Над пропастью во ржи. Выше стропила, плотники. Симор: Введение. Фрэнни. Зуи. Девять рассказов

Я так и не поняла, почему все так любят "Над пропастью во ржи", у нас даже студенты одной из групп лингвистического ВУЗа проходили это произведение на первом курсе. Я поддалась всеобщей истерии и разочаровалась. Во-первых, меня просто убил ужасный язык - слэнг которым написана книга. я понимаю, что автор, конечно, сам так не говорит и это - литературный ход для создания образа героя, но лучше мне от этого не становятся. Бесконечные повторения одних и тех же слов раздражали меня неимоверно. Я люблю красивый, изысканный английский Джэйн Остин, Сомерсета Моэма, Уальда, поэтому этот слэнг- издевательство над красивым английским сразу же настроил меня против книги. Во-вторых, сюжет. В нем нет ничего, никакой изюминки, однообразный, скучный. Возможно, мне нужно было бы прочитать эту книгу года 4-5 назад, когда я еще училась в школе и меня, может, как-то бы тронула проблема выбора главного героя, сейчас же, он мне показался глупым, недалеким, зацикленным на себе, человеком, который всех окружающих считает придурками, из серии "я бриллиант, остальные все лохи". Единственные теплые чувства он испытывает к своей сестренке, умершему брату и старшему брату, хотя его жизненный выбор не одобряет. Хочет, чтобы все было так, как хочет он. А его метания? То я уезжаю, то я не уезжаю. Конечно, каждому, наверное, в таком возрасте хоть раз да хотелось уехать, убежать от всех и вся и быть самому себе голова, но этим меня герой только больше раздражал. А его выбор "профессии" по которому и названа книга? Я хочу быть ловцом над пропастью по ржи, дети будут бегать и приближаться к пропасти ,а я их буду ловить. И это все, чем я буду заниматься весь день. Кому-то это может показаться милым, мне же стало свидетельством лени героя, того, что он не пытается решать проблемы свои, а просто от них убегает. Да еще и потратил все данные родителями деньги, разъезжая на такси и приглашая девчонок, а потом у сестренки маленькой занимал, ну совесть его конечно, мучала, но тем не менее, герой вызывал только неприятные эмоции, никакого сопереживания или понимания. Если и читать эту книгу, то в лет в 13-16, а потом ни в коем случае не перечитывать!

Не ждала ничего особенного от этой книги, почему-то чувствовала, что она мне не понравится. Но для общего развития решила все же прочитать.

Перед нами история мальчика, которого отчислили из школы. Домой его ждут лишь через несколько дней, и он предаётся свободе.

Книга написана живым мальчишеским языком и описывает то, что волнует подростка: что скажут сверстники, поцелует ли девочка или дело зайдёт дальше и всякое такое.

Мне было вообще неинтересно, потому что я давно не в этом возрасте. Я думаю, что и в подростковом возрасте мне было бы скучно.

А ещё я параллельно читала "Бремя страстей человеческих" Моэма, и вот там мы видим метания героя, становление взглядов и характера. И без уподобления юношеской речи автору удаётся передать внутренний мир подростка. А у Сэллинджера это получилось как-то поверхностно.

Но одна вещь меня все же тронула в книге. Скорбь главного героя по умершему брату. Я сейчас тоже потеряла лучшую подругу, и слова эти болью отозвались в моей душе:

"Выше стропила, плотники" - рассказ из той же серии, что и "Рыбка-бананка", вот только, в отличие от последнего, он более развернут и содержит больше подробностей. Наверное, неслучайно в одном из первых изданий он выходит вместе с рассказом "Симор: Введение", потому что сам он тоже ближе к введению-разъясняловке, в него несколько проще "въехать". Что совсем не означает, что он менее интересен. Если говорить о хронологии, то его однозначно стоит читать после "Рыбки-бананки", хоть и события, которые в нем описываются, происходят раньше. Во всяком случае, большая часть событий: рассказ построен на приеме монтажа, т.е. состоит из воспоминаний брата Симора, Бадди. Собственно, он начинает с того, чем заканчивается "Рыбка-бананка", а затем описывает свадьбу Симора и Мюриэль.

Почему этот рассказ в некотором смысле проще? Потому, что почти все из того, что в "Бананке" дается намеками и потому имеет множество толкований, в "Выше стропила, плотники" преподносится прямее, будто объясняя первый рассказ. В нем больше и подробнее говорится о жизни Симора, о том, как и чем он отличается от остальных, а также приводятся несколько основных аспектов философии Сэлинджера: например, дзен-буддистская притча о познании сути вещей. Или упоминаемые несколько раз психоаналитики и визиты к ним. Причем, что интересно - притча относится к семейству Гласс (любимая история Симора, которую он читает младшей сестренке на ночь), а психоаналитики - больше к невесте Симора Мюриэль и ее окружению (это именно ее мать регулярно посещает психолога, об этом подробно говорит ее подруга, именно Мюриэль позже - в "Бананке" потащит на прием Симора). В каком-то смысле рассказ очень семейный и рассказывает даже не столько о Симоре, сколько именно о семье Глассов - и в противовес им ставится семья Мюриэль.

