Башня из черного дерева

Современное искусство, что это? Сложно писать мнение о том, чего не понимаешь. Ещё сложнее научиться это не осуждать. Я, пока, не научился...

Если бы я был присяжным на процессе, где надо было определить виноватых в гибели искусства, то главный герой - художник Бресли, получил бы у меня высшую меру наказания. Как и его подельники - кубисты, дивизионисты, лучисты, орфисты, экспрессионисты, пуантилисты, ташисты, символисты и прочие постмодернисты. Ибо в смерти живописи они виновны даже больше, чем абстракционисты, которым, дабы поддержать заданный вектор развития, необходимо было идти всё дальше и дальше, дойдя, в конце-концов, до тупика под названием "Искусство ради искусства"...
Поэтому, по-моему, споры между Бресли и Уильямсом не ведут к постижению истины, а крутятся только лишь вокруг одного - кто из них более грешен...
В остальном, брюзжание старика на тему: "Вот были люди в наше время, не то что нынешнее племя..." ничем не выделяется из общего старческого хора, великолепно описанного Кантом:

И я из этого хора тоже не выделяюсь, Фаулз же пытается, а получилось это у него или нет - решать каждый должен сам...

Я влюблена в Фаулза окончательно и бесповоротно... С первой и до последней страницы. Как гипнотизер, он околдовывает и опутывает своим волшебством, и закрывая книгу ты уже не знаешь, ты ли это. Так было со мной после "Волхва", и я с предвкушением открывала "Башню", чтобы снова это почувствовать. О, и я не ошиблась! Это были волшебные несколько часов. Ты одновременно хочешь растянуть удовольствие и узнать, чем же это все закончится... Эти две книги в чем-то перекликаются. В предисловии к "Элидюку" Фаулз написал, что в сборнике повестей

Так же как и в "Волхве", здесь героя тоже разобрали на части, как куклу, а когда все сложили на место, оказалось что работать как и прежде она не сможет...
Казалось бы, все очень просто. Был у молодого художника талант, успех в творчестве, любимая работа, дружная семья... и все это оказалось не настоящим, не настолько настоящим, чтобы пережить выходные в Коэтминэ.

Страшно для творческой личности вдруг понять, что ты посредственная заурядность, а еще страшнее осознавать, что таким ты и останешься, приличным человеком и вечным неудачником.

Все или ничего.

Вот так, в одночасье, рушится все. А Мышка, она всего лишь олицетворение тех границ, которые он так и не смог перешагнуть. Кто она для него?

Эта повесть совсем не о банальной интрижке женатого мужчины, не о богатом старике, окружившем себя молоденькими девицами... Всем, кто хоть немного близок к искусству, покажутся знакомыми все муки и чувства Дэвида, и не знаю, хотела бы я получить откровение таким способом...

В заключение хочется сказать, что переводы "Башни" значительно отличаются друг от друга, и наверное нужно перечитать их для сравнения. Ведь Мышка все-таки не Мышь, да и Чуча не Уродка. И финальная фраза в переводе Панасьева мне кажется более полно отражает суть изменений, которые произошли с героем

• Я выжил.

Две повести, пытающиеся объяснить, что представляет собой живопись, как вид искусства. «Человек в пейзаже» Андрея Битова и «Башня из черного дерева» Джона Фаулза.
Первая – ближе к рок-концерту, вопль «шестидесятника», еще не погрузившегося в болото «дневниковой» прозы. Решившего выплеснуть на головы читателей многожды продуманное и переговоренное со знакомыми художниками. Повесть, достигающая вершин философского трактата, осмысляющая место картины в пейзаже и уместность человека на этой картине.
«Башня из черного дерева», продолжая музыкальные аналогии, это опера. Этакая академическая проза – справочник по художественным и архитектурным стилям с обязательными постраничными описаниями мебели, интерьеров, игры световых пятен на траве и прочих запахов. Пока на предпоследних страницах всю ткань приглаженного повествования не разносит на куски.

