры до времени идет рука об руку с русской литературой. Вот и для Толстого сюжетные истории - это способ поговорить с читателем на философские темы, и в этот раз он говорит о том, что есть юридическая сторона романтических отношений.

Развод - деликатный вопрос. Согласно статистике от трети до половины браков обречены на развод, что немного грустно само по себе. Но с другой стороны, были времена (и есть до сих пор), когда развод был невозможен, труднодостижим или сильно порицаем обществом. У каждого из нас найдется пожилой знакомый или родственник, проведший всю жизнь в капкане токсичных отношений из-за детей, квартиры и «а что люди скажут». В литературе даже возник сюжет, в котором герой больше не может находиться в браке и не имеет возможности его расторгнуть. И только смерть способна их разлучить. Самый известный из этих героев - мистер Рочестер из «Джен Эйр» Шарлотта Бронте или Батшеба Эвердин ( «Вдали от обезумевшей толпы» Томас Харди ). Впрочем, порою этот сюжет становится триллером или детективом, где супруг должен убить своего супруга, чтобы освободиться.

Но Анна Каренина не помышляет об убийстве, а сам Каренин здоров как бык, а значит, история будет тянуться до последнего, и обоим придётся много выстрадать. Из ассоциаций приходит на ум только «Эпоха невинности» Эдит Уортон - история, имевшая место в другое время, в другом месте и ином историческом контексте, где героиня, наоборот, все-таки смогла развестись со своим супругом, но по-прежнему была вынуждена противостоять обществу, которое порицало ее решение. Развестись и остаться человеком - миссия невыполнима, как говорится.

P.S. я писала рецензию под другим изданием, но вы все равно в итоге видите эту рецензию под изданием от 100 шедевров классики. В любом случае, если эта история с осовремененными обложками прошла мимо вас, то загуглите их обязательно, поищите современные обложки ваших любимых классических книг. Испытыйте весь спектр восторга или праведного негодования!

Осознанное знакомство с Львом Николаевичем Толстым начинаю с маленького чудесного романа "Семейное счастие". Это первый из романов Толстого и, должно быть, сравнивать его с более масштабными, широко известными произведениями писателя - все равно что сравнивать тихий, уютный провинциальный городок с беснующейся столицей. Да, "Семейное счастие" стоит в одном ряду с "Анной Карениной" и "Войной и миром", но при этом обладает особенным очарованием, которого нельзя не заметить.

Вся эта книга - сплошное чувство. Необъятное, трепетное чувство, которое вспыхнуло между Машей и Сергеем Михайловичем, несмотря на большую разницу в возрасте и жизненных устремлениях, и стало основой их поначалу очень счастливого брака. Но разве бывают на свете идеальные браки, без недопонимания и обид? Не зря говорят, что отношения как волна - взлет, падение, снова взлет. Иногда преодоление таких падений выводит чувства на новый уровень, придает им осмысленность и глубину.

С момента публикации "Семейного счастия" прошло уже больше 150 лет - нет, вы только вдумайтесь, полтора века! - а люди практически не изменились. Так же, бывает, пугаются своих чувств, не решаются дать им волю. Ведут себя по-дурацки, когда влюбляются. С головой ныряют в любовь. Не сходятся во мнениях и спорят по мелочам. Сюжет романа был вдохновлен историей отношений Толстого с Валерией Арсеньевой, на которой он даже собирался жениться, и поэтому, вероятно, получился настолько трогательным.

Кстати, сам Толстой отзывался об этом романе так: "...такая постыдная гадость, что я не могу опомниться от сраму, и, кажется, больше никогда писать не буду". Слишком сильно было его разочарование от того, что произведение, посвященное частной жизни героев и обходящее все острые социальные проблемы времени, осталось почти незамеченным критиками. К счастью, потом Лев Николаевич одумался и написал еще много книг - да каких! - а "Семейное счастие" осталось нежной фиялкой в этом букете.

М.

