Рецензия на книгу

• 

  Аноним25 февраля 2017 г.

  Иван Дроздов "Последний Иван"

  ...- Да, да, пожалуйста, мы ещё соберёмся. Нам надо многое обсудить. Надо решить с первой книгой «Современника». Факт для нас исторический - первая книга издательства. Наша визитная карточка. И оформление, и обложка, и печать - всё самое-самое. Я уже говорил с Михалковым, Бондаревым… Мы решили: это будет роман Анатолия Рыбакова «Записки Кроша»,- вы, конечно, читали… И вы, Валентин Васильевич? - обратился к Сорокину.

  - Нет, Рыбакова не читал. У меня на серьёзных писателей времени не хватает.
  Директора перебил Блинов:
  

  • Сегодня вечером мы соберёмся в главной редакции и решим.

  
  Его лицо от волнения побагровело. Он потвердевшим голосом заключил:

  - А вообще-то, Юрий Львович, договоримся сразу: отбор рукописей и подготовка их к печати - дело редакций и главной редакции. Что же касается первого издания, я буду предлагать книгу Михаила Александровича Шолохова. Может быть, нам следует включить в неё его военные рассказы.

  Это была первая акция Блинова против Прокушева, Михалкова, Качемасова и Яковлева - иудейских божков, стремившихся начать деятельность издательства, созданного для русских писателей, изданием книги автора-еврея, кстати гнусной и клеветнической по своему содержанию. Этим своим мужественным поступком Андрей Дмитриевич в отношениях с директором резко обозначил трещину, которая вскоре превратится для него и да и для нас, его заместителей, в глубокий непреодолимый ров.

  - Да, да - конечно, всё так и будет, но вы смелее выходите из-за моей спины, бейтесь с этим чёртом,- я уже устаю от него, он мне начинает надоедать.

  Минуту шли молча. В столовой Андрей Дмитриевич продолжал:

  - Вот и первая книга. Уже решили, и в Комитете согласны,- издаём рассказы Шолохова, а он ныне снова: «Давайте заводить "Записки Кроша"». Я вспылил: «Да сколько можно! Уже решили, и все согласны, и уже редактор работает, с Шолоховым договорились. Наваждение какое-то!»

  И ко мне:

  - Теперь проза - твоя забота, подключайся быстрее. Я с ним один не совладаю.

  В тот день мне звонили из Союза российских писателей - от Михалкова. Звонил институтский знакомый, человек в Союзе небольшой, но, видимо, по чьей-то подсказке.

  - Поздравляю с назначением. Через твои руки теперь пойдёт вся новая проза российских писателей. С кого начать-то решил? Чья будет перва

  • Судьбу первой книги мы тут решали сообща: будем издавать Шолохова. И уже готовится оформление, определена типография…
  • Всё так, но ты, старик, заместитель главного и за всё там отвечаешь.
  • Да за что отвечать? За Шолохова? Он наш первый писатель, кого же издавать, как не его?

    - Первый-то первый, да только издательство ваше «Современник» - это ведь тоже о чём-то говорит. Современную ли тературу должны издавать. А Шолохов - хорошо, конечно, но это ведь гражданская война.

    - Да ты куда клонишь? За Натана Рыбакова что ли адвокатствуешь? Говорю тебе, что вопрос решён. Карелин добро дал.

    - Ну, ладно, старик… Плохо ты слышишь конъюнктуру. Повыше смотреть надо - не на Карелина. Ты теперь на открытое место вышел. Тут тебя сквознячок со всех сторон доставать будет. Смотри, не продуло бы. Я тебе по-дружески говорю. И если хочешь, чтобы и впредь тебя информировал о том, что здесь на Олимпе думают, какие ветры дуют,- молчок о нашем разговоре. Держи в тайне, пригожусь.