Битову для осмысления живописи пришлось привлечь Б-га и основы мироздания. Фаулз смотрит на ту же проблему с точки зрения художника-творца.
Можно ли создать вечное будучи погруженным в повседневность?
Дэвид Уильямс – художник-абстракционист, которому издательство заказало вступительную статью к каталогу 77-летнего Генри Бресли, едет в его французское поместье «Котминэ».
По стечению обстоятельств (а может, и по велению судьбы) Дэвид приезжает без жены, оставшейся с заболевшей ветрянкой дочерью. И только что прибыв в дом мэтра, сразу же сталкивается с двумя голыми девицами – Мышью и Уродкой, загорающими в саду.
Диана и Энни живут в доме Бресли на правах жен-подружек и, как выясняется позже, Ди-Мышке Генри даже предложил руку и сердце.
Дэвид, предупрежденный издателем, старается ничему не удивляться и не осуждать. Его цель – конкретна. Встретиться с мэтром и уточнить некоторые детали его биографии и художественной концепции.
Но оказалось, что скорлупа из условностей, самомнения, признания, семьи с треском лопается, не выдержав столкновения с РЕАЛЬНОСТЬЮ в лице престарелого Генри Бресли.

У Дэвида и Генри просто разные точки отсчета.
Бресли сформировался как художник на гражданской войне в Испании, будучи в самом ее пекле и делая зарисовки с натуры. Изуродованные люди, разрушенные дома, неподдельное горе из-за смерти близких - превратили его из подражателя в самостоятельного творца, даже не смотря на явные параллели с офортами Гойи.
Дэвид старается избегать крайностей. Семья, две дочери, выставки, книги, преподавание - вот суть его существования. Но искушение вечностью… Проклятое искушение вечностью, когда вдруг отчетливо понимаешь, что тебя и все тобой созданное забудут на следующий же день после смерти. А вот этот старик, плюющий на все мнения и не стесняющийся называть дерьмо дерьмом, он то останется. Да, если честно, уже остался. И именно он, Дэвид, приехал к нему, а не наоборот. И может случиться так, что к нему-то самому никто никогда не приедет.
Всего два дня общения с мэтром, внезапно вспыхнувшее чувство и проклятая нерешительность, о которой он будет сожалеть всю оставшуюся жизнь, оказались равными по ценности всему остальному. Задали для Дэвида его точку отсчета.

P.S. Из двух наиболее известных переводов повести – К.Чугунова и И.Бессмертной, мне больше понравился последний.
PP.S. В дополнение рецензии рекомендую еще посмотреть десяток цитат, приведенных в «Цитатнике». В них отображаются ключевые моменты повести.

Первое, что хотелось бы отметить - это блестящий язык, превосходный стиль и живые, яркие диалоги. Можно просто читать и наслаждаться, не обращая внимания на сюжет... Но так нельзя =) Тем более что мне он показался симпатичным.
Главный герой Дэвид, отправляется в поместье знаменитого художника, а ныне старого ворчуна, для того, чтобы написать его биографию. На месте оказывается, что старый ловелас живет с двумя молодыми студентками, которые якобы помогают ему смешивать краски ;) Ну вот, собственно, и все основные герои рассказа. Дэвид, общаясь с жителями поместья, постепенно узнаёт новые подробности не только о них, но и о себе...
Порой очень сложно сделать выбор, не переступив при этом через принципы или какие-то условности. Мы всегда ограничены рамками, лезть за которые, зачастую, чревато. Хорошо это или плохо - каждый сам решает для себя. Вот бывают в жизни ситуации, когда сердце говорит одно, а разум подсказывает другое. Ты упускаешь момент что-то изменить и можешь потом жалеть всю жизнь. Ссылаться на собственную трусость и посредственность. Но опять же, с другой стороны, запретный плод - сладок. И надо лишний раз подумать, прежде чем сделать. Вообщем бесконечный человеческий выбор. Вечная проблема.

