Золотой Храм

Редко можно встретить в чьей-то голове таких забористых и талантливых тараканов, как у Юкио Мисимы.
Хорошо, что я сначала прочитала у него Исповедь маски. Теперь все остальное творчество будет мной восприниматься через её призму.
В Золотом храме он опять поднимает тему восприятия себя, как особенную личность, которую не способен полностью понять никто на этом свете. А раз никто не способен, но славы хочется, то приходится пояснять самому.
Мисима рассказывает о молодом человеке, совершившем в 1950 году сожжение знаменитого японского Золотого храма. Я думаю, что автор проводил явные параллели между его душевным состоянием и своим. Вечная битва между Уродством физическим и моральным и внутренней и внешней Красотой. Прекрасному не обязательно обладать другими достоинствами, красота говорит сама за себя. А уродливое и сказать не всегда может, заикание мешает, комплексы рот затыкают. Весь мир смотрит на уродца и видит пустое место. А он уверен в своей исключительности. Поклонение Красоте проходит много стадий. Неприятие и отрицание, поклонение, замещение части внутреннего я, желания вернуть это я только одним способом. Через Деяние уничтожения.
Уродство может взять верх над Красотой только через обман и насилие. Поменять их местами, заставить поверить, что тьма это свет. Красота почти всегда беззащитна и инертна, не может себя уберечь.
Сквозь творчество Мисимы скользит тема смерти. Жизнь и красота только при наличии смертельного завершения могут быть полноценными. Вечная красота вызывает в душе сомнения в своей реальности. Смысл жизни ускользает от героев Мисимы. Они отрицают создание и развитие. Обучение, ремесло, творчество. Ты никто. При жизни никто тебя не замечал, а после смерти никто не вспомнит. Как остаться в веках, как оставить след? Не можешь созидать — разрушай!
Другая любимая песня Мисимы — зарождение сексуальности в молодом человеке. Тут все на тонкой грани, от поклонения к ненависти и проклятию даже не один шаг, а только намёк. Старина Фрейд бы с удовольствием покопался в авторской душе. Тут и отношения с родителями, ненависть к матери, презрение к отцу. Затем больших надежд не оправдал Учитель и тоже был осужден непримиримым судьей.
Постепенно сопротивляться безумию уже нет сил. Лишь огонь может исцелить и исправить.
Приготовьтесь, огненный экспресс везет вас в вечность.

PS. И конечно же я пошла искать информацию о Золотом храме.
В 1397 году был построен, в 1950 году был сожжён, в 1955 году начали восстановление и в 2003 году окончательно отреставрировали.

Закончив читать историю, рассказанную Юкио Мисима, совсем не к месту пришла в голову строка из одноименной эстрадной песни... "Нда,"-сказала я себе, - "потому что нельзя быть на свете красивой такой!" И даже внутренне захихикала от такого кощунственного сравнения, но с первой реакцией не поспоришь - говорят, она самая верная.
Роман представляет собой попытку объяснения, почему некоторые люди хотят уничтожить то, чем безмерно восхищаются. Достаточно трудная задача, почему-то сразу на память пришел Марк Чепмен, отнявший жизнь у своего кумира и навеки связавший свое имя с именем Джона Леннона. А несчастная "Мона Лиза", которую неоднократно поливают всем, что есть под рукой?Прикоснуться к свету и славе того, кого или что любишь - одна из причин. И автор прекрасным одурманивающим слогом заманивает читателя в темный мир души своего героя, постоянно заставляя, будучи сторонним наблюдателем, понимать мотивы, но не сочувствовать. Хотя, как я могу об этом судить, не имея ни малейшего представления об японском ментальном коде.
С другой стороны человек и в Африке Японии человек, подвержен собственным страстишкам, и немощам духовным, и жажде притянуть совершенное к своему несовершенству, страдает от душеразрушительного желания сотворить себе кумира, вступить с ним в невидимую битву, исход которой известен заранее... И уничтожить, не сумев завладеть. "Так не доставайся же ты никому!" опутанное коконом нездоровых умозаключений, самооправданий и "возвышенных" устремлений.
Именно таким предстает перед нами противоречивый Мидзогути - человек, жаждущий внимания и презирающий окружающих, стремящийся к прекрасному, но разрушающий его из-за невозможности слиться с ним, травмированный близкими, но с почти атрофированным чувством сострадания к ближним; замечающий чужие несовершенства и наслаждающийся этим...Юкио Мисима сделал своего героя малоприятной личностью, но мне показалось, что и объект его поклонения- Золотой Храм, представляется неким холодным истуканом.

