Сто лет одиночества. Повести. Рассказы

Непонятно почти всеобщее восхищение этой книгой. На мой взгляд, написано пошло [восхваляется инцест (здесь и тетка с племянником и она же с внуком), педофилия (порочное влечение взрослого мужика Аурелиано к малютке Ремедиос, которой по видимому лет 9)], скучно и вязко. Плюс головоломная путаница со всеми этими Аурелиано, Аркадио, Хосе Аркадио и т.д. Мне кажется русскоязычным читателям сей опус нравится нестолько из за своей художественной ценности, а из за яркой экзотики Колумбии, которую надо признать Маркес показал отлично.

Мне жаль, что Маркес прошел мимо меня четыре года назад, когда мне было пятнадцать, и мирно сосуществовал в своей альтернативной реальности до этого светлого момента. Пожалуй, лучшее знакомство, которое нужно было мне те самые четыре года назад - это знакомство с семьей Буэндия.
Всегда интересно следить за историей рода - но ведь это не простая история рода, не так ли? Это гипнотизирует, когда в сюжете каким-то мистическим образом переплетается латино-американская сказка, от которой невольно сглатывается, когда читаешь про струю крови, проползшую через весь город от дома сына к кладовке, где была его мать - с почти библейскими мотивами, например, с великим потопом.
И за этот яркий контраст и яркую историю о таких разных одиночествах - книга определенно заслуживает свое место на полке.

На каком-то "этапе" чтения перестаешь различать персонажей в лицо, запутываешься в бесконечном круговороте одних и тех же имен, почти "одинаковых" судеб, чего-то ещё. И понимаешь: уже не надо. Уже не надо помнить конкретных лиц, не надо различать Ауреано Первого, Второго, Третьего, и даже праматерь - Урсулу (урсус на латыне "Медведь" на сколько я помню), - вообще всё не важно. Потому что это не про конкретных лиц и даже не про "Макондо" - центр мира...или персональной судьбы, нет, не про это.

Господи, но какая же это мощь, какая мощь! Написать в 40 лет такое полотно - да.... Мне показалось, что нужно сказать о каком-то идейном бэкграунде того, что я читал когда-то и переслушал в течение выходных.

"Много лет спустя, перед самым расстрелом, полковник Аурелиано Буэндия припомнит тот далекий день, когда отец повел его поглядеть на лед."
Может быть, здесь ещё не так явно виден такой мотив всего творчества Маркеса, ну, в том, что я прочел, - не так видна идея предопределенности человечесткой судьбы. Чуть позже он скажет это совершенно открыто: "Хроника объявленной смерти": никто не хотел этой ананонсированной трагедии, но, подобно древнегреческой трагедди, подобно несчастному Эдипу, ничего нельзя сделать. Потому что всё предопределено. Полковник Буэндиа останется в живых, но Маркес уже завел тему: рожденному утонуть не гореть в огне. Вводя эту тему, как я её принял, понял, ты понимаешь, что никакие усилия или сверхусилия, даже праматери всего - Урсуле - никому не по силам остановить желтых муравьев с лианами, которые всё равно возьмут своё, родового гнезда Буэндиа не останется, тлен, разруха и прах. Из праха вышли, в прах всё и возвратится.
Но как же это всё выписано! Как прорисовано! Какой напор, какой натиск и ярость! Эти поражающие воображение страницы последней любви романа, естественно, инцестуальные, как у Фолкнера, как, видимо, у южан вообще, - это запредельное; чувство, что Маркес сам настолько раскрутил себя, настолько завёл темперамент, окрасивший последнюю страсть этого мира, что выход у этой яростной любви единственный: смерть и разрушение. Которые, как известно, всегда есть начало чего-то или кого-то нового.

Итак, номер один: предопределенность. Судьбы и жизни, человека и мира.

Одиночество. Подозреваю, что роман "зашел" всему миру, безоговорочно и безоглядно ещё и потому, что экзистенциализм посетил этот мир в аккурат после всемирной бойни 39-45. Судьба мира и человека, о, конечно, всегда была в центре художественной рефлексии западной культуры, всегда, но что-то сдвинулось внутри человека=человечества после...скольки жертв мировой бойни? "Я - Бог, я - царь"? Или всё же - червь и раб? Все же такие умные и человечные...все эти умники создали Освенцим и холокост. И?
И - так каков человек? И каково ему, этому человеку? Не холодно ли на придуманной самим человеком вершине собственного величия? Уж каким-то холодом одиночества веет с этих вершин благополучия и самолюбования. Одиночество, одиночество, одиночество, одиночество, одиночество.