Уважаю Льва Николаевича за его самоотверженную (и, увы, бессмысленную) любовь к людям. Но, как любого идеалиста, его непередаваемо жаль. В нём была непримиримость с уродством и недалёкостью людей, которое он старался исправить с помощью своей литературы. Но, как мы видим по рецензиям, люди того не стоят.
"Крейцерова соната" - почти отчаянный эксперимент по изменению людей, в который сам Толстой едва ли верит. Он вкладывает в уста сумасшедшего истины, которые бы хотел видеть в людях. Искренне верил, что они сделают их счастливее... и просчитался.
Повесть явно написана для людей незрелых, кому с детства вкладывали христианскую мораль, но которые страдают неприменимостью этих догм в жизни. Повесть на них действует.
Для остальных же это остаётся вымышленной вселенной отношений, где женщина отвращена даже намёком на совокупление, а все мужчины - бессознательные рабовладельцы.

Читать стоит всем. Раздражают современные люди, которые видят в Толстом шаблон: хозяйственного старичка с выводками детей, который длинно расписывал войны с Наполеоном.

Когда-то в юности, размечтавшись с книгой у окна, словно мы два лунатика, нечаянно встретившиеся на карнизе, я прочитал (это были мемуары одной очаровательной девушки Серебряного века, с удивительными глазами, чуточку разного цвета) воспоминание о Бунине, которое меня тогда поразило до улыбки.
Очаровательная смуглая девушка, Бунин и ещё один мужчина, прогуливались в парке. Речь зашла о любимых произведениях Толстого.
Мужчина назвал — Каренину. А девушка.. назвала маленький и многим неизвестный роман — Семейное счастье.
Бунин улыбнулся ласково, тронул тросточкой травку в росе и в солнце, и сказал: у вас хороший вкус.

И девушка тоже улыбнулась и её рука, словно душа, наклонилась к травке и сорвала солнце, как цветок.
Я не знаю, чем это мимолётное воспоминание так очаровало меня тогда. В моей душе, оно — всего одна строчка! — развилось в целый рассказ, с очаровательными подробностями, в которых, даже дворник-непоседа, взмахнув метлой, как одиноким крылом, робко прошептал из-за куста сирени: а мне нравятся.. Казаки.
И девушка, с улыбкой ему ответила: надеюсь, вы про повесть, а не про реальных казаков?

И вот, сподобился (не только, написать это слово, впервые в жизни), —  прочитал этот маленький роман Толстого.
Это было… чудесно. До такой степени чудесно, что несколько раз мне хотелось отложить книгу, и, словно после хорошего секса, закурить сигаретку, выпить бокальчик вина.
О мой смуглый ангел.. ты видишь во что я превратился без тебя? Я не только восхитительно верен тебе, что в моей жизни, нет других женщин, но есть лишь красота книг, и чувство секса, словно миграция ласточек из Москвы, в Акапулько, робко переместилось к красоте книг, как заблудившийся и озябший котёнок на улице, ласкающийся к нашим ногам.
Ты ведь не ревнуешь, что я без тебя, ощущаю блаженство, до слёз и сигаретки, не с какой-нибудь Наташей или Элеонорой, но.. с Толстым, прости господи?

Может это моё семейное счастье? В одинокой спальне, возле окна, занесённого листвой, словно уставшими, облетающими звёздами, разговаривать о тебе, неземной, с Толстым, обнимая его так нежно.. как я хотел бы обнять тебя, милую?
Может со мной что-то не так? Может я извращенец.. эстетический, по крайней мекере?
На днях, в осеннем лесу, я так нежно думал о тебе и любовался на шелест листвы, — если закрыть глаза, кажется, что находишься на берегу океана, в милом сердцу Акапулько, и прибой его почти касается твоих ног… — что я снова испытал чувство блаженства, как с Толстым.. тьфу ты, как с тобой, неземной (прости, прости, родная, что я стал нежно путать тебя и Толстого. Пойми правильно! Я не про внешность!! Другие женщины бы обиделись, но ты умница и всё поймёшь).
Я открыл глаза в осеннем лесу и закурил сигаретку, как после секса. И от бесприютности счастья, закрыл слезящиеся от счастья, глаза, и поцеловал себя в правое плечо, нежно представив, что это ты меня поцеловала.. на берегу Акапулько.
Наше семейное счастье…