И чем дальше читаешь, тем этот противовес становится отчетливее: он выражается в образе жизни, во взгляде на мир. Семья и друзья Мюриэль представляют обычных людей, в каком-то смысле мещанство: это ясно уже из речей подружки Мюриэль, особенно о том, с какой презрительностью она отзывается о том, что Симор - вундеркинд. У такой все, что отличается, что не похоже на ее привычный круг, вызывает презрение и даже ужас. Ее возмущает поведение Симора, она даже не пытается его понять и не стесняется сплетничать и с неприкрытой злобой отзываться о нем, даже зная, что рядом сидит его брат. В день несостоявшейся свадьбы эти два мировоззрения вступают в конфликт, и, даже не зная, чем заканчивается рассказ о рыбке-бананке, можно догадаться, что ни к чему хорошему этот брак не приведет.

Интересно, что по первому, "в лоб", запросу в Гугле литературоведческих статей об этом рассказе находится значительно меньше, чем о той же "Бананке". Хотя нельзя сказать, что он не столь глубок и менее интересен для анализа.

Ловець у житі - я начувся про роман і давно хотів прочитати його, та все ніяк руки не доходили, однак, в один, не побоюся цього слова, прекрасний день, книга все-таки потрапила в мої руки і я став читати.
Багато людей захоплюються цією книгою Селінджера, багато хто радив мені її. По правді сказати, каналія, я взагалі не уявляв, що мені доведеться читати, з цього, був готовий на все. Я думав, каналія, це буде щось на зразок "кульбабового вина" Рея Бредбері, але я сильно помилявся.

Що хочу сказати про сам прийомі розповіді: створювалося враження, каналія, що книгу дійсно написав підліток. Мова оповіді вельми скупа і все таке. Головний герой - Голден Колфілд - моментами здавався мені алкоголіком, так-так, малолітнім алкоголіком, блукаючим нічним Нью-Йорку у пошуках сопляшників, але, на його превеликий жаль, пити з ним ніхто не хотів, а все тому, що ці офіціанти, канальи, ніколи не передають твоїх прохань. Бешкетники і не кажіть.
На мій подив, у книзі є хороший посил, що полягає в самій назві. Ким би хотів бути Голден Колфілд, адже школи йому не подобалися, та й навчання в цілому, а в подальшому потрібно було-б чим небудь заробляти на життя. У діалозі з його молодшою ​​сестрою - Фібі, по-моєму, і полягає весь сенс. Молодша сестра запитала його, ким би він хотів стати, може, як батько - адвокатом, але Голдену така перспектива не була по-душі. Він і розповідає, що хотів би, стоячи над прірвою в житньому полі, ловити загравшихся дітей, які-б без задньої думки мчали б до цієї самої прірви на зустріч карколомному падінню, а в подальшому і смерті.
Ось, по-моєму, в чому соль книги.
Умовно кажучи - життя наше - це житнє поле, таке величезне, що нічого далі нього не видно, довкола жито, а діти - це люди, які загралися з собі подібними і, забувши все на світі, вже котяться до прірви, до своєї смерті, або ж до морального падіння, або соціального (можна трактувати, як завгодно), і ось тут-то їх і чекає такий собі хлопець-рятівник - Голден Колфілд, який не дасть їм впасти, який зловить їх у самого обриву і наставить на вірний шлях.
А що як, на дні прірви їх чекає своя доля, те, чого вони так жадають, адже, якщо судити логічно, ніхто не може сказати що там, на дні прірви, адже, прийнято вважати, що людина розбивається від удару і його більше немає , він відійшов у кращий світ. Але що, якщо раптом, людина, опинившись на дні цієї злощасної прірви, стає недосяжна для своїх товаришів, просто тому, що вона переходить на, так би мовити, вищий рівень, і спілкуватися з колишніми товаришами їй вже ганебно, що, якщо людина, підсвідомо прагне опинитися на дні, тим самим звеличити себе над усіма?
Але то не суть, це вже чисто мої роздуми. Повернуся до роману. І ось, Голден хоче бути таким собі ловцем, навіть не розуміючи, що вже є ним. Його молодша сестра і є та дитина, яка може, загравшись в життя втратити себе, опинитися на дні прірви, розбитися вщент, а він, її старший брат, повинен при будь-яких обставин бути поруч, що-б спіймати її, в разі чого, і довести, хоча-б і особистим прикладом, як робити не слід. Ось вам і суп готовий, друзі. У багатьох з нас є брати / сестри, так от потрібно ловити їх на краю житнього поля дитинства, що-б не втратити їх назавжди, розповідати про те, чого робити не варто, а на що слід звернути свою увагу. Однак, не варто забувати і про те, що особисто я схильний думати про все це. Може, така їхня доля, адже, як не крути, у кожного своє життя.

