Избранные сочинения в 4 томах. Том 1. Рассказы. 1883–1887

Не перестаю восхищаться талантом Антона Палыча, а на этот раз он еще и удивил. Прочитала, что рассказ "Егерь" Чехов написал пока мылся в ванной) Сразу несколько тем поднимает автор в таком коротеньком произведении.
1) Человеческая зависть воистину не знает границ.
2) Свободолюбие может причинять страдание окружающим.
3) Не стоит мужика на себе женить хитростью, так и в девках можно остаться)

Егерь Егор Власыч служил у барина охотником. Позавидовал тот, что Егор лучший стрелок в уезде, напоил как след, да и женил на скотнице. Пелагея не была крепостной, могла бы и отказаться. Видела, что егерь в стельку пьян, но все же пошла под венец. Уж замуж невтерпеж! А может это любовь? Вот и мается теперь, двенадцать годков как минуло. Егор натура свободолюбивая, да к тому ж любит, чтобы все чин чином было, чисто, опрятно, опять же "а, поговорить". А потому глупая и грязная скотница ему не пара. Ни разу за все это время "супруги" так мужем и женой не были.

Встретила Пелагея Егора случайно в лесу, но никакими бабьими слезами и уговорами не разжалобить сердце вольного егеря. Уходит Власыч, унося с собой надежду. Что поделать, как говорится "насильно мил не будешь".

Итак, один дядька случайно чихнул на вышестоящего чиновника и так перетрухал, что аж умер. Хотя чиновник-то даже не обиделся, дядьке собственных внутренних законов и палачей хватило.
Рассказ комедийный, но горько читать его, понимая, что менталитет за сто с лишним лет не поменялся. Все та же неуверенность в своих правах, робость перед условным «начальством» (а по сути любым, на чьей стороне сила, будь то начальник или гопник в подворотне). Такое ощущение, что большинство впитывает это буквально с молоком матери. И получается потом, что кто может – гнобит дядьку, а дядька для баланса гнобит тех, кто слабее его самого.

Очень мотивирующий рассказ для школьников, чтобы учиться. Удивительно, с каким знанием предмета Чехову удаётся писать о разного рода неудачниках, обречённых находиться в арьергарде жизни. Вот опять в этом рассказе Антон Павлович очень точно и подробно описывает судьбу мелкого чиновника Невыразимова, который смирился уже с уготованной ему участью аутсайдера. До чего же человека должна обидеть жизнь, чтобы он перестал, к чему-то стремиться?!
Мы застаём Невыразимова на дежурстве в учреждении в пасхальную ночь вместе со швейцаром Парамоном. Причём, чиновник дежурит за Заступова, который нанял его за два рубля и галстук. Из разговора с Парамоном мы понимаем, что Невыразимовым движет не жадность, а крайняя нужда, что нет у него никаких перспектив по службе, так как нет образования. Неудовлетворённость своей жизнью особенно подчёркивается праздничным днём, когда ему и пойти некуда. Даже уйдя с дежурства, он, пошатавшись по городу, может только вернуться в серые стены своей квартиры, где хуже, чем на дежурстве…
«Потребность новой, лучшей жизни невыносимо больно защемила его за сердце. Ему страстно захотелось очутиться вдруг на улице, слиться с живой толпой, быть участником торжества, ради которого ревели все эти колокола и гремели экипажи. Ему захотелось того, что переживал он когда-то в детстве: семейный кружок, торжественные физиономии близких, белая скатерть, свет, тепло...»
Но как этого добиться Невыразимов не понимает. Даже крамольные мысли, что можно украсть, бесперспективны - «Украсть-то, положим, не трудно, но вот спрятать-то мудрено... В Америку, говорят, с краденым бегают, а черт ее знает, где эта самая Америка! Для того, чтобы украсть, тоже ведь надо образование иметь". Грусть и злоба подталкивают воображение Невыразимова к тому, чтобы написать донос по примеру Прошкина, который с помощью доноса «пошёл в гору». Но думы о доносительстве тоже отвергнуты – «А куда мне! Такое сочиню, что мне же потом и влетит. Бестолочь, черт возьми меня совсем!" Нет у Невыразимова способностей даже с помощью подлых поступков разбогатеть и свою никчёмную жизнь поправить.
Единственное, от чего ему стало легче, это хлопок ладонью по таракану и бросок того в стекло…
Фраза – «И фамилия преподлейшая: Невыразимов! Одним словом, брат, положение безвыходное. Хочешь - так живи, а не хочешь - вешайся...»
Прочитано в рамках марафона «Все рассказы Чехова» # 261