Вопреки аннотации, это, конечно, ни разу не притча - слишком многословно и детально здесь отслеживаются мельчайшие движения души отдельно взятой и весьма специфичной личности.
Скорее мы имеем тут дело с психологическими упражнениями в духе Достоевского - дотошным измерением линейкой глубин падения человека во зло во имя некой, якобы высокой идеи.
К счастью, это гораздо менее занудно, чем у Федора Михайловича.
К несчастью, азиаты знают толк в извращениях в японских произведениях всегда больше телесного, а это значит, что читателю предстоит оценивать не только процесс замешивания и густоту абстрактных категорий, но и всякие пубертатные проявления вроде фиксации на женской груди и одержимости потерей невинности.

"Золотой Храм" основан на реальных событиях - истории о том, как в 1950 году 21-летний ментально нестабильный монах-ученик сжег храм Кинкакудзи в Киото.
Мисима переосмыслил произошедшее, переименовал виновника в Мидзогути и придал его параноидальным идеям относительно стройную форму доказательства неуловимости Прекрасного. С легкой руки знаменитого японского автора рассказчик получает возможность продемонстрировать всю пропасть своей социопатичности, начиная с детской обиды на нежелающих дружить с заикой и сублимирования собственной избранности и заканчивая мелкими и крупными по-настоящему злыми поступками вроде топтания беременной ногами и подбрасывания старшим свидетельств их позора.
Повествование выстроено линейно, отчего раскручивающаяся спираль поведенческих извращений представляется максимально ясно.
Эффекта добавляют и второстепенные персонажи. Когда от видящего в окружающих только лучшее Цурукавы герой устремляется уверенным дрейфом в сторону инфернального Касиваги с его повседневными святотатствами, в голове всплывают несколько западно-литературных примеров искусителей и становится ясно, что пути назад там уже нет.

Наблюдать за происходящим на страницах довольно интересно, глубина проработки образов, безусловно, впечатляет, погружение в историю близко к максимальному, да вот только приятного в этом мало - уж слишком ловко выписаны у Мисимы извивы чуждого сознания, так что невозможно не содрогнуться от омерзения.
Пришлось спасаться спекуляциями на тему другого абстрактного Прекрасного.
Прочитав книгу, я в очередной раз подтвердила для себя приверженность Того, кого нельзя называть, постмодернистским кунштюкам - идейность его злодея в "Декораторе" чуть ли не цельнотянута с "Золотого Храма". Мидзогути тоже видит в человеческих внутренностях красоты сродни распускающимся цветам, да и вся декадентская эстетика этого произведения кажется очень близкой по духу.

Приятного вам шелеста страниц!

«Встретишь Будду – убей Будду, встретишь патриарха – убей патриарха… Встретишь святого – убей святого, встретишь отца и мать – убей отца и мать, встретишь родича – убей родича. Лишь так достигнешь ты освобождения от оков греховного мира» Престраннейший постулат дзен-буддизма. Главные герои романа, физически и морально извращенные, обсуждая его, приходят к мысли, что убийства недостаточно.
«Нельзя с корнем вывести то, что смертно, но не так уж трудно истребить нетленное», - размышляет сам с собой Мидзогути, буддистский послушник. Невозможно убить всех людей, поэтому его взвешенное решение относится к уничтожению Золотого Храма. Но вот достиг ли он обещанного в утверждении дзен-буддизма "освобождения от оков греховного мира" неведомо, как и неизвестно, последовало ли наказание за содеянный поджег Храма...Одно знает читатель: «Я закурил. На душе было спокойно, как после хорошо сделанной работы. Еще поживем, подумал я» Наверное, для него было легче убить свою мечту, владевшую им, этот недосягаемый идеал Прекрасного, отказаться от него, чем бороться с греховным людским миром и греховными наклонностями в себе.

Роман понравился своей неспешностью, атмосферностью, способностью полностью погрузить читателя в свой далекий мир. В ней очень много интересных размышлений, так не похожих на наши. Книга, как врачеватель душевных болезней, полезна к ознакомлению всем.