7/10

Мне нравится всё в Сэлинджере. Не знаю, как можно его не любить. Вот это его отвращение к любой публичности заставляет меня любить его и перечитывать его работы. Но, скажу честно, "Над пропастью во ржи" несет за собой очень грубый язык и выстраивает картину, которая вбивается в сознание человека и заставляет его воспринимать окружающий мир с недопониманием и ненавистью. Со временем я разочаровался в этой книге и в самом себе. Так много навязанного мнения плавало в моей голове, что я не способен был воспринимать свою жизнь как-либо, не способен был экспериментировать и разрывать каждую секунду своего бытия на части и жить, изучая и исследуя этот мир. Для меня эта книга стала открытием. К тому же, после первого раза прочтения этой книги я резко вернулся к самому началу и стал перечитывать эту книгу. И все же я нашел в себе силы закрыть "Над пропастью во ржи" и оглянуться вокруг. Процесс удивительный! Холден Колфилд был очень мил своим образом чувака, который ненавидит всех и всё, и, при возможности, закроется в комнате и будет слушать какую-нибудь глупую пост-панк группу и курить сигареты по восемнадцать пачек в день. Клевый ведь, правда? Порой этот образ, созданный Сэлом — перелом, ведущий к неврозу, но всё это не умаляет факта: знания делают темноту ещё страшнее. Страх этот - сигнал единицам, что эта самая темнота — направление, куда следует двинуться; место забрасывания ламп.

Мыслей и впечатлений от книги осталось очень много, но превратить их в слова сложновато. Такое ощущение, что ты добрую половину ночи провисел на телефоне с лучшим другом, слушал его почти не перебивая, а теперь прокручиваешь в голове то что он рассказал. Вы ведь не будете сплетничать о своем лучшем друге? Вот и мне хочется оставить все эти мысли себе.

Автор "подловил" очень удачный период в жизни Холдена, он только начинает взрослеть, но ребенок внутри него не собирается так просто уступать место взрослому. Вот и получается такой трогательный персонаж - ранимый ребенок с чертами взрослого человека. Он много курит, старается напиться и заигрывать с девушками, а в то же время его интересует что происходит с утками зимой. Проиграв в драке он дурачится, воображая себя героем с пулевым ранением. Он любит общаться с детьми, особенно со своей младшей сестренкой.

Холден самокритичен, он признает свои ошибки и недостатки. Он наблюдателен, он видит своих сверстников насквозь со всей их фальшью и предрассудками. Я невольно стала вспоминать себя в его возрасте, свои мысли и теперь мне кажется что у меня вечно голова была занята какой-то ерундой, хотя мне казалось, что все мои мысли о "высоком". Я была слишком оторвана от реальности. Даже какое-то недовольство собой появилось, хотя, к тому типу подростков, который не нравился Холдену, я бы тоже себя не отнесла.

Не жалею, что прочитала эту книгу сейчас, а не в 16-17 лет. Чем старше становишься, тем больше становится необходимость вспоминать о ребенке, которые живет внутри тебя, об это чистом и честном существе, способном радоваться мелочам. А эта книга именно такое напоминание, к тому же, написанное великолепно.

PS. Из тройки своих любимых писателей, я бы, пожалуй, позвонила Хемингуэю. Мне кажется с ним можно было бы запросто поболтать ни о чем или попросить рассказать про Испанию или Кубу.

А вот и неправда, что эту книгу стоит читать только тогда, когда тебе столько же лет, что и главному герою. Да, в шестнадцать-семнадцать лет очень близок холденовский максимализм и ненависть к этому «липовому» миру. Вроде хочется чего-то, а чего непонятно. И вокруг, как назло, кретины, ломаки и пошляки. Крикнуть им: «Да пошли вы все к чёрту!»,- и чуть не сломать шею, нелепо поскользнувшись на лестнице на ореховой скорлупе.

А вот перечитала сейчас - и оригинал, и русский перевод – и поняла, что понравилось-то гораздо больше, чем прежде. И от языка сплошное удовольствие, и сам главный герой по-другому воспринимается. А может, это не подростковое все-таки? Просто есть такие люди, которые слишком тонко чувствует фальшь окружающего мира. Одни из них по-холденовски нелепо хлопают дверьми, другие, как Обломов, прячутся от мира в свой халат или, как сам Сэлинджер, сознательно изолируют себя от общества.