Валерия Арсеньева

Роман Толстого основан на реальных событиях, его несостоявшемся браке с Валерией Арсеньевой.
Я пробежался по дневнику и письмам Толстого тех лет. Прелесть!
Запись в дневнике: Валерия очаровательна в своём вечернем платье. А глаза.. боже мой, неземные глаза, чуточку разного цвета, цвета крыла ласточки..
В — самая прекрасная женщина в Москве.
Далее следуют другие записи: виделся с княжной Л. Она состарилась. Мне она не подходит.
Снова виделся с Валерией. Как она растолстела!

И потом запись в дневнике: показал Валерии свой дневник. Она вырвала из него страничку.
У меня улыбка на губах и в руке (улыбка хвоста Барсика, спящего у меня на коленях).
Думаю: интересно, какую страничку вырвала Валерия? Про эту свою характеристику, о весе?
Читаю внимательней. Нет-с. На этой страничке Толстой написал: я люблю вас..
Романтично. А сам думаю, улыбаясь хвостом (Барсика, разумеется) — а может вырваны были две странички?
Романтика романтикой, и всё же есть что то в этом.. не очень приличное, со стороны Толстого: порыв к духовной любви, и.. подмечать с ужасом такие моменты: состарилась.. потолстела.
А в письме к Валерии он пишет: семейная жизнь, это мучительный ежеминутный труд.
Прелесть.. словно приглашает девушку не в нежный сад любви, а бороздить поле, вручную.

Всё это есть и в романе, но с другого «берега», когда гг, как нежный сектант, приучивает себя и любимую, что внешняя красота — это так, сорняк почти, и главное — духовная красота. И бедная девушка, разучивается ожидать от любимого, слов, что она — красива, что её глаза — прекрасны. Зато радуется как ребёнок, или.. белочка ручная, когда её хвалят за то, что она прочитала умную книгу, сказала что-то хорошее.
Понятно, герою, как и Толстому, как и многим из нас, тесно и муторно жить в мире быта, а не бытия, где «поза» и маски чувств, телесность, вытесняют что-то подлинное, вечное.
Да, и у нас рождается некий бунт против «позы» и внешнего. Но бунт не должен замыкать на себе, он должен быть  творческим, иначе он перейдёт просто в тёмный, безбожный фанатизм христианства первых веков, когда со сладострастием оскопляли себя, по одной причине: бездарности. Правда, оскопляли себя как пошляки, так и вполне светлые души.

Попытка Толстого, счастье — словно душу и «мою прелесть», вырвать из мира телесности и жизни, замкнув его в «добром и вечном», столь же ущербна, как и оскопление в ранние века христианства, как и обрезание у девочек на востоке и посейчас, а корень, всё тот же: я не умею играть на рояле, поэтому я его разобью к чертям и спрячу в подвал. И сам там спрячусь.
Неужели Толстой не понимал, что тело — это тоже, душа? Пусть и озябшая.. без любви и света?
В конце романа, между супругами, у которых погибла любовь, словно их ребёнок.. происходит любопытнейший диалог у окошка.
Мужчина говорит, что жена его, от сочувствия красоте и полноты крылатой души, готова стать и травкой под дождём и каплей света на том листике… а он, мужчина, просто рад и этой травке и этим каплям дождя.

Потрясающе. Это же формула истока наших всех ссор, нашего нежелания быть вместе, в этом вся метафизика мнимого и трагического различия мужчин и женщин.
Это же всё надумано, как надумано кем-то зло, различие души от тела, которые в любви, как сказал Ницше — обнимаются.
Фактически, мы видим не две враждебные друг другу истины, как восхитительно заблуждался Толстой, и не только он, но две равноправные истины мира, как солнце и луна, освещающие два мира.

Беда в том, что мы.. как и герои романа, хотим эгоистично своим миром подавить — другой мир, или даже — оскопить его.
Толстой, как гений, это прекрасно чувствует, когда говорит устами женщины: мы оба не правы и оба правы по своему.
Тогда в чём дело? Неужели так трудно, если любишь..  просто сойти с тропинки истины, правды, и не важно, своей правды, или с тропинки морали, правды эпохи, пола, духа или тела, не важно, как лунатик — просто сойти с бетонированной тропинки правды, в травку в росе, сойти в некие сумерки полуправды и нежности, где могли бы встретится, нежно, две правды, которые, и это очевидно, не могут поместиться на этих бетонированных дорожках морали и правды, Эго?

Может Толстой прав, случайно обмолвившийся гениальной мыслью: счастье и любовь — это разные вещи?
Если ты хочешь Той самой и вечной любви, то нужно решиться сойти с бетонированной тропинки, в травку. Но если важно счастье.. важно счастье мира, неких истин, своих целей тайных, то нужно набраться храбрости идти по бетонной тропинке, и читать о Той самой любви, лишь в книгах или романтически плакать о ней, ночью, в жаркую подушку.
Толстой, гений, это понятно, и ему позволительно, словно пьяный ангел-матрос, шататься по травке и бетонированной дорожке, нежно путая их.
А нам то что делать?

И снова вспоминается чудесный разговор героев книги.
Мужчина говорит: и почему люди говорят друг другу — люблю тебя? Словно после этого должно что-то измениться, какие то знамения произойти в мире, но после этих слов, нос остаётся носом, две руки у человека, по прежнему..
Ещё и на колено встают зачем-то.
Мысль — изумительная, чисто толстовская. С ней можно и нежно поспорить и нежно.. переспать.
Толстой вообще прелестен тем, что у него много таких мыслей.

Если бы ангел вдруг вошёл к вам в спальню и застал вас, и томик Толстого, покрасневших, растрёпанных, с лёгкой одышкой, и блаженной улыбкой на устах и ухмылочкой царапки на плече, он бы не сразу понял: вы только что занимались страстным сексом, или просто подрались и снова помирились?
Чудесно, сойти с тропинки «нормы». Как в этой мысли. Встать на колено и сказать — люблю.
Если задуматься, это абсурд, похлеще Кафки.
О мой смуглый Ангел, если бы я увёз тебя в Париж и там, возле Эйфелевой башни, под аплодисменты вспышек фотоаппаратов туристов, встал бы на руки и… сказал бы тебе, вместо — люблю: Я — травка! Je suis de l'herbe ! Tu es mon herbe ! Nous sommes de l'herbe !!
Ты что бы подумала обо мне? Французы бы подумали, что русские — снова, напились и чудят, это понятно. Но ты бы поняла, что я тебя люблю, о моя Травка?

На юге Испании, когда делают предложение, предлагают не руку и сердце, но — руку и печень.
Надеюсь — свои. Да и так это смахивает на нежное маньячество.
О мой смуглый ангел.. а я предлагаю тебе свои руки и крылья, и сны свои и губы (свои!) и ноги и бёдра и грудь чудесную (свою!).
Толстого можно понять. Сколько пошляков из века в век повторяют это слово — Люблю? Оно обесценилось. А что ценно от века? Поступки.
Вот было бы здорово, если бы человек, произнося слово — Люблю, словно бы играл в русскую рулетку с ангелом, и от этого слова, 50/50 мог либо умереть, либо превратиться в травку или в ласточку..

На 90 % снизилось бы число тех, кто говорит — люблю. Говорили бы те, для кого любовь — выше жизни и счастья.
Для кого.. стать травкой у милых смуглых ножек любимой женщины, было бы столь же блаженно, как оказаться в раю или осуществить свои самые заветные желания.
Давайте честно. Многие бы мужчины желали стать травкой у ног любимой женщины? А герой романа, такой чудесный и добрый.. он сыграл бы с ангелом в такую русскую рулетку? Нет.. он испугался бы стать — травкой, или капельками пота, на шее любимой, похожей на блеск сирени в окошке после дождя.
А это ли не счастье? Быть.. одним целым с любимым человеком? Не важно, быть её милым потом, дыханием, сердцебиением, мыслью её или сном нежным..

Наверно, в этом и беда влюблённых и героев романа, в частности: любовь и счастье, это разные тропинки. Быт и бытие — это разные тропки. Это ад и рай, что в любви, эти тропки на время пересекаются. Сплавляют людей, в нечто блаженно-единое и потом… люди вдруг понимают с ужасом, что им нужно сделать выбор: по какой тропке идти. И простое вроде бы желание быть собой, точнее.. быть на своей прежней тропинке, там где милый бетон эго, счастья для Себя, своих уютных желаний и истин (что сейчас восхваляется из всех утюгов: будь собой! Люби себя!!), оборачивается адом и болью любви: ты просто стоишь на месте, а кажется, что любимый тебя насилует и причиняет боль. А просто две тропинки, ласковые по своему — крылато расходятся в стороны.

Опять же, если бы герои романа, умели не держаться за своё эго, мораль, как утопающий за перепуганного котёнка, и умели бы, как лунатики, хотя бы на время покидать свои бетонированные тропинки истин и Эго, идя друг к другу, то всё было бы хорошо.
Ну это же смешно и грустно, когда мужчина под сорок, собственно, сам Толстой, наигрался с жизнью и набесился в ней, нацеловался женщин, и вдруг… захотел духовной и тихой жизни. Это как есть икру каждый день и сказать: теперь я её не ем. А люди скажут: какой он молодец. А то что он до рвоты её нажрался, они не знают.
А как быть с семнадцатилетней девушкой, героиней романа? Она вообще не видела жизни, и тащить её, такую невинную и чистую, в лес и глушь, как онегинский Медведь, Татьяну, это ведь тоже, насилие и эгоизм. И эгоизм что-то требовать от неё и не быть с ней вместе, всей душой.

Боже, какие гениальные, на века гениальные, слова Маши в романе: ты слишком много рассуждаешь! В этом твоя беда! Просто люби!
Ну, это я уже добавил от себя. Но суть одна. Это исток ада в любых отношениях, когда мы не просто любим и доверяем другому, но занимаемся рассуждениями так мрачно и сладострастно, словно занимаемся мрачнейшей спиритуалистической мастурбацией, не выходя к любимому, за пределы себя. лаская свои страхи и сомнения, эго.
И Толстой просто изумительно показал адовые колёсики этого механизма.
Мне даже показалось, что тема ссор и непонимания, у супругов, показана так хорошо… словно из пустоты растёт цветок зла, некий голос зла, что кажется, нечто потустороннее вмешивается в жизнь, некие барабашки отношений, когда мы прислушиваемся к сомнениям и страхам, эго, и прочей ерунде, больше, нежели к любимому и своему сердцу.

Спрашивается: какого.. то есть: почему тогда всё так как есть?
Почему герой романа, добрый и светлый человек, так маниакально цепляется за свою тропинку и эго, своё представление о счастье, словно ребёнок за игрушку, которую у него отнимает девочка в песочнице?
С другой стороны, Толстой гениально показал в романе, времена года любви, почти по Вивальди: начинается роман с минорной ноты: зима и смерть. У семнадцатилетней Машеньки, умерла мама, и она осталась сиротой, в печальном и тёмном доме со своей младшей сестрёнкой. Окна — занесены снегом. Словно это корабль в шторм, и пенные волны бьют в окна, накрывая корабль с головой.
Толстой чудесно пишет, опережая время, по стилю, словно это пишет Платонов: в комнате матушки все говорили шёпотом, словно боялись разбудить кого-то.

К Машеньке приезжает попечитель. Друг её отца: ему тридцать семь лет. Он играл с Машенькой, когда она была ещё ребёнком. Довольно мило.. играть с будущей женой, в куколки. Когда ты взрослый (так писатель Олеша выбрал себе жену, когда та была ещё ребёнком). Но это ужасно, когда ты в будущем, словно в мрачном припадке аутизма, дерёшься с женой из-за «куколки», вырывая её из рук, пусть это и куколка Счастья.
Далее следует — весна. Ощущение, что в Толстого вселились души Джейн Остин, Тургенева, Цветаевой..
Это чистый восторг. У меня слёзы были на глазах от сплошного ощущения счастья… красоты.
Я даже думаю, что если бы роман издавался в Раю, он бы вышел под маркировкой 250 +.

Повествование ведётся от лица девушки. Толстой, фактически, нежно вошёл в женщину — целиком, всем своим существом: то, о чём некоторые мужчины со слезами на глазах мечтают во время секса — войти в женщину навсегда, став её нежной частью, Толстой осуществил на деле, путь и в имманентном мире искусства, и войдя в женщину, нежно расправил свои исполинские крылья в ней, и женщина.. улыбнулась: губы дрогнули во тьме судьбы, как веточка сирени за окошком.
Чехов, однажды сказал Толстому, прочитав одно место в Карениной, что он был в прошлой жизни — женщиной.

Я верю в это. Но эту мысль интересно додумать: может неприятие Толстым, женского пола, является женской рефлексией самоотрицания и смещения себя в сторону красоты и истины — нежный суицид. Давайте договорим мысль, по полной? Может Толстой был в прошлой жизни — богом, т.е. частью Бога, и потому он по сути отрицает бога? Всё равно что желать, чтобы солнце не светило, но чтобы каждый атом мире и каждая травка, просияли солнцем, как счастьем.
Мне ещё безумно нравится этот роман тем, что современники вообще не заметили его, а некоторые и глумились над ним: мол, несерьёзный романчик о любви и душе женщины.

И слава богу! Это вообще, какая-то мрачная девиация человеческого мышления и либералов и демократов той поры: желание втиснуть «по блату» в искусство, в красоту — политику, демократический или либеральный аутизм серьёзных мыслей, без которых и искусство им представляется не искусством, а баловством.
Это любовь, баловство? Это самое таинственное явление во вселенной, равное жизни на далёких звёздах — душа женщины, баловство?
Весь этот мусор взрослых и моральных идей, политиканства — как кошмарный сорняк, отомрёт однажды, и счастливое и крылатое человечество будет вновь писать о вечном: о любви и душе!
А Толстой уже тогда это написал!! И.. вернувшись в деревню и перечитав роман, ужаснулся. И от стыда хотел даже перестать писать вообще.

Некий крылатый бесёнок во мне подумал с улыбкой: если бы у Толстого было 9 жизней, было бы хорошо, если бы он.. застрелился. Это был бы выстрел в ту мерзость мира, для кого душа и любовь — это пошлость и банальность. Это был бы выстрел в тот мрачный идиотизм, который есть в каждом большом гении, мешающий ему преодолеть то, что может преодолеть и школьник, став ближе к любви и людям.
Кроме того, Толстой бы умер, не написав Войны и Мира и Карениной, и свет рамп мирового искусства и чттателей, сосредоточился бы лишь на этом его гениальном романе — Семейное счастье, где есть лишь красота, душа, любовь, боль, природа милая..
И нет ни грамма, этого мрачного аутизма мировой литературы: политики и «высоких идей», которыми так часто пошляки от литературы, прикрывают ординарность.

В предисловии к роману, один литературовед-идиот пишет с умным видом: конечно, несерьёзно сравнивать этот роман и Анну Каренину или Войну и мир..
Конечно, Дартаньян во мне, виртуозным ударом пронзил ягодицу этого литературоведа.
Таким же идиотизмом было бы с серьёзным лицом говорить: конечно, не серьёзно сравнивать стих Пушкина - Я вас любил, и Онегина.
Это же нравственный аутизм, сравнивать зелёное и тёплое. Так и герои романа сравнивали несравнимое и искренне удивлялись, что всё летит к чёрту.