Золотой храм Мисимы это:
хорошо, плохо, впечатляюще, удивительно и откровенно омерзительно.
Что ставить? Ставлю 2 звезды и минуя сантименты отправляю к психиатру.
Больной ты, Мисима, человек. Не оскорбление, но сочувствие. Глубокий, но такой поверхностный. Трогающий за душу и одновременно плюющий в неё. Изящный, но откровенно вульгарный. Да что там, вульгарный. Убогость — вот иногда подходящее слово. Убогость Мисимы настолько изящна, что иногда сомневаешься, в каком месте поставить «но»: она изящна, но убога или она убога, но изящна. Достоинство это или порок? Оправдать или низвергнуть? Мисима и сам этого не знает, а потому неопределенно, болезненно, зигзагообразно метается между двух бесформенных, неясных в своей ценности даже для него самого, крайностей. Агония и истошная судорога. Но решение нужно принять, иначе ты соглашаешься с этой порочной неопределенностью. А это, наверное, ещё хуже.
Жаль. И жаль ли?
И то, и другое… или ни то, ни другое, ибо (или «но» вместо «ибо»?) Мисима обладатель великолепного слога. Читать как он пишет — наслаждение. Читать что он пишет — мука.
Концовка романа — трепет. Но трепет иррациональный и болезненный в своей бессмысленности.
Увы. К счастью…
Однако нету — нету здесь здоровья и того, что могло бы вдохновить.

Я не думаю, что есть почитатели Мисимы, которые почитают его безоговорочно. И не думаю, что так много тех, кто ничего в нём не любит. Но (или, однако, к сожалению, к счастью...) Мисима не тот писатель, которого, согласно избитому слогану, можно «или любить, или ненавидеть». К нему возможно испытать лишь всё вместе и в совершенно неопределенном соотношении. Так, во всяком случае, случилось со мной, и я чувствую, что поняв его так, я уловил какую-то важную нить, которой был проникнут Мисима и сам это осознавал. Но самое сложное даже не в том чтобы его понять (если допустить, что такое понимание правильно), а в том, чтобы понять, насколько правильно было бы его принять, санкционировать для себя. Обращение к самому подлинному в себе, отбросив всё несущественное, не позволяет мне это сделать. Мисима болен и в его литературе обитает болезнь.

Не клеятся у меня отношения с японскими авторами. Уже не сложилось с Мураками и с Исигуро, сейчас вот с Мисима. Разный менталитет, разное мировоззрение Востока и Запада, только ли в этом причина? На мой взгляд здесь нечто иное. Либо мне попадаются такие книги, либо я уже начинаю верить в то, что все японцы пишут о рефлексирующих молодых людях, находящихся в поисках себя и жизненного пути. А секс и смерть главные темы, которые волнуют подростков страны восходящего солнца. Я же нахожусь уже в том возрасте, когда поиски себя давно завершены и то, что пишут писатели для молодежи, как о возможности будущего для меня свершившееся прошлое.

Молодой послушник, сотворил своего Золотого Тельца, Золотой Храм, предмет поклонения, любви и обожания. И только уничтожив Храм, он может избавиться от этой зависимости. Мне не понравился главный герой, мне не понравились его рассуждения, я не соглашалась то с одним, то с другим, усматривая полную их алогичность. Мне до омерзения не понравились второстепенные персонажи, мне не понравилась сама идея автора объяснить причину свершившегося исторического события. Бывало так, что книга не идет, но финал помогает изменить мнение, здесь этого не произошло. Честно и с большим трудом дочитала до конца и точно также, как безумный монах почувствовал облегчение, когда увидел, что Золотой Храм сгорел, так и я, что книга прочитана. А великая буддийская мудрость

так и осталась для меня тайной за семью печатями.

Пишет Юкио Мисима красиво, но от чего-то читать эту "красоту" было не просто скучно, а неприятно.
У меня впереди еще одна попытка полюбить японскую литературу, взятая в Новогоднем ФМ Кикути Кан - Дама с жемчугом . Посмотрим)