Ну, самое банальное: все эти неистовства, путешествия от Макондо до Рима с Брюсселем, - всё это - бегство от непереносимого одиночества? Все эти неожиданно найденные дублоны или дукаты, которых аж три кувшина, таких, тяжелых, тяжелых по весу, так же, теперь уже ожидаемо промотанных, да ещё и с убийством одного, очередного Хосе Аркадио или Аркадио Хосе - какая разница? - потому что...да потому, нет никакой разницы ни в именах, ни во временах, потому что Маркес о другом. Самая простая и потертая мысль : весь движ - бегство от этого самого одиночества.

Которое, как известно, существует в двух ипостасях: экзистенциальной и эмоциональной. И роман - он про какую из них?
Поэтому мне показалось, что вторая идея маркесовского мировоззрения - идея эсхатологическая. Где не только предопределенность всего, но и конечная стадия, черта, состояние, положение, - всё известно: "гибель" мира, по крайней мере "гибель" этого мира, конкретного и земного, ну, почти сплошь человеческого мира. Но как бы рассмеялись здезды, взрывающиеся в свой час, узнай о такой вот своей "кончине": взрыв как "смерть"! Да ни разу не смерть. В одном обличии - да, вроде как. Но эти звёздды, чудесные , страшные, - всё это - в нас, в каждом из нас, всё справедливо: так же как мы - в звёздах, так и звёзды - в нас! Мы состоим из звёздной пыли, их частиц, - какая разница! Своё семя, как и мощные мужики из рода Буэндиа, завораживающие всех попадающихся на их пути женщин - своих, чужих, - всех завораживавших своими размерами и мощью, - своё семя звезды щедро раздали этому миру. И не прекращают этого благородного занятия ни на секкунду, ни на мгновение. Какая завораживающая картина, ничего грандиознее, видимо, просто не существует.
Одиночество? Не знаю

И последняя, ну, на сегодня, на сейчас, мысль: эсхатология, конец мира...Но этот путь нужно ещё пройти, нужно пережить эту с горки идущую дорожку. В 1967 году Маркесу - 40. Но это совсем не значит, что он убежал, спрятался, скрылся от кризиса среднего возраста. Нет. Доказательство? Их есть у меня: "Сто лет одиночества".
Сороковник - срок, когда пусть и не впервые, но мысли о перспективе встречи со "старухой с косой" - вот они, вот! Седые волосы и начавший терять обороты тот самый "мотор", заводивший всеххххх встречавшихся на пути женщин...эти, опадающие листья в саду и неминуемый финал, о котором вспоминаешь всё чаще и всё с большей грустью. Что там с эгоистичным геном из предыдущей книжки? Да вот, ответка: "Сто лет одиночества". Как по мне, так после экватора, до кульминации романа - эта самая выстраданная часть текста, потому и самая впечатляющая, самая мощная!
Да, с горки, да, всё начинает ускоряться, да, не остановишь ничего, но я обману смерть, я не спасусь, но обману! Моё дитя...нет, не из плоти и крови - бумаги и вечных мыслей про жизнь и смерть, одиночество и торжество жизни, - я напишу, а тогда и померяемся....как у Тютчева: "...а там увидим, что прочней".
Нас сводит с ума не миг ухода из жизни - всё понятно и "приемлемо", нет, нас сводит с ума ожидание смерти, эта картинка за секунду, мгновение до смерти, когда нож гильятины проскочит от верхней точки до нашей шеи. Нам непереносим звук падающего лезвия, вот от этого звука мы и бежим...Но нет такой скорости, чтобы уклониться от судьбы, нет.

Ну конечно же, читать! Хотя судя по данным этого ресурса, книжку прочли несколько десятков тысяч человек, что впечатляет. И книжка того заслуживает! Великолепно!

Мартышка уметь читать. Смотрите какой умный и важный мартышка.

Мартышка читать мировая классика Габриэль Гарсия Маркес сто лет одиночества. Габриель Гарсия Маркес очень важный. Габриель Гарсия Маркес умнее других человек потому что уметь писать и получать нобелевский премия литература.

Сто лет одиночества есть много история про много разных человек. Их зовут и Хосе, и Аркадио, и Аурелиано, и даже Аурелиано два, но самом деле это все один человек имя который Буэндиа. Буэндиа стараться жить хорошо и стараться делать добро, но Буэндиа страдать, потому что делать бонбо со всем подряд (очень часто с сестра отца). Если делать много бонбо будет много детей. И мартышка думать, что много детей это хорошо. Но все дети Буэндиа тоже страдать. Один страдать из-за бонбо с тем кого любишь, другой страдать из-за бонбо с тем кого не любишь. От этого Буэндиа иметь еще больше детей и все они вместе страдать целых сто лет.

