Ваша оценкаПовесть «Поезд прибывает по расписанию» принесла молодому Бёллю признание и славу. Герой повести предчувствует, что будет убит партизанами. Он читает на карте названия городов предстоящего ему маршрута и по звучанию, по «вкусу» каждого названия определяет, будет ли еще жив в этом городе.
Жанры
Рейтинг LiveLib
4,2
162 оценки
- 542%
- 439%
- 317%
- 22%
- 10%
Ваша оценкаПрочитали 178Хотят прочитать 243
Рецензии
Аноним14 января 2017 г.И птицы больше не поют...
Читать далееХайнрих Бёлль
"Поезд прибывает по расписанию"
«Большинство людей думает, что война состоит из боев и сражений — это не так. Война — это ожидание следующей атаки, следующего обеда, следующего утра…»Возвращение к творчеству Хайнриха Бёлля спустя довольно-таки продолжительное время можно сравнить с возвращением домой (у меня такое личное чувство, наполненное тоскливой грустью, пока может быть только с ним и Ремарком). Возвращение к такому близкому и родному очагу, который греет своим невидимым постороннему теплом, который не погаснет до тех пор, пока ты будешь жив, пока будет биться сердце, пока будет гореть взгляд, пока будет куда возвращаться... Возвращение потрёпанным, но не сломленным; разочаровавшимся, но не утратившим веру; обретшим новое, но не забывшим старое. Лишь теперь в полной мере ощутившим и осознавшим ту ценность, которую приобрёл несколько лет назад. И какую цену заплатил. Чувство долгожданной и такой радостной встречи опьяняет и кружит голову, а также дарит надежду, что всё прошедшее было не зря. Но этот небольшой отпуск настолько короток, что ближе к концу хочется только одного, а именно продолжения и новых разговоров, новых встреч, новых крепких объятий. Взамен старых. Но неизменно храня их в памяти. Ведь каким хорошим не было бы прошлое и настоящее, всегда нужно идти вперед и стремиться на обломках прошедшего построить ещё лучшее будущее. Жаль только, что не у всех есть/была/будет возможность испытать это волшебное чувство возвращения и новой встречи. Как много их не вернулось. И сколько ещё не вернётся...
Надо помолиться. За всех.
«В теории — жизнь прекрасна…»Каждая война не оставляет иллюзий человеку по поводу его будущего. А уж тем более такая страшная, какой была та. И пусть далеко не все отправлялись на фронт с чувством, что назад он уже не вернётся живым, но где-то в подсознании эта подлая мыслишка всё равно сидела у многих. Таковы реалии военного времени и солдатского существования. И ничего с этим не сделаешь. Любой отпуск, любой день, любой приём пищи, любой разговор, любая атака на вражеские позиции могли стать последними. Вся повесть пронизана чувством тоски, грусти, усталости, безысходности и фатальной обреченности последнего дня жизни. В голове после первых прочтённых страниц невольно начинает звучать душераздирающая мелодия губной гармоники. Хенрих Бёлль в своей сравнительно небольшой повести представляет нам небольшие зарисовки обыденности, отражённые в разных формах. Во взглядах, во встречах, в воспоминаниях, в ощущениях, в запахах... В прошлом и настоящем. Целые вселенные возникают на страницах повести «Поезд прибывает по расписанию». То перед глазами оживает встреча с незнакомыми тебе, но такими же как и ты, солдатами, то грустное воспоминание о доме. Забытое ружье. Взгляд на спящего фронтового товарища или на девушку в поезде, которую видишь в первый и последний раз. Зелёные глаза, пышные ресницы. Любимое деревце перед домом, которое ты уже никогда не увидишь. Ощущение, что больше не ступишь на перрон родного железнодорожного вокзала и не сходишь в знакомую булочную за свежеиспечённым хлебом, что вырезанная вчера фигурка из дерева станет последней. Вкус последних бутербродов, сделанных с любовью, которая присуща только матерям. Посещение публичного дома и знакомство с такой же усталой молодой девушкой, которая вместе с ним (имеется в виду временные рамки) обучалась игре на милом сердцу музыкальном инструменте. Проведённая с ней ночь.
Надо помолиться. За всех.