Не без опаски принималась за чтение этого романа, очень уж не хотелось проникать в искалеченное сознание. Опасения были не напрасны, небольшой роман я читала целых три дня, постоянно отвлекаясь, потому что просто задыхалась в подобной атмосфере. Но постепенно сквозь брезгливое сочувствие к героям все же пробились ростки уважения к таланту автора.
С моей точки зрения, все люди делятся на три категории по отношению к прекрасному – умеют видеть ее и любить, а при наличии таланта и сами создают, равнодушные люди, живущие только практической стороной жизни, и люди, страстно ненавидящее красоту, которых она подавляет, и уничтожающие ее при возможности. Главный герой сам признается себе в последнем: «То было время, когда мне удалось опустить Храм с недосягаемой высоты до моего уровня, и, веря в это, я мог любить его безо всякой горечи и страха.» Вот это «опустить до своего уровня», наверное, самое печальное в человеческом сосуществовании. Нет бы осознать свою ничтожность и заурядность, и или жить спокойно, или пробовать расти, нет, нужно совершить деяние, да еще и с большой буквы:( Уничтожение храма, как способ стать ближе к нему – понять могу, простить и принять – нет.
Главная беда героя вовсе не в его посредственной внешности, заикании или бедности – он сам говорит, что все дело в его душе: «Из всех моих чувств только ненависть была неподдельной, ибо кто заслуживал ненависти более меня самого?» «Прекрасное открывается мне с опозданием, не сразу, как другим людям. У всех остальных красота вызывает немедленную эмоциональную реакцию, у меня же реакция задерживается.» «Мои чувства тоже страдают заиканием, они всегда запаздывают.»
Мидзогути в романе не единственный искалеченный духовно и физически – здесь и косолапый дружок со свой не менее мерзкой философией, который тем не менее говорит иногда вполне адекватные вещи: «Мир может быть изменен только в нашем сознании, ничему другому эта задача не под силу. Лишь сознание преобразует мир, сохраняя его неизменным. Вселенная навсегда застыла в неподвижности, и одновременно в ней происходит вечная трансформация.» «Надо иметь мужество трезво оценивать вещи, но не менее важно иметь мужество бороться с этой оценкой.»
Наиболее всего понравилось в романе атмосфера ощущения от войны молодым поколением, и переоценка ее значения. «Для нас, подростков, война была чем-то фантастическим, пугающим, абсолютно лишенным реальности и смысла, словно жизнь в некоем закрытом от всего мира изоляторе.» После войны многие устремились занять себе место под солнцем, зачатую идя по головам, и единственное, что мне импонировало в герое – это его непринятие подобного.
Буддизм тоже открылся мне в этом романе с другой стороны, видимо в любой, даже самой мирной на первый взгляд религии, можно найти такие тексты вроде упоминаемых в романе – про убийство котенка и того, где «убей будду, убей патриарха, убей отца и мать – и так спасешься». Нафиг такое спасение? Поверчусь как я лучше и дальше в колесе Самсары:)
Отношение к женщинам тоже очень показательно – не способный любить, Мидзогути также опускает их до уровня вещей и хитрых животных, даже простой половой акт у него сопряжен с тем, чтобы представить не живого человека рядом, а некие образы в своей голове.
Хорошо, что Храм и прекрасное уничтожить нельзя, сколько не убивать, сколько не поджигай. Прекрасное всегда воскресает, как феникс из пепла и забвения. Так и Золотой Храм стоит над гладью Зеркального пруда, заботливо восстановленный, и радует людей своей красотой.

Так же, как в Жажде любви, Мисима исследует природу зла.
Отомстить жестокому миру, сжечь любимую Красоту (старинный Храм).
Не смогла понять отношения героя с красотой. Следила только за сюжетом, тщетно пытаясь осмыслить прочие отступления и рассуждения в книге.
Одиночество персонажа, происходящее из невозможности из-за заикания выразить себя перед другими людьми, преподнесено, как незыблемый факт, но текст не приносит даже малейшего желания сочувствовать ему. Сухое изложение? Чужая ментальность? Ограниченность читателя? Скорее всего, три компонента вместе.

Книга не для всех и не для каждого, своеобразный манифест Прекрасному, глазами Юкио Мисимы!
Незамысловатый сюжет произведения раскрывается в самом предисловии, но это не так страшно как может показаться на первый взгляд, сюжет в данном случае не самое главное.
Как я уже успел заметить японцы очень впечатлительный и склонный к театральному действу народ, испытывающий особенную тягу к эффектным и драматичным сценам.
Повествование сложно назвать увлекательным, временами возникает просто непреодолимое желание "задушить подушку", утомительное это занятие, рассчитанное на любителя японской литературы или творчества Мисимы. С другой стороны автор предельно откровенно, честно, делится своими мыслями, тревогами, на мой взгляд лицемерие ему совсем не свойственно, а может даже вообще не знакомо.

Главный герой пытается найти ответы на вечные вопросы, которыми мучает свои головы уже не одно поколение человечества. Мидзогути пытается отыскать свой путь:

Мощное произведение, необычное и неоднозначное, которое заставляет задуматься и вызывает уважение к автору, такому же загадочному и непостижимому как и его бессмертное творение.