Танцовщица из Идзу. Элегия. Снежная страна

Вот почему я был так несказанно счастлив! Значит, я в обычном житейском смысле кажусь людям хорошим. А как удивительно светлели горы! Сказывалась близость залива Симода.

В свои 20 лет я подверг себя беспощадному анализу и пришел к выводу, что духовно вконец искалечен сиротством. И не в силах победить тоску отчаяния, отправился в путешествие по Идзу.

– Нет, вправду хороший человек. Хороший, хороший!

Голос звучал так искренно… В немногих словах по-детски откровенно выплеснулось сердечное чувство. Она заставила меня самого по-настоящему поверить, что я хороший человек. Радостно глядел я на облитые светом горы. В глубине век что-то слегка пощипывало.

– И я побывала в Токио. Мы ездили туда исполнять пляски на празднике цветения вишен.

Они были всего лишь бродячие артисты, отбросы общества, но я об этом и думать позабыл. А они, казалось мне, глубоко, всей душой поняли и ощутили, что нет у меня к ним ни поверхностного любопытства, ни презрения, а чувство искренней дружбы.

Она смеялась, как цветок. Смеялась, как цветок, – это подлинная правда.

– Говорят: в дороге добрый попутчик, в жизни – сердечное участие.

Я вошел в темный туннель. Сверху со стуком падали холодные кайли. Впереди маленьким кружком светился выход к южной части полуострова Идзу.

Уже четвертый день, совсем один, я странствовал по горам Идзу.

В ее влюбленности был какой-то оттенок одиночества, и это придавало ей особую прелесть.