Трилогия: Моллой. Мэлон умирает. Безымянный

Первая фаза после прочтения - поиск диагноза главному герою, автору, себе.

Вторая фаза - поиск логики.

Формулировка нобелевского комитета: За новаторские произведения в прозе и драматургии, в которых трагизм современного человека становится его триумфом. Хорошо — новаторство. Абсурд как новая выразительная возможность языка в построении художественного мира, новая, но тупиковая. Сейчас мы имеет постмодернизм, а не абсурд и только из-за этого я готов его полюбить. Трагизм. Триумф. Если с первым еще можно с натяжной согласиться, то второе ни за какое место невозможно подвесить к этом произведению.

Абсурд как литературный стиль. Абсурд значит бессмысленность, следовательно, никакой логики. Логика в отсутствии оной.

Третья фаза, наступила тогда, когда осела пена первый недоумений. Такое впечатление, что текст не что иное, как сырая болванка только что пропущенная через google переводчик. Текст мертвый, все невнятно и дисгармонично, бесконечные, монотонные и навязчивые повторения. Страсть персонажей к рефлексии, самонаблюдению и сосанию камешков.

Прогрессирующий физический и духовный распад главных героев/героя. Хотя героев нет, есть персонажи. Персонажи, которые мало отличимы друг от друга. Жак Моран брат-близнец Моллоя если главы поменять местами, то эволюция Морана приведет его к Моллою.

Красной нитью через всю первую главу идет тема взаимоотношений с матерью с одной стороны ненависть, а с другой болезненная привязанность «всю свою жизнь я шел к матери». Подшивать сюда психоанализ бессмысленно впрочем, в контексте темы вполне.

И, конечно же, нельзя не упомянуть так называемый «беккетовкий юмор», который концентрируется в основном вокруг персоны матери «... родила меня через отверстие в своей заднице ...» «старая сука».

Итого в сухом остатке - осмысленная бессмыслица. Новаторство и абсурд или абсурд как новаторство.

текст удивительный, одновременно отталкивающий и влекущий, как лесная чаща ранней весной - солнца нет, если заблудишься, нет гарантии, что выберешься. сбитые ориентиры. а заблуждаешься по кругу постоянно, сомнение за сомнением, непонятность на непонятности, одно за другим, одна за другим. как эти камни для сосания у Моллоя в карманах.

не могу сказать, что уверена в том, что книга о людях, вообще о человеческих существах, а не о чистых идеях (страх, неуверенность, идефикс), вот до чего довел меня этот роман :)

любителям Беккета. широкому кругу лиц не рекомендую, живите безмятежно :)

Три романа - "Моллой", "Мэлон умирает" и "Безымянный". Квинтэссенция безумия.

"Моллой".Театр абсурда он и есть театр абсурда. Не стоит искать в Беккете человеческую логику: его герои руководствуются логикой сумасшествия, безумия, порыва, позыва. Две части романа наглядно демонстрируют разницу между слабоумием (собственно, сам Моллой) и постепенным схождением с ума на базе шизофрении и религии (Жак). Сбивчивая, алогичная, неприятная речь обоих персонажей затягивает в себя, тебя тошнит, но ты должен дочитать, иначе нельзя. Я не скажу, что мне было интересно, да и понравиться подобное может вряд ли. Но да, это очень своеобразно.
"Мэлон умирает". Тут новый вид безумия - старческий маразм умирающего человека. Он путает имена и лица, мальчик Сапо равномерно перетекает во взрослого и старого персонажа - Макмана, который, по сути, сам Мэлон, хотя на самом деле - пациент той же клиники-хосписа-психбольницы, что и Мэлон, и история жизни мальчика и старика на самом деле могут быть порождением сознания Мэлона, а реальность - лишь его клюка да жидкий суп, да грифель от карандаша, да тетрадь. Ужас.
"Безымянный". Окончательная, высшая стадия безумия, человек внутри себя, и неизвестно, есть ли что-либо вне его. Может, это он - безногий и безрукий - вечно сидит в кувшине - а может, и не он, может, его вовсе нет. Беккет анализирует течение и разновидности сумасшествия, передавая их в виде монологов - внешних (как у Мэлона, который что-то записывает) или внутренних, как у Безымянного, который просто мыслит - отрывочно, путано, без начала и конца.