Казалось бы совсем простой рассказ, содержащий беседу дьячка с маленькой старушонкой, но удивительное знание Чеховым материала, умение представить нам живые образы персонажей, насытив их речь обычными словами, звучащими в повседневном человеческом общении. Если записать такой разговор, случайно подслушав его, соблюдая все повороты в нём, соблюдая полную последовательность их речи, ничего не получится, как мне кажется. Чтобы создать такой рассказ, надо выслушать множество подобных разговоров между дьячками и старушками, просящими помолиться либо за здравие, либо за упокой, а затем уже как скульптор отсекает всё лишнее, чтобы создать художественное произведение, так и Чехов своим мастерством подбирает ему одному подвластным талантом слова и выражения. В результате рождается такой шедевр. Однозначно отправляю в «Золотую копилку».
В названии рассказа отражено понятие канители, как затяжного, нудного, хлопотного дела. Такое хлопотное дело оказывается у дьячка Отлукавина. Ему надо записать на две разные бумажки – одну «о здравии», другую – «за упокой», имена, диктуемые старушонкой «с озабоченным лицом и с котомкой на спине». Казалось бы плёвое дело… Живых –в одну бумажку, умерших в другую, но в том-то и проблема, в том-то и нудность этого процесса, что старуха не может сказать однозначно и чётко, как солдат в армии. Она постоянно сбивает дьячка. Он торопится, пишет подряд в одну бумажку, а старушка не может так быстро подразделять всех своих упоминаемых в молитвах на живых и мёртвых. К тому же, она сама про некоторых не знает… Вот ушел Захар «на службу в четвертом годе, так с той поры и не слыхать...- Стало быть, он помер?- А кто ж его знает? Может, помер, а может, и жив... Ты пиши...- Куда же я его запишу? Ежели, скажем, помер, то за упокой, коли жив, то о здравии... Пойми вот вашего брата!- Гм!.. Ты, родименький, его на обе записочки запиши, а там видно будет. Да ему все равно, как его ни записывай: непутящий человек... пропащий... Записал?»
Рассказ изумительный по своей немудрящей жизненности, по не придуманной сочности языка старухи, по образности выражений дьячка – «Постой, не шибко... Не за зайцем скачешь, успеешь». «Тьфу! Ты, кочерыжка, меня запутала! Не померла еще, так и говори, что не померла, а нечего в за упокой лезть!» «…а записать ее туда... Так? Постой... Ежели ее туда, то будет о здравии, ежели же сюда, то за упокой... Совсем запутала баба! И этот еще воин Захария встрял сюда... Шут его принес... Ничего не разберу! Надо сызнова...»
В конце концов, понимая, что с этой «канителью» у него быстро разобраться не получится, дьячок решает отправить старушку к отцу дьякону. Он просто записывает всех на одну бумажку. «Старуха берет бумажку, подает дьячку старинные полторы копейки и семенит к алтарю».
Фраза – «Постой... Пантелей помер? - Помер... - вздыхает старуха. - Так как же ты велишь о здравии записывать?»
Прочитано в рамках марафона «Все рассказы Чехова» # 212

