Приключения Кроша. Каникулы Кроша. Неизвестный солдат

Продолжение приключений Кроша. Написано примерно в том же духе, ещё и сюжет стартует с середины и его начало раскрывается заметно позже. История про то, как на каникулах пара старых знакомых и ещё несколько незнакомых персонажей ввязываются в сложную игру по скупке редких нэцке для некоего коллекционера В.Н., он же Веэн. Немного отдает "Королем дзюдо" Иванова, но из-за скомканности персонажей и сюжета воспринимается хуже, и при этом, несмотря на схожесть с первой книгой, читается совершенно иначе. Какие-то совершенно магические книги (возможно, дело в том, что я их читал в период самых нервотрепных переездов). Рекомендую, пожалуй, ещё в меньшей степени, чем первую часть. Мне лично показалась интересной сама тема поисков подлинников японщины в условиях СССР, но это мне по профессиональной линии интересно, а с точки зрения любопытных описаний или фактов тоже слабовато. Удивляюсь, что эти книги переиздали буквально вчера, а массу более хороших — нет.

С чем в трилогии о Кроше точно все в порядке, так это с сюжетом. Повествование динамичное, убористое, выверенное с математической точностью, словно Анатолий Рыбаков, создавая свои знаменитые повести, задался целью строго соблюдать пропорции между захватывающими поворотами событий и воспитательно-назидательным компонентом, без которого в литературе советского периода, конечно, никуда, и методично добавлял в текст то один литературный ингридиент, то другой. Каждая из трех повестей цикла по-своему хороша, а обложка сборника - вообще отдельное произведение искусства, я-то и внимание на книгу обратила только благодаря этому снимку.

Прошу не воспринимать моё мнение "в штыки", но эта повесть мне совершенно не понравилась. Этот тот самый редчайший случай, когда экранизация превосходит оригинал. Речь идёт, конечно же, о великолепном многосерийном фильме Григория Аронова, вышедшем в 1980 году. В отличие от повести, в фильме полностью раскрыты характеры персонажей, причём не только основных, но и второ- и третьестепенных (взять хотя бы Елену Сергеевну). Кроме того, язык повести скудный, если не сказать крайне бедный. Это может быть оправдано её ориентированностью на детско-юношескую аудиторию, но разве плохо приучать молодое поколение к многообразию русского языка и обилию словоформ его образующих?..

...- Да, да, пожалуйста, мы ещё соберёмся. Нам надо многое обсудить. Надо решить с первой книгой «Современника». Факт для нас исторический - первая книга издательства. Наша визитная карточка. И оформление, и обложка, и печать - всё самое-самое. Я уже говорил с Михалковым, Бондаревым… Мы решили: это будет роман Анатолия Рыбакова «Записки Кроша»,- вы, конечно, читали… И вы, Валентин Васильевич? - обратился к Сорокину.

- Нет, Рыбакова не читал. У меня на серьёзных писателей времени не хватает.
Директора перебил Блинов:

• Сегодня вечером мы соберёмся в главной редакции и решим.

- А вообще-то, Юрий Львович, договоримся сразу: отбор рукописей и подготовка их к печати - дело редакций и главной редакции. Что же касается первого издания, я буду предлагать книгу Михаила Александровича Шолохова. Может быть, нам следует включить в неё его военные рассказы.

Это была первая акция Блинова против Прокушева, Михалкова, Качемасова и Яковлева - иудейских божков, стремившихся начать деятельность издательства, созданного для русских писателей, изданием книги автора-еврея, кстати гнусной и клеветнической по своему содержанию. Этим своим мужественным поступком Андрей Дмитриевич в отношениях с директором резко обозначил трещину, которая вскоре превратится для него и да и для нас, его заместителей, в глубокий непреодолимый ров.

- Да, да - конечно, всё так и будет, но вы смелее выходите из-за моей спины, бейтесь с этим чёртом,- я уже устаю от него, он мне начинает надоедать.

Минуту шли молча. В столовой Андрей Дмитриевич продолжал:

- Вот и первая книга. Уже решили, и в Комитете согласны,- издаём рассказы Шолохова, а он ныне снова: «Давайте заводить "Записки Кроша"». Я вспылил: «Да сколько можно! Уже решили, и все согласны, и уже редактор работает, с Шолоховым договорились. Наваждение какое-то!»

И ко мне:

- Теперь проза - твоя забота, подключайся быстрее. Я с ним один не совладаю.

В тот день мне звонили из Союза российских писателей - от Михалкова. Звонил институтский знакомый, человек в Союзе небольшой, но, видимо, по чьей-то подсказке.

- Поздравляю с назначением. Через твои руки теперь пойдёт вся новая проза российских писателей. С кого начать-то решил? Чья будет перва

• Судьбу первой книги мы тут решали сообща: будем издавать Шолохова. И уже готовится оформление, определена типография…
• Всё так, но ты, старик, заместитель главного и за всё там отвечаешь.
• Да за что отвечать? За Шолохова? Он наш первый писатель, кого же издавать, как не его?

  - Первый-то первый, да только издательство ваше «Современник» - это ведь тоже о чём-то говорит. Современную ли тературу должны издавать. А Шолохов - хорошо, конечно, но это ведь гражданская война.

  - Да ты куда клонишь? За Натана Рыбакова что ли адвокатствуешь? Говорю тебе, что вопрос решён. Карелин добро дал.

  - Ну, ладно, старик… Плохо ты слышишь конъюнктуру. Повыше смотреть надо - не на Карелина. Ты теперь на открытое место вышел. Тут тебя сквознячок со всех сторон доставать будет. Смотри, не продуло бы. Я тебе по-дружески говорю. И если хочешь, чтобы и впредь тебя информировал о том, что здесь на Олимпе думают, какие ветры дуют,- молчок о нашем разговоре. Держи в тайне, пригожусь.