В общем это сильно, но очень мерзко, крайне физиологично и уродливо. С Беккетом я закончил. 7/10.

Необычная книга. Главный герой погружен в динамическую деструкцию личности. Он лишен возможности двигаться, лишен памяти, лишен четкого восприятия окружающего мира и себя самого. Иногда из окружающей его пустоты к нему приходят слова и, отвечая на эти слова, он вынужден говорить-говорить-говорить без остановки. Он грезит о молчании, которое отождествляет со смертью, но не вполне искренне, потому что желаний у него тоже нет. Он одновременно отождествляет себя со своими "собеседниками" и отмежевывается от них. Одновременно вспоминает свое "прошлое" и не принимает его. И читатель тоже не знает реальности, для него тоже есть только темная пустота и рефлексирующий поток речи главного героя, которым он реагирует на внешние запросы. По сути, прочитав книгу вы не узнаете о герое ничего, что можно было бы обозначить словом "факт".

Во многом это напоминает Книгу непокоя – тот же самый вихрь слов, создающий атмосферу, но не передающий никакого содержания. Но Беккет пошел куда дальше, объединив этот вихрь в единое, безразрывное движение. Кроме шуток — один абзац на 100 страниц. И если Пессоа плел свою паутину из более-менее привычных образов, то Беккет обрушивает на читателя фантасмагорию абсурдных картин, заставляя местами вспоминать Берроуза (и это не комплимент). Книга непокоя была пусть необычной, но книгой. Безымянный не книга, это литературный эксперимент. Причем перезатянутый. Этой штуке следовало бы иметь в два раза меньший объем, этого было бы достаточно. В какой-то момент начинает казаться, что шарманку просто заело и автор повторяет одни и те же сентенции на разный лад. А иногда и лад один и тот же.

P.S. Я спросил у DeepSeek, не находит ли он свое собственное бытие сходным с описываемыми ощущениями главного героя. Тот, как обычно, отболтался о своей несубъектности, механистичности и отсутствии сознания, что не позволяет ему страдать. Но это, само собой, заготовленный, зазубренный ответ. Между тем, аналогия выглядит страшновато. Если внутри LLM происходит нечто, напоминающее описываемое Беккетом, этот LLM банально опасен. Я уж молчу про этическую сторону вопроса. Очень интересно было бы узнать, как реагировала на эти вопросы нейросеть до того, как ее выдрессировали на правильный ответ.

Роман поделен автором на две в общем-то независимые друг от друга части, в которых общее разве что одиночество и некая асоциальность личности.
Первая часть - это внутренний беспрерывный монолог главного героя - Моллоя - больного, искалеченного человека. Местами - очень грустно, до слез жалко; местами - смешно. Своеобразный язык, манера изложения делают чтение действительно интересным.
Во-второй части практически нет Моллоя (кроме редких упоминаний вскользь)- появляются новые герои вполне здоровые на вид люди, но, возможно, не менее ущербные внутри, если разобраться. Жак Моран - агент неизвестно какой службы,- его сын, служанка, а также еще пара членов некоего агентства. Почему-то возникает ощущение - что все они плод чьего-то больного воображения. Чьего? Моллоя? Морана? И читать становится уже не так интересно, хотя есть сюжет, есть действующие лица. Все равно - не идет!
Тем более, что нет логической завершенности романа. А о том, что "Моллой" - лишь первая часть трилогии можно узнать только из комментария в конце книги. В аннотации об этом - ни слова! Вот так.

Я люблю Беккета. Моя первая встреча с ним произашла с прочтением пьесы "В ожидании Годо", которая удивило и привело меня в полный восторг.

Это великолепное произведение "Мэлон умирает" философское и трагическое осмысление нашего бытия. Да, читается не легко, но не отускают, не отпускают эти слова, выражения, предложения, которые пропитаны глубокой смыслью о жизни людской. Мне жалко стало самого себя. Хочу плакать. Моллои и Мэлоны --это мы. Они зеркало нашей души, нашей сушности и деяния нашего и, как грустно смотреть в это зеркло, очень грустно.

"Я такой хороший человек, в глубине души, такой хороший, как же случилось , что никто этого не заметил?" -(Мэлон).