«Хуже всего, когда ты один.…»Что может быть прекраснее, чем ехать на поезде на закате дня, когда на землю опускается вечерняя прохлада? А на восходе? Нет, не то. Что вообще может быть прекраснее путешествия на поезде? Этот многоликий чертяка несёт тебя в неизведанную даль навстречу судьбе, а ты стоишь в тамбуре немного подвыпивший и куришь, ловя мимолетное чувство умиротворения и согласия с самим собой и окружающим миром. Скоро вновь вернутся смятение, растерянность и пустота. А пока... Весь мир принадлежит тебе в час, когда на землю опускаются сумерки. Мимо проносятся разнообразные деревья, леса, поля, реки, мосты, столбы, провода, которым не видно конца. Необозримые равнины тянутся до самой линии горизонта. Проносится жизнь. Часы мерно отстукивают секунды. Тук, тук, тук... Тебя окружают тени. Белобрысый и небритый. Забытые попутчики, с которыми ты здесь же играл в карты. Но сейчас ты стоишь и провожаешь взглядом заходящее за горизонт солнце под равномерный перестук колес. Падающее вниз, но кажущееся совершенно неподвижным. Красота открывшейся твоему взору картины ослепляет и поражает. Ты щуришься. Закрываешь один глаз. Воспоминания с новой силой всплывают из глубин подсознания. Волна за волной предстают события минувших дней. В голове набатом раздаются звуки клавесина. Любимая улыбается тебе, наливает кофе и с благодарностью за этот вечер смотрит в твои глаза, которые полны любви. жаль, что всё ушло В соседней комнате слышится детский смех. Тусклый свет свечей наполнил весь дом. Туманные, размытые видения. Мать нежно гладит голову и обнимает, а отец прощается крепким рукопожатием. Печальные глаза, в которых застыла слеза, сковывают железными тисками сердце. Щемящая тоска. После этого неизбежно нахлынут менее приятные мысли и воспоминания. А ты стоишь и ждёшь следующую станцию. Новый город. Ещё один город. Ещё, ещё и ещё. Везде одно и то же чувство. И каждый такой далекий и такой близкий. И в каждый поезд прибывает по расписанию. И это назойливое чувство, что скоро, совсем скоро всё закончится. Скоро... Сколько их уже было и ещё будет? Что они для тебя? Всего лишь точка на карте. Знакомый тебе или нет. Но так ли это важно? В мирное время ответ, наверно, будет отрицательным. Но вот в военное, когда любой населенный пункт может стать последним, всё воспринимается по-другому. Путь-дорога, которая кажется бесконечной и неимоверно зловещей в своём чудовищном предзнаменовании. Стук колёс. Железнодорожные шпалы. Километр за километром. Десятки, сотни километров. Отсутствие какого-либо смысла в происходящем лишь усугубляет ситуацию. А впереди ждут всегда бодрствующие спутники войны: нарастающий шум грохочущей артиллерии, свистящие выстрелы, не исчислимые трупы людей и коней, жутко холодная зимой и удушливая обжигающая летом техника, танки, смертоносный вой самолётов, страх и отвага, слёзы и экскременты, оторванные руки и ноги...
Надо помолиться. За всех.
«Противно находиться всё время в обществе мужчин, мужчины - такие бабы…»Читатель всё это чувствует (ну или должен чувствовать), когда читает эту повесть. И это прекрасно! Прекрасное чувство вовлечённости в историю, которая своей единичностью показывает тысячи и тысячи похожих. Пусть даже это очень тяжело читать и больно представлять. Через призму взгляда главного героя окружающий его мир предстаёт в воображении читающего во всём своем ярком и красочном многообразии. Настоящее буйство красок! Основательность - это черта, которая присуща немцам в их делах. Уж если за что берутся, то мёртвой хваткой. Основательность, с которой написана эта повесть, заставляет о многом задуматься и понять, что за все те десятилетия, что прошли после победного салюта в Москве в 1945 году, люди совсем не изменились. Вот нисколько. И знаете что!? Не получится прочитать эту небольшую повесть за один присест (не могу говорить за всех, но по моим ощущениям это так). При всём желании. Бёлля так вообще не получается читать. Этот автор из категории "на подумать", а не "проглотить". Во всём его творчестве потрясающе воплощена в жизнь попытка совместить и наглядно показать то, что происходит вокруг героя с тем, что творится у него внутри. Одно идеально дополняет другое, переплетаясь между собой создаёт простую, обыденную, но такую всеобъемлющую картину бытия человека и его жизненного пути на этой грешной земле. И так органично это преподнесено, что читая получаешь мало с чем сравнимое удовольствие. И эта повесть не исключение. Но даже открывая для себя внутренний мир героя, создаётся впечатление, что читатель всё равно мало что знает о герое. Отличительная черта прозы Бёлля. Наверное, так и должно быть, когда в одном человеке находят воплощение многие тысячи. И каждый со своим подавленным душевным состоянием, со своими личными терзаниями и обожёнными от водки глотками. Эта книга определённо заслуживает внимания широкого читателя. Ведь важен не размер, а содержание. А содержание влюбляет в себя полнотой описания жизни и увлекательным незамысловатым сюжетом. Несмотря на маленький объём, она кажется бесконечной. Вроде были прочитаны только пятьдесят электронных страниц, а показалось, что прожил половину жизни. Её невозможно читать без переживания и сопереживания. Я глубоко признателен Бёллю за его творчество, за его миры и его героев. Таких близких, но таких далёких...
Надо помолиться. За всех.
«Не хотел бы я быть на месте женщины. Женщины всегда ждут… ждут… ждут… ждут…»Как много всего отнимает эта проклятая война! Столько, что как бы я ни пытался это объять своим воображением, всё равно не получается. Мне раньше всегда казалось, что безудержное желание, когда хочется, чтобы восход солнца отражался каждое утро в глазах, неискоренимо. Но после Бёлля остаётся только вечерний закат. Такой красивый, такой восхитительный, но всё же закат. И пустота. День, переходящий в ночь. Тишина. Сверчки. Жизнь, переходящая в смерть. Последнее желание. Отдохнуть... Я не хочу видеть рассвет. Что он принесёт? Новый день, новые мучения, новые жертвы. Избавление. Холодно, Боже, как же холодно...
«... а те люди, люди двадцатого века, будут носить отвратительные одежды, и прославлять войну, и воевать во славу отечества; мерзкое столетие... тысяча девятьсот сорок третий год...»Рецензия написана под музыку Katharina Schüttler - Mein Kleines Herz, Ernst Busch - Ach, ihr Wege и Rammstein - Ohne dich.
Danke für Ihre Aufmerksamkeit!
Mit freundlichen Grüßen
А.К.931,7K
Аноним15 июля 2013 г.Читать далее- поезд отправляется!
- не хочу умирать, - крикнул он, - не хочу умирать, но весь ужас, что я умру!... Скоро!
Андреас, солдат-отпускник, двадцатичетырехлетний юноша, еще ребенок, что, что ему делать на войне? чем он заслужил это? чем заслужили это еще миллионы таких как он? они не хотели войны, видит Б., не хотели...
Андреас, он садится в поезд с одной только мыслью - он умрет, он умрет скоро, совсем скоро, и эта мысль занимает все его сознание, ему трудно есть, ему трудно пить, ему трудно спать, ему нужно только молиться, замаливать грехи.
Андреас. Его попутчиками оказываются небритый и белобрысый, его последние друзья, последние слушатели и рассказчики. С ними он немного отвлекается, ударяется в воспоминания, слушает их истории... но в голове лишь одна мысль
Скоро я буду мертв. Умру. Скоро.
Он бы отдал все, чтобы еще раз увидеть глаза той француженки, что видел лишь четверть секунды в начале войны. Он пытался найти ее, но не смог. Он бы отдал за все за то, чтобы заглянуть в душу той, благодаря мыслям о которой, возможно, он жил... благодаря.Он бы отдал все, чтобы та ночь с Олиной, длилась вечно. Чтобы рояль звучал, чтобы воспоминания грели душу, чтобы слезы текли рекой, чтобы любовь. Не плотская - нет, он так и не познал этого. Чтобы любовь, самая настоящая, безнадежная, без вожделения. Чтобы любовь была вечна. Чтобы ночь не кончалась. Чтобы мечтать... Чтобы вместе забыться и забыть... Чтобы Олина рядом была. Кем бы она не была. Чтобы рядом. Рядом...
Эта книга - как обухом по голове. Она сознание просто расшвыривает на миллионы кусочков, а слезы стоят в глазах и горло щипет. Здесь больно, ужасно больно. И нет спасения.
Несправедливо это, что мальчишки.. мальчишки, которым нужно влюбляться, девчонок на танцы водить, мальчишки, которые еще дети, мальчишки, не познавшие жизни, должны были взять в руки автоматы и убивать. Воевать, выполнять приказы. Наступать на горло своим принципам. Миллиарды искалеченных жизней, миллионы невинно погибших и миллионы тех, кто выжил, но никогда не забудет...мерзкое столетие... тысяча девятьсот сорок третий год...
