To the Lighthouse

Как судить о людях, как их расценивать? Как все разложить по полочкам и решить – один мне нравится, другой не нравится? Да и что в конце-то концов означают эти слова?

Мистер Рэмзи, спотыкаясь на ходу одним тёмным утром, распростёр руки, но, так как миссис Рэмзи вдруг умерла прошлой ночью, он просто распростёр руки. Они остались пустыми.

Один-единственный нанесенный на холст мазок толкает на безоглядный риск, ряд быстрых невозвратных решений. Всё, что казалось простым, пока мы пробавлялись теориями, на деле оборачивается головоломной сложностью; так волны, ровно бегущие, если смотреть с вершины утеса, пловца бросают в сосущие бездны и окатывают кипением гребней. Но риска не избежать; от мазка не уйти.

То, что передается по наследству, всегда легко отнять.

Он себе показался пустым и жестким, как ботинок, намокший и высохший – никак не втиснешь ногу. А ногу втиснуть придется. Придется из себя что-то выдавить.

Когда жизнь опадает, открывается безграничная ширь возможностей.

В чем смысл жизни? Вот и все. Вопрос простой; вопрос, который все больше тебя одолевает с годами. А великое откровение не приходит. Великое откровение, наверное, и не может прийти. Оно вместо себя высылает маленькие вседневные чудеса, озаренья, вспышки спичек во тьме;

И вдруг – стройный, цельный – он оказался у нее на ладони, дивный, разумный, округлый, верх совершенства, крепкая вытяжка из жизненных соков – сонет.

Она готовилась выдержать жуткую пытку,когда будут смотреть на её картину.Но открыть любому постороннему взгляду отстой своих тридцати трех лет,осадок всех прожитых дней,замешанный на том более тайном,чего она все эти дни не показывала,не открывала,-была настоящая пытка.И удивительное,с другой стороны,волнующее переживание.

И однако факт остается фактом,почти немыслимо плохо относиться к человеку,пока на него смотришь.