Да, это книга о взрослении. У меня тут целая серия их собралась в прочитанном за последнее время: и «Питер Пэн», И Брэдбери. Но, кроме этого, «Над пропастью во ржи» – это же целая энциклопедия мыслей о самых разных вещах. О литературе, кино, театре, религии, педагогике, войне … И самое главное – о людях и отношениях между ними.

А Холден, возможно, самый знаменитый литературный тинейджер XX века, которого сравнивали то с Гекльберри Финном, то с Гамлетом.

p.s. ну а Фиби – это вообще отдельная история=)

А русское название все-таки не очень.

На грани нервного срыва.

Не случайно, наверное, Марк Чэпмен, убийца Джона Леннона, совершив «прославивший» его поступок, мирно завалился под фонарь и стал читать, дожидаясь приезда полиции, супербестселлер американской литературы «Над пропастью во ржи». Я вовсе не предполагаю, что в книге зашифровано послание убить великого артиста, но есть в ней что-то нервное, эгоистическое и срывающееся на крик, заставляющее нетерпеливо постукивать ногой и хрустеть пальцами.

Скитания далекого от идеала героя по промозглому Нью-Йорку…Никого сюжета – сплошной гормональный бунт и нигилизм. Ни-гил-изм! Кажется, теперь легко узреть причину, по которой Холден Колфилд возглавил подростковые чарты литературных героев. Сэлинджер создал замечательного юношу, чертами которого обладают в большей или меньшей степени все люди на определенном этапе жизни.

Стремление к пониманию, одобрению, общению выливается в недовольство тем, что в школе у баскетболистов есть своя компания, у игроков в бридж – своя, и даже у католиков тоже есть своя «шайка». Наличие вокруг всеобщей липы, лицемерия, лжи заставляет по-старчески ворчать на все и закрыться в душной комнате своего недовольства: «Я решил вот что: притвориться глухонемым. Тогда не надо будет ни с кем заводить всякие ненужные глупые разговоры». Глухота и немота у Сэлинджера – спасение, по крайней мере, запасный выход из того, чем мы так недовольны (кстати, помните глухонемого старика из «Выше стропила, плотники»? - это же постаревший и набравшийся мудрости Колфилд!). Свои неудачи и трусость герой прячет за грубостью и алкоголем. В любом случае, он всегда действует от противного. Когда надо делать, он не делает, и наоборот.

В книге битники узрели критику благополучного послевоенного американского общества, и они оказались по-своему правы. Только Холден Колфилд может появиться в любом обществе любого времени, и это доказывает неугасающая популярность книги. Былая индустриальная классовость сменяется сектантскими сообществами по интересам, на смену пропаганде приходит таргетированная реклама, а идеологическим сетям – социальные. Так что есть еще порох повод поставить над всем этим истерическое nihil.

Только отрицание и недовольство – гибельный, уязвимый путь. От крика легко порвать связки. Сэлинджер видит выход: «Признак незрелости человека – то, что он хочет благородно умереть за правое дело, а признак зрелости – то, что он хочет смиренно жить ради правого дела». Правое дело для Колфилда – сестренка Фиби, спасшая его от побега (смерти). Сцена, когда Холден сидит под поливным дождем на скамейке, а Фиби катается на карусели – самая красивая: мы видим уже что-то другое.

Полный Zen.

«Выше стропила, плотники», «Симор: Введение», «Фрэнни и Зуи» и несколько историй из «Девяти рассказов» - всё это можно сложить в объемный, неудобоваримый роман о семействе Глассов. Глассы – это те же Симпсоны, только наоборот. Провинциальный Спрингфилд заменен столичным Нью-Йорк, родители прекрасно понимают друг друга, а дети просто гении, к тому же все отработали приличную смену на радио в передаче «Умный ребенок» (только американцы могут так назвать радиопередачу!:). Здесь вы не найдете никакой социальной сатиры, потому что всё – сплошь откровение, ненависть, просветление, смерть.

Интерес в этой семейной истории вызывают не обаятельный и странноватый Симор и даже не обличительные речи Зуи (второй Вышинский, честное слово), а то, что, отбросив весь материализм книги, в остатке можно получить милое эссе по восточной философии, сыгравшее в жизни автора решающую роль, сделавшее его таким, каким мы с Вами его запомнили: букой-затворником-дзен-буддистом. «Мне всё надоело. Надоело, что у меня не хватает мужества стать просто никем!». Мужества у него хватило, но никем стать так и не удалось: вопреки своему нежеланию славы Сэлинджер стал-таки культовым писателем.