Среди типажей в рассказах Чехова часто встречаются лица, которые являются типичными для любого времени. Хотя Антон Павлович описывал их 130 лет назад, они продолжают существовать в нашей российской действительности до сих пор. Возможно, они вечные. И то, как их описывал Чехов, является очень лаконичным, точным и абсолютно достоверным описанием для столь характерных персонажей.
Например, регент соборной церкви, Градусов Досифей Петрович, высокий старик с узким, мало обещающим лбом, густыми бровями и с бронзовой медалькой в петлице. Этот человек не способен остановиться, когда его начинает «нести». Если он считает, что имеет право кого-то учить, наставлять, морализаторствовать, его никто не может остановить.
Его реплики характерны для подобных ему «самодуров» -
«Дураков нужно учить! Ежели дураков не учить, то тогда от них прохода не будет. Как же его не бить, ежели он того стоит? Подите кому другому рассказывайте, а меня не морочьте, сделайте милость. Философствовать может только образованный человек, который курс кончил, а ежели ты дурак, не высокого ума, то ты сиди себе в уголку и молчи... Молчи да слушай, как умные говорят…Свинья, одним словом. Ну и дурак, говорю... Поменьше бы ты, говорю, философию разводил да почаще бы нос утирал, так это лучше было бы, чем о чинах думать. Тебе, говорю, не чины свойственны, а убожество. …говорю деликатно: "Послушай, Осип... Ежели ты, свинья, ничего не понимаешь, то лучше молчи и не рассуждай. Образованный человек может умствовать, а ты смирись. Ты тля, пепел..." Я ему слово, он мне десять... Пошло и пошло... Я ему, конечно, на пользу, а он по глупости... Мне некогда по судам шляться... Век я не судился, судиться не буду и тебе не советую... вам то есть... Рыло ты, рыло! И тебе не стыдно? Да ну тебя к черту! И говорить с тобой не желаю! А ежели я тебя сейчас свиньей нечаянно обозвал, так ты и есть свинья... Да я бы его на вашем месте в остроге сгноил! И потом, чего вы сердитесь? Ведь я извинялся? Чего же вам от меня еще нужно? Не понимаю! Господа посетители, вы будьте свидетелями, я извинялся, а извиняться в другой раз перед каким-нибудь дураком я не намерен!»
Его никто не может переубедить. Даже решение суда, вынесенное ему за оскорбление, он не воспринимает, а продолжает «нести пургу» уже на судью - «Надо, господин мировой судья, по закону судить, а не умствуя. Ваша покойная маменька, Варвара Сергеевна, дай бог ей царство небесное, таких, как Осип, сечь приказывала, а вы им поблажку даете... Что ж из этого выйдет? Вы их, шельмов, оправдаете, другой оправдает... Чувствительно вас благодарим, ваше превосходительство, за скорый и праведный суд. Конечно, на одно жалованье не проживешь, это я отлично понимаю, но извините-с, мы и неподкупный суд найдем».
Только соборный настоятель знает такого рода людей – «Ничего с этим дураком не поделаешь!... Не понимает!» Я бы добавил – хоть кол на голове теши!
Фраза – «…вы ему не наставление прочли. Вы, как заявляет он в своем прошении, публично тыкали на него, называли его ослом, мерзавцем и тому подобное... и даже раз подняли руку, как бы желая нанести ему оскорбление действием».
Прочитано в рамках марафона «Все рассказы Чехова» # 193

Героиня рассказа, Анюта, представлена как «жилица» студента-медика Клочкова. Кто такая жилица?
Кое-что проясняет следующий текст –«За все шесть-семь лет ее шатания по меблированным комнатам, таких, как Клочков, знала она человек пять. Теперь все они уже покончали курсы, вышли в люди и, конечно, как порядочные люди, давно уже забыли ее. Один из них живет в Париже, два докторами, четвертый художник, а пятый даже, говорят, уже профессор. Клочков — шестой...»
Анюта – это переходящий экспонат от одного студента к другому, она и уборщица, и служанка, и модель для изучения скелета, и натурщица… «И швец, и жнец, и на дуде игрец…»
Клочков распоряжается Анютой как вещью. Понадобилась соседу, художнику Фетисову, натурщица – «Ступай, Анюта… Человек для искусства просит». Взбрело студенту-медику расстаться с жилицей, тут же просит её уйти – «жить с тобою я больше не желаю». Вот такое обращение с женщиной, рождённой в 1861 году – когда отменили крепостное право в Российской империи. Дикость, безусловная дикость.
Конечно, помыкать Анютой возможно только в силу её бесхарактерности и неосведомлённости о своих правах, не говорю уже об абсолютно заниженной самооценке…
О качестве рассказа говорит одно то, что его четырежды экранизировали – в СССР(1959), в Дании(1972), в Финляндии(1975), во Франции(2007).
Андрей Миронов прочёл «Анюту» блистательно.
Прочитано в рамках марафона «Все рассказы Чехова» # 011