Конец у историй Буэндиа хороший. Потому что Буэндиа много страдать, но в конце он умирать и больше не делать бонбо со своя тетка и со всем подряд, а значит больше не страдать.

Мартышка не понимать сто лет одиночества. Мартышка стараться понять, но не понять. Мартышка сам знать что не надо делать бонбо с сестрой отца. Мартышка читать в интернет что много обезьяны говорить: сто лет одиночества великий книга. Мартышка злиться. Мартышка кричать.

Это гениальный роман, которому пока не могу поставить оценку. Это может быть и 2 и 6 и 10. Слишком нетипичное произведение. Пока читаешь получаешь слишком разный спектр впечатлений чтобы сказать, что книга тебе нравится или не нравится. Я понимаю любую оценку этой книге. Это как черный квадрат Малевича, ты либо понимаешь, либо нет. Но это точно гениально.
Роман об одиночестве семьи, глобальном одиночестве, фатальным одиночестве. Вроде и людей много и эмоций много, никто из членов не страдает одиночеством, по крайней мере не переживает по этому. Каждый ищет себя, ищет любви, бежит от Макондо и возвращается. Фатальная история. То ли расплачиваются за грехи поколений, то ли Макондо гиблое место.
Маркес создал гениальную картину. Ему удалось рассказать единую историю разных людей нескольких поколений семьи. Маркес сшивает такое огромное полотно но в небольшом объеме успевает рассказать обо всех и показать, что это одна семья. Слишком большая семья, каждый член которой слишком далек друг от друга, но в итоге так близок оказывается друг другу.
Не представляю как Маркес мог придумать и реализовать такое и так эффектно, эмоционально и будоражуще.

Итак, что мы делаем, встретившись с непонятным? Правильно: тыкаем в это непонятное палками, обносим забором и запираем в курятнике. А некоторые, особо ушлые, с коммерческой жилкой, люди умудряются еще и "поднять бабла" (спасибо, реклама пиратских сериальных сайтов за это странное выражение).
Этот рассказ я, оказывается, уже читала (около 15 лет назад) и посчитала его тогда не заслуживающим внимания, а сейчас от него стало как-то грустно.

Ангелы, если вы это сейчас читаете, сидите-ка дома, не прилетайте к нам.
Мы вас тут измучаем, да ещё и наживемся.

Сто лет одиночества - это, по-моему, произведение с самыми красивыми первой и последней фразой. Роман сам по себе очень красивый, таинственный, неожиданный, очень странный, мгновенно погружающий в себя и как будто ставящий на паузу время вокруг. Маркес как будто раскрывает на последних страницах собственный секрет: "старик располагал события не в обычном, принятом у людей времени, а сосредоточил всю массу каждодневных эпизодов за век таким образом, что они все сосуществовали в одном-единственном мгновении". По крайней мере, очень похожие ощущения у меня остались, вроде и чувствуется, что жизнь в романе идёт, меняются времена, эпохи, герои, но при этом прошедшие события как будто не остаются в прошлом, а продолжают существовать в другом измерении, но в это же время, и вот эти временные слои накапливаются, накапливаются, изредка просачиваясь друг в друга призраками, или пергаментами, или реликвиями прошлого вроде портрета Ремедиос.
Когда-то я уже читала этот роман, помню, что он мне понравился, но перечитать решила скорее из любопытства, чем от большой любви. Интересно было, как восприму его спустя семь лет, ну и когда уже побольше опыта, знаний и хотя бы не приходится гадать, в какой стране происходит действие и как совместить всякие странные штуки с грубой жестокостью войны, которая тут даже не описывается, но всё равно ощущается. И я даже представить не могла, что сейчас влюблюсь в него с первой строки, и от рефрена "спустя много лет, стоя у стены в ожидании расстрела..." у меня будут бежать мурашки. Впрочем, сейчас они побежали от воспоминания о муравьях в конце книги... В общем, оказывается, я успела и соскучиться, и забыть, и полюбить всех героев, таких чудаковатых, неприкаянных, иногда нелепых и непонятных. Если на каждого посмотреть в отдельности - чудак чудаком, один страннее другого, но все вместе, да еще в Макондо, они такие прекрасные. Там было про смерть, которую увидела одна из героинь, так вот на самом всю книгу ощущается ее присутствие, как будто смерть действительно среди них ходит и разделяет их повседневные дела, и воспринимают они ее так равнодушно и вместе с тем так ожидаемо, как старого приятеля в гости. И даже смерть с ними случается не навсегда, и это тоже отдельный момент, из-за которого эта книга прекрасна. Какие-то совершенно новые для меня ощущения от чтения. Очень жалко, что книга закончилась, но вместе с тем закончилась она так прекрасно, что вроде и не жалко. Обязательно буду перечитывать ещё раз.