55478
Аноним13 февраля 2020 г.«Мой адрес не дом и не улица, мой адрес – Советский Союз…»
Читать далееОх уж эта немецкая сентиментальность!.. Нет, не так – фронтовая немецкая сентиментальность. Уж не знаю, кто первый начал, но Ремарк, а позже Бёлль успешно подхватили. Ровнялся ли молодой писатель Бёлль (а это одна из его первых вещей) на уже матерого Эриха Марию, сказать сложно, но нельзя не заметить общее: те же обреченные и трогательные интонации при описании юных солдат, крепкое товарищество, воспоминания («как молоды мы были!») и обязательная девушка не без очарования – и греха.
И, кажется, Бёлль как минимум знал, а возможно, и любил Достоевского. Образ Олины, девушки-проститутки, словно списан с образов нашего классика – и Соню Мармеладову можно вспомнить (тоже жертвенные мотивы), и Грушу с ее порывистостью и страстностью.
Сюжет же прост: главный герой, 24-летний солдат Андреас, возвращается на фронт после побывки. Провожает его верный друг Пауль, священник. Ни с того, ни с сего Андреас вдруг понимает… что смерть уже близко. Более того – он уверен, что жить ему осталось не больше трех суток. С чего взялась эта уверенность? Андреас сам не знает. Но вот это отвратительное чувство: «Тебе осталось меньше трех суток!» – сжирает его изнутри.Расставаясь с Паулем, занимая свое место в эшелоне, знакомясь со своими попутчиками, главный герой все прокручивает в голове мысль о своей скорой смерти. Он обменивает у товарища карту и с ужасом изучает местность, читает странные названия советских городов и высчитывает: а где же он окажется спустя трое суток, погибнет ли он в Львове, в Черновицах или в Стрые?
Жутковатая мания героя сначала удивляет, позже – бесит, а еще позже – пугает, словно тут Бёлль не психологическую повесть наваял, а какой-то триллер. Сложно отожествить себя с Андреасом. Но вот посочувствовать… Тут, конечно, можно возразить: разве этично сочувствовать солдатам вермахта? Ну, мания у него – и черт бы с ним. Еще бы нам о каком-то оккупанте беспокоиться. Так или не так?..
Но лично я не могу смотреть на Андреаса, как на оккупанта. Не получается. Он слишком… человечен. Не хорош и не плох, а именно человечен. Мечтал стать пианистом, учился – а потом началась война, его призвали, и пришлось юноше позабыть о любимых увлечениях, книгах и мечтах о лучшей жизни. Андреас религиозен; молится за всех (даже за евреев), а если не получается молиться (если забывает), так чувствует себя виноватым и просит у Бога прощения. В отвратительных поступках не замечен. Да, не без греха (а кто без?), но склонен к рефлексии, умеет сопереживать и искренне хотел бы, чтобы все жили в братстве и любви.
Мне понравилось, как Бёлль постепенно создавал его образ, как из мелочей он составлял отличный живой характер. В Андреаса веришь. Впрочем, веришь и в других описанных Бёллем немцев. Может быть, сомневаешься насчет Олины… но это мое, женское. Слишком уж прилизанной она вышла, слишком… как бумажная балерина из сказки – прекрасна, но далека и непонятна. В их «любовь» с главным героем я не поверила, а так как совместная линия Андреаса и Олины занимает больше трети повествования, я пребывала в недоумении достаточно… ну, чтобы снизить оценку. Но в остальном...
Считаю свое знакомство с автором удачным и с удовольствием позже возьмусь за «Бильярд в половине десятого».
«Часы показывают шесть, ровно шесть. И сердце у него падает в ледяную пустоту. Боже мой, боже мой, на что я убил свое время: ничего я не успел, ничего не успел за целую жизнь…»311,5K
Цитаты
Аноним12 сентября 2020 г.Читать далееБывает, что слово, которое человек обронил, казалось бы, случайно, приобретает некую кабалистическую силу. Оно становится весомым и до странности подвижным, быстро опережает говорящего, раскрывает где-то в неизведанной дали дверь будущего, а потом возвращается назад с гнетущей неотвратимостью бумеранга. Пустая болтовня, необдуманные речи, а чаще всего безрадостные, тяжко произносимые слова, которые говорятся у поездов, идущих навстречу смерти, возвращаются и настигают говорящего, подобно свинцовой волне, и человек внезапно познает всю горечь и вместе с тем всю захватывающую дух неизбежность рока. Внезапная способность ясновидения дается влюбленным и солдатам, людям, обреченным на смерть, или людям, преисполненным космической жажды жизни, и тогда человек, получивший этот дар – себе на радость или на горе, – вдруг чувствует, как мимолетно сказанное слово проникает в него все глубже и глубже.