Прочитала только "Башню из черного дерева" (это сборник), мне понравилось. Фаулз очень хорошо пишет, как мне кажется.
Очень понравился образ Генри Бресли - эдакого прожженного временем старика, своенравного и строптивого. Все его реплики, его поведение и даже внешний вид складываются в настолько цельную картинку, что очень живо начинаешь себе представлять этого героя, как будто он правда реальный. Очень милый старичок, хоть и ворчит постоянно, да и неправ во многом). Все то же можно сказать об образах Дэвида, Дианы (Мышь) и Энн (Уродки).
Башня из черного дерева - это то, что пришло на смену флоберовский башни из слоновой кости. Только если Флобер подразумевал под этой метафорой искусство чистое, возвышенное над всем остальным миром, то у Фаулза дело обстоит чуть иначее. Мы видим некий перелом в искусстве ХХ века и, первым делом, в живописи. Все персонажи этой повести - художники, и каждый стремится отстоять свой взгляд на творчество. Бресли представляет частично эпоху старую, классическую, он не знает и не разбирается в новомодной терминологии, не пишет так, как все. Но и представители современной живописи - Дэвид, Энн, Диана - также не могут найти точек соприкосновения. Ни старые, ни молодые - никто не прав.
Вообще, Фаулза я назвала бы жутко кинематографичным (если так можно выразиться). Хоть и не являюсь фанаткой экранизированных книг, но думаю, хороший фильм по "Башне..." я бы посмотрела. По крайней мере, эта мысль не покидала меня на протяжении почти всей повести.

Странная книга о правде и неправде, а также будто бы о том, что иногда изменять… полезно? Не изменяя, гг руководствуется стремлением сохранить семью, общественные рамки, принципы и мнение удерживают его от этого шага, спустя время он позабудет обо всём, как о страшном сне, хотя сейчас уверен, что не позабудет никогда. Но проблема-то в другом: обнаружив, что не может себе позволить изменить, он осознал, что не может пойти против общества и его пересудов. А для него как художника невозможность выбиться за рамки обыденности фатальна. Тем более, что прямо сейчас, за стенами замка, где он гостит, можно сказать, перед глазами пример гениальности, обладателя дара, позволившего себе наплевать на общество, и сей факт лишь усиливает этот пример Но гг рассуждает индуктивно, и единственный частный случай сводит к общему, и к другому частному, что карьере его кранты, фантазии его не улететь и как творец он обречён.

Эти мысли пришли ко мне только сейчас, спустя несколько дней уже после прочтения книги, а первым впечатлением от неё было согласие с автором, почти уверенность, что он прав – настолько гладко стелет, да ещё и психатаку устраивает: вон же как меня захватили переживания персонажа. Находясь внутри них, пожалуй, и невозможно логически мыслить и отделять друг от друга разные вещи. Гг обозначил для себя проблему, но вместо того, чтобы работать над ней, проводит неверные связи и валится под гнётом не обязательно верных выводов.

Собственно, этим моё мнение о книге и ограничивается: я понимаю, что хотел сказать Фаулз, но нахожу слабые узлы в его цепочке рассуждений. О характерах немногочисленных персонажей после обсуждения идеи произведения просто не имеет смысла рассуждать.

Слушал же я эту книжку в начитке Алексея Кузнецова. Чтец отличался умеренной гундосостью и беспроблемно ускорялся до 1,7. Могу лишь поблагодарить провидение, что он не был обладателем баса, впрочем, в современных плеерах поправимо и это. В общем, слушать можно, начитка как начитка, не плохо, но и не шедеврально.

Возможно, те проблемы, которые автор поднимает на страницах этой книги, мне не очень нравятся, поэтому, мне лично, его «Коллекционер» показался намного сильнее и глубже.
Основная проблема связана с ролью искусства и судьбой мастера в современном мире. Идут споры про абстрактную живопись и про личность самого художника . Если он гений, значит ему позволено больше, чем посредственности и ремесленникам?
Один из главных героев Генри Бресли для себя этот вопрос решил. Создал свой собственный мир, в котором он – этакий фавн в окружении нимф. А может он - энергетический вампир, которому нужны молоденькие девушки для подпитки его жизненных сил. Не могу поверить, что талантливая, молодая, интересная девушка будет жить в таком мире в роли нимфы. Ради чего? Бресли она не любит, но считает его Талантом и …жалеет по-бабски. Опять же не могу поверить, что Мышь за один день разглядела, влюбилась , готова изменить кардинально свою жизнь.
Скорее, заразилась она атмосферой поместья и начинает заманивать, затягивать в любовную интригу другого художника Дэвида Уильямса - отца троих (!) детей. А то, что он не кинулся в первую попавшуюся интрижку с головой воспринимается, как знак его посредственности. Ну надо же! Значит, чтобы талант мастера в искусстве раскрылся надо «отпускать» себя на полную катушку, без правил, без морали, без обязательств…Конечно, можно назвать это красиво : «творческая свобода» и «полнота жизни».
Мне было трудновато с языком, приходилось продираться через специфические термины, и желательно, все-таки немного разбираться в творчестве великих художников разных веков и разных стилях живописи.
Не совсем моя книга, хоть автор мне все равно интересен и более мелкие повести сборника , особенно «Бедный Коко» понравились мне не меньше.