А вообще, это прелестно. Толстой во всю ширь расправил в этом романе свои крылья гения, свой дар перевоплощения, когда он в равно мере может стать и девушкой и травкой под дождём, и говорить с человеком не на языке идиотов, на языке нарочитой морали, но на языке богов — на языке красоты, которая сама по себе учит человека быть ближе к богу.
Толстой и в конце жизни искренне не понял этого, что одна гениальная строка его художественного текста, выше талмудов его сухих и моральных девиацией, по которым так сходили с ума посредственные люди в его окружении, угробив этим и Толстого, оторвав его от Бога и красоты.
Да, это по своему прелестно и грустно, что Толстому, в дальнейшем, чтобы расправить свои крылья гения, например в лирических безднах описаний крылатых полётах души Наташи Ростовой или Анны Карениной, ему нужно было бы словно найти алиби, разбавив текст умной чепухой нарочитого моралите, а в Семейном счастье, мы видим чистые полёт гения Толстого, ещё не раненый «людьми».

Мне кажется, я понял, что мне не нравится в Толстом.
О, не подумайте превратно, я обожаю Толстого. Но как в том анекдоте: сидят на кухне, русский и американец, выпивают, и русский ему рассказывает, какая Россия плохая…
Но как только американец с едкой улыбочкой соглашается, русский даёт ему в морду.
Это ведь о каждом из нас. О наших любимых. Мы знаем две бездны в любимом, и тёмную и светлую. И мы ревнуем, когда кто-то просто знает тёмную. А значит, не знает ничего, и по сути — лжёт на любимого.
Все мы знаем о «семейном счастье» Толстого и его жены. Не дай бог никому такого «счастья».
Как мне кажется, Толстой — это стихийное выражение некой имманентой природы бытия, с её слепым, как сель с гор или лавина, порывом, сметающем со своего пути — Человеческое, женщину, мужское, душу.. любовь, не важно.
Эта лавина сметает всё на своём пути, ради Истины. С точки зрения любви — это тоталитаризм. С точки зрения вечности, это просто разработка нового чудесного пейзажа, слом старого, уютного и заросшего тишиной.

Это по своему прекрасно. Если вы.. просто друг Толстого, или его собачка, или даже лосёнок в его лесу. Но — не его жена! Не та, кто любит вас всем сердцем и просто желающая прелестного минимума: чтобы её любили, как женщину и человека, а не как лосёнка и друга, не замечая в ней женщину и душу. Потому что с точки зрения вечности, нет никакой души и женщины и любви, а есть мимолётное счастье лосёнка, травки в лесу, счастье упавшего листка.
Да, мне не нравится в Толстом — сама истина в природе, которая тоталитарна, безбожна и бесчеловечна в своём истоке.
Мне это напомнило, как царь заказал Пушкину написать произведение большое, о Петре 1.

И открыл ему тайные архивы. Пушкин долго и увлечённо занимался этим. А потом сказал себе: я не буду писать о Петре.
Что он узнал о нём? Разумеется, Пушкин по прежнему думал, что Пётр 1- гений и величайший правитель. Но это — стихия, как и Толстой, он перемалывает счастье, и своё и чужое, он просто творит гениальный пейзаж истории, величие русской нации и культуры.

С Толстым чудесно бродить в его романе, словно в девственном лесу. Это не городской и прирученный парк, где всё безопасно и рабски покорно.
В лесу романа Толстого, веточка может больно карябнуть вас по лицу. Солнце в листве чудесно улыбнётся вам, как далёкий друг, а синичка на ветке, словно школьник-озорник, с окошка, плюнет на вас своей гузкой под хвостиком, прямо на плечо.
Выходишь из леса, покарябанный, с белой кляксой на плече, а то и на лбу, не дай бог, с чудесным букетиком алой листвы. Счастливый, до ушей! Ах, осенний лес, Толстой… Красота.

И мысленно ты вспоминаешь о Толстом, как нежно вспоминаешь любимую, только что покинув её, как бы целуя запястье памяти о ней, её поцелуи и ласки, вспоминая.
До восторга слёз довёл меня Толстой, описывая русский Эдем любви, когда наш герой, не дожидаясь ключей, перелез через заборчик, чтобы нарвать вишни, и.. замечтался, а Машенька подглядывала за ним в прорезь забора, словно ангел, подглядывала… душу и сны мужчины, словно Адама!
А мужчина.. уселся на развилочку вишнёвого дерева, пальцами катал вишнёвый клей на коре, и мечтательно что-то шептал: ах, шептал милое имя любимой!