Редко бывает, чтобы название романа так точно передавало его наполнение. У Маркеса в его "Сто лет одиночества" так получилось. Потому что главной темой романа как раз и выступает одиночество. Одиночество во всем. Даже в глазах, чем и выделялись главные герои романа.

А главных героев в романе много. И вместе с тем, он один, в который собраны все. Это семья Буэндиа, столетнюю историю которой и рассказывает автор в романе. Странная семья. Семья со своей болью и, конечно, одиночеством. Семья без любви и семья, переполненная любовью. Да еще такой, от которой сходят с ума и даже умирают, которую проносят через всю жизнь, но которая не приносит счастья.

И о каком счастье может идти речь, если история семьи Буэндиа берет начало в убийстве и заканчивается тоже смертью. А между ними жизнь семи поколений членов этой семьи, в которой были и мечтатели, и убийцы, и исследователи, и бизнесмены, и военные, и пираты. Мужчины, которые не искали легких путей, победители и побежденные. Женщины, которые убивали своей красотой и возносились на небо.

И среди на первый взгляд обычной бытовой истории, семейной саги, вплетается вполне естественно магические события. И читая о них, им веришь. Подобного магического реализма, такого магического и такого реального, мне кажется, еще не удалось в литературе создать никому. Прошлое, настоящее, будущее переплетено в один клубок. Умершие поддерживают живущих, а не родившиеся ведут их к будущему.

Сложная книга, но прекрасная. Её трудно читать, её надо проживать. И однозначно - её невозможно будет забыть.

Была ли у вас книга, которую вам бы захотелось перечитать сразу после того, как перелистнули последнюю страницу?

Не то чтобы роман "Сто лет одиночества" мне настолько понравился. В книге столько шокирующих эпизодов и откровенных (но мастерски описанных!) сцен, что в категорию любимых я её, пожалуй, не отнесу. Но во всём многообразии идей, мотивов, персонажей, сюжетных линий проглядывает такая глубина, что кажется, жизни не хватит, чтобы всю её постичь. Ей-богу, не шучу. Читая о том или ином жителе селения Макондо, ты не знаешь: рассматривать ли этого героя как вымышленного персонажа, реального человека, собирательный образ или карикатуру? Очередная история из жизни Макондо: это эпизод из биографии писателя, мифологический сюжет или исторический факт?

В центре повествования - небольшое селение Макондо и основавший его род Буэндиа. История этой семьи, полная взлетов и падений, на самом деле циклична - то и дело некоторые события в разных поколениях повторяются, потому что над Буэндиа навис злой рок: они обречены на одиночество. Одиночество у Маркеса принимает разные формы: кто-то сходит с ума, кто-то живёт затворником, а кто-то одинок в окружении домочадцев, поклонников или страстных любовниц... Одиночество - это отсутствие любви и взаимопонимания, именно этого многочисленным Буэндиа как раз и не хватает.

Грань между реальностью и вымыслом в романе Маркеса стирается, да её никогда и не существовало! Вот старый Мелькиадес признает, что действительно уже умирал, но вернулся - в смерти ему было слишком скучно. Вот Ремедиос, слишком прекрасная для этого мира, на глазах у потрясенных домочадцев при жизни возносится на небеса. Вот Маурисио Вавилонья, а с ним, куда бы он ни пошёл, в воздухе появляются облака жёлтых бабочек... В Макондо может годами идти дождь, а может годами не идти, время может замереть или пуститься галопом, принося забвение. В Макондо может произойти что угодно, и где-то в клубке переплетающихся судеб его жителей хранится ключ к загадочной и страстной латиноамериканской душе.

Безумный клубок сюжетных линий или откровенность некоторых сцен могут вызвать отторжение, но сложно поспорить с тем, что "Сто лет одиночества" - настоящая энциклопедия латиноамериканской жизни. Хорошо об этом говорил сам Маркес в своей нобелевской речи: