Обыкновенная история. Обломов

Не тужи: у тебя есть мать. Она не проспит. Пока во мне останется хоть капелька крови, пока не высохли слезы в глазах и бог терпит грехам моим, я ползком дотащусь, если не хватит сил дойти, до церковного порога; последний вздох отдам, последнюю слезу выплачу за тебя, моего друга. Вымолю тебе и здоровье, и чинов, и крестов, и небесных и земных благ.

Не казнь страшна, но приготовления к ней, ежечасные пытки.

Дадим обещание не умирать, не увидавши ничего этого...

<<Увяз, любезный друг, по уши увяз, -думал Обломова, провожая его глазами. - И слеп, и глухой, и нем для всего остального в мире. А выйдет в люди, будет со временем ворочать делами и чинов на хватает... У нас это называется тоже карьерой! А как мало тут человнка-то нужно: ума его, воли, чувства-зачем это? Роскошь! И проживет свой век, и не пошевелится в нем многое, многое...>>

-- У меня руки чисты, -- заметил Захар, показывая какие-то две подошвы вместо рук.

Он любил Софью пока маленькою любовью, в ожидании большой.

Ведь страсть значит, когда чувство, влечение, привязанность или что-нибудь такое – достигло до той степени, где уж перестает действовать рассудок? Ну что ж тут благородного? я не понимаю; одно сумасшествие – это не по-человечески.

надо уметь и чувствовать и думать словом, жить одному :со временем понадобится

Нет, дядюшка, пусть же я буду вечно глуп в ваших глазах, но я не могу существовать с такими понятиями о жизни, о людях. Это больно, грустно! тогда мне не надо жизни, я не хочу ее при таких условиях - слышите ли? я не хочу.

«Неприлично! – скажут строгие маменьки, – одна в саду, без матери, целуется с молодым человеком!» Что делать! неприлично, но она отвечала на поцелуй.