Там дальше совет не мешаться в разговоры и знакомств не заводить. Но это герою никак невозможно, потому - за разговорами и знакомствами едет. Каков главный фактор, определяющий величие творца? Культовые произведения в его фильмо-, библиографии или выставочном каталоге? Обласканность критикой? Многочисленные призы и награды? Творческое долголетие? Ну, от всего понемногу. Но главное - он должен быть богат.

Фи, как не комильфо, надо чтобы агнцы отдельно, козлищи отдельно. Котлеты в одну сторону, мух - в другую.. А вот и нет. Все в жизни связано со всем. Само по себе наличие состояния не делает человека творцом, однако независимости последнего от массы привходящих факторов очень способствует. Отсутствие, знаете ли, необходимости в поте лица своего зарабатывать хлеб.

И возможность создать земной рай на одном отдельно взятом кусочке земли. Уютный большой дом увешан картинами. Продажа одной из сотни окупила в свое время приобретение этого замка и приведение его в порядок. Преданные слуги. Кладовки ломятся от снеди, в погребах отсвечивают золотом и рубином вина. Кругом лес, не дремучий, но от докучного соседства обитатели манора избавлены.

И две свободные от предрассудков девушки. Настолько свободные, что большую часть времени расхаживают ню. Не шлюшки какие, заметьте - искусствоведы. И владелец всей этой роскоши - художник с мировым именем, бука, отшельник. Старик, создающий и в глубокой старости удивительные картины.

А герой наш молод, талантлив, образован и все у него в жизни складывается. Милая жена, чудные дочурки, радость творчества, возможность выразить мироощущение в живописи и словесно, дающая некоторую степень финансовой независимости. Что приятно, согласитесь. И он едет к мэтру для того, что подготовить предисловие к каталогу его работ.

Попадая в диковинный микст уорхоловых коллажей, Страны Чудес и Леса Бросселианд. и много чего еще. У него, с высшим его гуманитарным, найдется что в ассоциативные ряды встроить. Нам в простоте видно лишь то, что на поверхности, но и того немало. Заколдованная принцесса под охраной огнедышащего дракона. Нестерпимый, до ломоты в зубах, соблазн наливного яблока. И сияющий чистотой Единорог бродит поодаль, кося лиловым глазом.

И вот тут, господа, встает вопрос: насколько любовь, что обрушилась на принцессу и рыцаря, происходит от естественных причин? А в какой степени инициирована старым чудаком, любовь которого к выстраиванию мизансцен простирается далеко за пределы полотен, что пишет? И как правильнее повести себя этим двоим в сложившейся ситуации?

Поддаться соблазну, что может быть легче? Устоять, не пуститься во все тяжкие, когда после ничего не останется, кроме сжать виски руками и раз за разом повторять: "Господи, что мы наделали!" Трудно? Еще как. И непочетно с точки зрения расхожей морали. Не той, которая декларирует верность обетам, а той, что цинично осмеивает блюдущих на практике. Что с них, мол, взять, творческие импотенты! Такое, знаете, раскольниковское: "я хотел Наполеоном сделаться, оттого и убил"; "тварь я я дрожащая или право имею"

В приземленности своей, вижу в поступке героев не убогость, но силу. И взятую, вопреки обстоятельствам, возможность оценить глубину и подлинность этих чувств. А дальше действовать, сообразуясь с ней и обстоятельствами. Это меньше будет напоминать случку, ну так, мы люди, нет?

Ах да, и о башнях. Та, что из слоновой кости, хороша, не спорю. Фаллический символ и надстояние творца над суетой и тщетой. Но та, что из черного дерева, она почти Темная Башня. Которая суть - ось всех миров (но это уже у другого классика ХХ века). Однако все со всем связано.