Вспомнил и перечитал этот рассказ Чехова после того. как на днях зашли с женой и внуком перекусить в итальянский ресторанчик в торговом центре. Мне принесли по моему заказу пасту с морепродуктами. По окружности тарелки лежали три устрицы. При взгляде на них у меня перед глазами встал тот до невозможности голодный мальчик из рассказа, никогда не видевший и не представлявший, что это за зверь такой устрицы, но которого голод заставил жевать страшных существ,созданных его воображением. Острую социальную проблему описал автор мастерски использовав свой талант. Тема с устрицами была не нова в русской литературе того периода,но Чехов впервые поднял ее на такую высоту в социальном плане. Современники высоко оценили это произведение. Бунин в своих воспоминаниях отнес рассказ «Устрицы» вместе с «Жалобной книгой» в лучшие, по его мнению, произведения Чехова за 1884 год.

Один из "Пёстрых рассказов" Антона Павловича. Впрочем, тогда ему было только 24 года и печатался он под псевдонимами Антоша Чехонте, Брат моего брата, Человек без селезёнки. А почему? Да просто оттого, что любой здравомыслящий человек, а уж тем более - талантливый, имеет особенность всегда сомневаться в своих делах и поступках. Лишь круглый дурак не сомневается, но я о другом сейчас: в 24 года написать целую россыпь точных и философских срезов жизни человеческой во всём ей многообразии многим ли дано? Именно величина таланта, проявившегося столь рано и есть то увеличительное стекло, которое и позволяет нам, живущим уже в иные времена, не только восторгаться этими миниатюрами, но и примерять на себя те ситуации, что так красочно и сочно описаны.

Сюжет рассказа прост и понятен всякому, кто долгое время служит на одном месте, но вынужден пройти очередную аттестацию.
Сюжет рассказа понятен тому, кто, дожив до седин, вынужден вновь садиться за учёбу, понимая её ненужность и упущенное ранее для неё время.
Сюжет рассказа является здесь лишь видимой канвой для целого веера контрастных литературных образов, которые благодаря лишь краткой, но точной, как мазок кисти художника, характеристике, несомненно, столь выпуклы и жизненны, что кажется только что проходили мимо тебя. Кажется, что ты уже их где - то видел и даже немного знаком. да и черты героев рассказа, конечно, видимы во многих знакомых тебе современников.
А фамилии? Какие говорящие сами за себя фамилии: учитель географии Галкин, учитель русского языка Пивомедов, штатный смотритель уездного училища Хамов, законоучитель Змиежалов, инспектор народных училищ Ахамов и, конечно, главный герой рассказа приемщик X—го почтового отделения Ефим Захарыч Фендриков, седой, бородатый человек с почтенной лысиной и солидным животом. Прочитав внимательно эти фамилии, пожалуй, можно более и не давать им характеристику, всё уже тут сказано.

Помня о том, что рецензия на миниатюру не должна быть длиннее самой её, пожалуй, на этом и закончу.
Лишь добавлю имя великолепного чтеца, актёра с прекрасным, сочным баритоном, Владимира Антоника, в исполнении которого эта чудесная миниатюра превратилась в прекрасный звуковой образец русской классической словесности, который, словно неиссякаемый родник, питает нас тем, что зовётся духовная жизнь.