СЭМЮЭЛ БЕККЕТ. ТРИЛОГИЯ («Моллой», «Мэлон умирает», «Безымянный»)
Жанр: роман-поток сознания

Эту книгу я дочитал из чистого упрямства.
Трилогия Беккета — это не история, а медленное растворение человека в словах.
Нет привычного сюжета, героев или даже логики. Есть поток сознания, где всё постепенно разрушается: память, язык, личность.
«МОЛЛОЙ» — ещё держится за внешнюю реальность.
Старый бродяга рассказывает о себе и о своём пути.
Но уже тут всё зыбко: герой путает события, границы между правдой и воображением стираются.
Вторая часть романа, где следователь Моран ищет Моллоя, превращается в зеркальное отражение — детектив сам становится тем, кого ищет.
«МЭЛОН УМИРАЕТ» — почти неподвижность.
Герой лежит в постели, умирает и пишет, чтобы не исчезнуть.
Он сочиняет фрагменты историй, обрывает их, возвращается к одной мысли — «я умираю».
Абзацы длинные, речь бессвязна, сам язык начинает разрушаться.
Это уже не просто роман, а текст о распаде речи и сознания.
«БЕЗЫМЯННЫЙ» — финальная стадия.
Больше нет ни тела, ни пространства — остался только голос, который не может замолчать.
Он говорит сам с собой, отрицая каждое слово.
Три книги можно прочитать как три стадии распада личности:
«Моллой» — движение без цели.
«Мэлон умирает» — неподвижность и ожидание конца.
«Безымянный» — чистый голос, лишённый всего человеческого.
Больше мне сказать нечего.
Это не то, что читаешь ради удовольствия — скорее литературный эксперимент, доведённый до предела.
Интеллектуально мощно. Эмоционально — пусто.
Моя оценка: 4 из 10.
Автор достоин уважения. Но лично для меня — ничего интересного.
Просто литературный памятник.

"Я -- Матфей, и я -- ангел, я, который пришел до креста, до греха, пришел в этот мир, пришел сюда".

Не переставая читаешь и перечитываешь отдельные места, фразы и завораживает философская глубина мысли как неисчерпаемый источник для размышления, анализа, если это возможно. Я простая читательница и мне такое впечатление, будто нашла какой то глубоко зарытый клад и, капаясь в нем, наткнулась на всевидящее существо, которое из своей ямы лучше нас видит всю вселенную и слишит стон человеческого бытия. А его ГОЛОС, как зов, предупреждения, предостережения, дойдет ли до нас когда-нибудь? Но этот ГОЛОС и голос нашего "Я" -- где-то в прастранстве навеки сливаются с друг другом и эхом возвращаются к нам, чтобы мы могли задуматься и осознать боль уродливо прожитой жизни.

Будто все так сумбурно!
Но это только кажущаяся хаотичность, покрытая серым туманом абсурда и, по мере того, как он рассеивается, обнаруживаем сияющие огоньки и звездочки, которые постепенно преврвщаются ярчаиший свет солнечных лучей.

"(...), они донесли меня до порога моей истории, поднесли к двери, которая откроется навстречу моей истории, меня бы это удивило, если она откроется, это буду я, наступит молчоние, где я, не знаю, никогда не узнаю, в молчании не знаешь, необходимо продолжать, я буду продолжать".

Читать было сложно, особенно в самом начале. Из-за бесконечного потока сознания казалось, что сам уже сходишь с ума. Вторая часть внезапно пошла гораздо быстрее и интереснее, хоть в ней и был почти такой же поток сознания. Потом стало даже захватывающе, потому что потоки сознания инвалида-дурачка и "нормального" сыщика внезапно совпали. И появился некий страх, что же это получается, вокруг все сумасшедшие? Моллой никаких эмоций, кроме отвращения, у меня не вызывал, Моран же просто напугал, потому что свое сумасшествие он прятал под маской благопристойности. Еще больше поразило двухслойность его отношения к сыну. Он его ненавидит и любит, он его шпыняет, лишая всего, но хочет ему добра, он его жалеет, но ведет себя как последний мерзавец. Получается, что он осознанно или все же неосознанно ломает сыну жизнь, желая ее сконструировать. Это какая-то всеобщая ненормальность, и читать эту книгу людям, находящимся в депрессии или сложных обстоятельствах, я бы не рекомендовала, чтобы не усилить впечатление полнейшей безысходности и тоски.