Скоро. Скоро. Скоро. Скоро. Что значит «скоро»? Жалкое чудовищное слово «скоро». Секунда это – "скоро», но и год тоже – «скоро». Чудовищное слово "скоро». «Скоро» спрессовывает будущее, делает его мизерным, лишает надежности, всякой надежности, превращает надежность в полную безнадежность. Слово «скоро» – пустой звук и в то же время всеобъемлющее понятие. «Скоро» – это все. «Скоро» – смерть…
Будущее даже не мечта, а бледный призрак, невесомое, бесплотное, лишенное какой бы то ни было живой субстанции видение. У будущего нет лица, оно обрублено; и чем больше он размышлял, тем яснее становилось ему, как близко его «скоро». Скоро я умру. Это – истина, которая находится где-то между годом и секундой. Какой смысл утешать себя…
Только что ему казалось, что он уже почти доплыл до берега, и вдруг его подхватила огромная волна и отбросила назад в бушующую пучину.
Только еда и питье держат в равновесии тело и душу.
Тягостно было заглядывать в дома, где ютится беднота, – рабы уже готовились проделать свой ежедневный путь от дома к заводу. Коробка за коробкой, коробка за коробкой, и в каждой живут люди: страдают, смеются, едят, пьют и зачинают новых людей, которые завтра, быть может, тоже погибнут. Сколько людей на белом свете! Старухи, ребятишки, мужчины и солдаты. Солдаты стоят у окон – вот один, а вот другой, – и все они знают, что завтра-послезавтра их опять затолкнут в эшелоны и отправят в ад кромешный…
Были и такие, кто не говорил ни слова, и их молчание казалось зловещим. Эти помалкивали, потому что знали: все они обречены.
Какая чудесная погода, совсем еще лето, теплый сентябрь. Скоро я умру; то дерево, то оранжево-золотистое дерево перед домом я уже не увижу. И эту девушку, которая ведет велосипед, девушку в желтом платье, с черными волосами я тоже никогда не увижу; поезд мчится, и больше я не увижу всего того, что он оставил позади…
В теории – жизнь прекрасна.
Галиция – темное слово, ужасное слово и все же влекущее. В нем есть что-то напоминающее нож, медленно режущий нож… Галиция…
– Вот, – сказал небритый, – здесь моя часть. Ремонтные мастерские. Мне повезло, – голос у него был такой, словно он сообщал: «Мне дьявольски не повезло».
Ведь для многих людей какая-нибудь безделица, на которую неожиданно польстился другой, вдруг приобретает особую ценность. Безделица, которую они, быть может, через минуту выбросили бы, становится для них дорогой и невозместимой только потому, что она оказалась нужной другому.
Андреас посмотрел небритому прямо в глаза и еще больше испугался, будто заглянул а бездонную пропасть, в пропасть отчаяния. Он увидел не только ужас и пустоту, но и нечто неумолимо засасывающее теперь он понял, почему небритый напивался, все время напивался – ту пропасть надо было без конца чем-то заполнять.
Хуже всего, когда ты один.
Господь бог любит несчастных. Несчастье это и есть жизнь. И боль это жизнь.
Утром все виделось ему в другом свете – потускневшим, безнадежным.
Если ты проснулся и сердце у тебя щемит, приятно сознавать, что рядом с тобой товарищ, что он тоже бодрствует.
Само понятие «граница» – нечто совершенно четкое и определенное. Черта – и баста. Но поезд с той же легкостью пересек границу, с какой он прошел бы по трупу или по живому телу.
Мы живем надеждами.
Боль была так ужасна, что он ее перестал чувствовать.
Для его рассказа был нужен ночной час и человек, который слушал бы его, но только один человек.
Небритый говорил тихо, и в то же время он кричал страшным тихим криком.
Человек, который воротит нос от хлеба, – пропащий.
Трупы – самое тяжелое, что есть на свете,
У Андреаса помутилось в глазах, лавина крови, грязи и гноя захлестнула его – он стал молиться, отчаянно Молиться, словно утопающий, который взывает к людям, хотя в море нет ни души и он даже не видит берегов.
Нет ни одного человека, который не заплакал бы хоть раз.
Противно находиться все время в обществе мужчин, мужчины – такие бабы.