Боже мой! Да это более эротично и нежно, чем описание интима в современных романах, чем описание пылких чувств в романах Остин!!
А что делает Толстой в конце романа? Ах… несите меня семеро! К моему смуглому ангелу, на 23 этаж!
Это более интимно, чем описание секса к романах Генри Миллера. Это чистая душа.. душа и тело — одно.
Словно осенний сад, обнажена душа женщины, обнажена она — до боли. Её любовь умерла, но ребёнок на её руках, словно нежное её чувство, словно звёздочка далёкая, проглядывающая в осеннем лесу, и когда муж подходит к жене, она.. прикрывает его личико, ладошкой, словно сердце своё обнажённое! И открывает его и закрывает снова..
Боже, семеро, несите меня обратно, с 23 этажа. Лифт не работает? Чёрт..

И спрашиваешь себя, и синичку на веточке: почему тогда всё так сложилось у влюблённых, что цикл времён года сделал круг и вновь наступила зима и умерла уже.. их любовь?
Наверно это вечная беда влюблённых и вообще людей: они боятся.. умереть. И не важно, в любви или в душе, в жизни.
Не бояться умереть, ради любви, которая выше жизни, наверное столь же редкое качество, как и умение написать картину Рафаэля или отправиться к далёким звёздам: чуточку умереть для своего эго, сомнений, страхов, для бетонированных дорожек истин эпохи, и просто.. покинув пределы своей судьбы, как душа после смерти покидает тело, нежно войти в судьбу и душу и тело любимого человека, доверившись ему всей душой, как себе.
Этого не смогли сделать герои романа. Это не смог сделать и Толстой, в любви.
А мы? Мы сможем это? Что для нас важнее, любовь или счастье?
Нужно просто набраться смелости и ступить с тропинки… в травку и вечерний блеск росы, так похожий на звёзды.

Такое красивое название повести и такие грустные выводы. Уважаю творчество Льва Толстого, но после этого произведения семейная жизнь видится чем-то совершенно безнадёжным. Такое печальное и грустное произведение. Да, в ней есть и хорошие мысли, которые соответствуют действительности. Но за всё время повествования рассказчика, главного героя повести – Позднышева, который совершенно неприятный человек, возникает ощущение, что семейная жизнь – это нечто тёмное, неправильное, ненужное, мерзкое. Но ведь любовь – это такое светлое чувство, а семья – это близкие, любящие тебя люди. Семейная жизнь не бывает идеальной, но я уверена, что нельзя рассматривать её только с одного угла. Она ведь многогранна.
И если воспринимать отношения и брак так же, как главный герой, получается, что и вовсе не в чем нет смысла. Мне кажется, мысли Позднышева касаются только негативной стороны брака. При этом всю жизнь отрицая саму суть брака, главный герой всё же настолько сильно любил свою жену, что помутился от ревности. Не говорит ли это в пользу того, что он всё же сходил с ума от любви?

В общем, произведение рождает в голове кучу мыслей. Некоторые умозаключения автора подходят к реалиям нашего времени. И несмотря на то, что написана повесть давно (в 1887–1889 годах), она до сих пор не потеряла своей актуальности.

Мне после прочтения сразу показалось что это стеб. Стеб над монахами, затворниками и прочими подвижниками. А еще мне показалось, что Ильф и Петров стебались уже над Толстым и эти мысли, как те клопы в келье мешали в полной мере сосредоточиться и насладиться текстом. В поисках истины пришлось обратиться к интернету и таки да, версия критики нашла свое подтверждение. А реальность этой истории - только начало, и узнал автор эту историю от сестры Чехова. Тут же ухватился за нее , добавив жареных, пареных и прочих философских событий и фактов. По сюжету нет замечаний, за исключением разве одного: если уж он так хотел усмирить плоть, то и отрубать ему следовало определенно не палец - другой гордиев узел надо было рубить). Ну а в целом философия рассказа проста и понятна. Нужно жить так, как прожила жизнь явленная ему ангелом Пашенька :

Несколько мудрено, но тем не менее верно - жить нужно для людей, исполняя божеские заповеди. Как-то так