Как тяжело на пороге смерти сознавать, что ты оскорблял людей.
Если б я мог заплакать. Но я не могу. Мне больно, и тяжко, и страшно, но плакать я не в состоянии. Все плачут, даже белобрысый плакал, один только я не в силах плакать. Боже, сделай мне этот подарок – сделай, чтобы я заплакал…
Все они были несчастные, изжелта-бледные, голодные, совращенные и обманутые дети, и колыбелью им служили поезда, воинские эшелоны, под песню которых «рак-так-так-бумс» они засыпали.
Радость многое смывает, точно так же, как и горе многое смывает.
– Ну так как? – спросила его пожилая женщина. И он увидел, что рот у нее отталкивающий, только теперь он заметил ее поджатые губы, узкий, как щель, рот, который, верно, знает одно: деньги, рот, похожий на прорезь в копилке.
Простые маленькие вещицы можно очень легко «смазать» или сыграть слишком патетически. Маленькие вещицы исполнять чрезвычайно трудно.
Победить женщину можно только в темноте.
Тысяча девятьсот сорок третий год. Страшный век! Какие мерзкие одежды будут носить в этот век мужчины: они будут прославлять войну и носить в годы войны одежды цвета грязи, а мы, мы даже не думали прославлять войну, для нас это было просто честное ремесло, не больше; ремесло, при котором человек иногда терял больше, чем получал. И, занимаясь этим ремеслом, мы носили яркие одежды, как лекарь, как бургомистр, как… как проститутка, а те люди, люди двадцатого века, будут носить отвратительные одежды, и прославлять войну, и воевать во славу отечества; мерзкое столетие… Тысяча девятьсот сорок третий год…
Каждая смерть – убийство. Каждая смерть в годы войны – убийство, за которое кто-то несет вину.
Существуют только жертвы и палачи.
Ты не вправе допускать, чтобы человек чувствовал себя по твоей милости униженным.
Самую большую боль всегда причиняешь человеку, которого любишь.
От нестерпимой боли слезы не спасают.
Моя душа ей не нужна. За душами охотится только дьявол. Люди хуже дьявола.
Музыка была подобна башне. Она неожиданно появилась из-под земли и с каждой секундой росла и росла. И эта башня увлекала его за собой, она, словно внезапно забивший источник, вышвырнула его из глубочайших земных недр, с титанической силой вознесли из мрачных доисторических эпох к свету, к свету, и он, ощутив мучительное счастье, устремился в поднебесье, против воли и в то же время все сознавая, все понимая, покорился некой разумной силе. Он летел, и вокруг него вилось нечто бесплотное – и скорбь и радость; его легко уносило в заоблачные выси, и одновременно он ощущал все тяготы и муки человека, который с трудом карабкается вверх… Вот она, ясность духа. Человеческие заблуждения остались где-то позади. Перед ним прозрачная и чистая игра обузданных стихий.
Рана в спине – найтягчайший позор для тех, кто величал себя спартанцами.
Что может быть ужаснее заплаканной проститутки!
Эти зловещие ночи душили всех – солдат в вонючих окопах… людей в бомбоубежищах, десятки и сотни городов, сжавшихся в комок от страха…
К утру, к четырем часам утра, военные ночи, зловещие, непередаваемо жуткие ночи набирают силу. И вот одна из них караулит за дверью… Ночь эта пронизана ужасом, безнадежна и бесприютна, в ней не найдешь ни единого теплого закоулка, где можно было бы спрятаться… Такие ночи наслали на людей наигранно-бодрые голоса…Надежность обретешь только за темными, безнадежными далями, которые преодолеешь в назначенный час…
3264
Аноним17 июля 2013 г.Скоро. Скоро. Скоро. Скоро. Что значит «скоро»? Жалкое чудовищное слово «скоро». Секунда это – "скоро», но и год тоже – «скоро». Чудовищное слово "скоро». «Скоро» спрессовывает будущее, делает его мизерным, лишает надежности, всякой надежности, превращает надежность в полную безнадежность. Слово «скоро» – пустой звук и в то же время всеобъемлющее понятие. «Скоро» – это все.
3355
Подборки с этой книгой
Дебют известных и знаменитых писателей
- 3 010 книг
Вторая мировая война в книгах зарубежных писателей
- 682 книги
Зарубежная классика, давно собираюсь прочитать
- 1 248 книг
Место действия: Львов
- 90 книг
Самые полюбившиеся классические произведения 2023 года!
- 388 книг
Другие издания
