Избранные сочинения в 4 томах. Том 1. Рассказы. 1883–1887

Чехов,тонкий знаток психологии, верно чувствовал все движения души человека. В своих рассказах он мог показать своих героев в момент острых переживаний. Часто используя сатирический прием преувеличение.
Спиритический сеанс, в котором принял участие архитектор Дмитрий Осипович Ваксин,не прошел для него бесследно.
Общение с духом покойного дядюшки, которое он продемонстрирвал с помощью блюдечка ,не дает впечатлительному мужчине заснуть. В голову лезут воспоминания о покойниках и их духах.
А портрет дяди,освещенный огоньком лампадки, наводит ужас.

Тем более ,что в дачном доме он находится только с немолодой немкой гувернанткой.
Измученный страхом одиночества, Дмитрий Осипович пытается разговорами удержать в своей комнате Розалию Карловну. Но старая дева видит в этом угрозу своей чести и обещает пожаловаться его жене.
Не в силах справиться с расшалившимися нервами, Ваксин отправляется в спальню немки. И успокоенный сонным дыханием живого человека, засыпает на сундуке рядом с ее кроватью.
Ох и трудно же ему будет об'яснить эту ситуацию супруге ,вернувшейся утром домой.
Всплески эмоций могут случится с любым из нас. Ведь в мире паранормальных явлений есть игры и ритуалы, которые способны не только развлечь но и напугать.
Независимо от того верим ли в мистику или нет, вероятно, лучше не связываться с этим.

Начало рассказа вполне сюрреалистическое. Два крестьянина конвоируют в город бродягу. Идут они сквозь непроглядную стену белого тумана. Представьте себе, как бы это было снято в начале фильма. Сразу после титров сплошная белая завеса с тремя фигурами, которые постепенно проявляются на экране, но тут же тонут в белесых клочках. Музыка однотонная с периодически позванивающими колокольчиками, может быть, привязанными к шеям животных, а, возможно, от проезжающих в тумане подвод с лошадьми. Из-за тумана не понятно, движутся куда-то путники или плутают по кругу. Дальше чеховский текст так и просится в сценарий – «Они идут, идут, но земля всё та же, стена не ближе и клочок остается клочком. Мелькнет белый, угловатый булыжник, буерак или охапка сена, оброненная проезжим, блеснет ненадолго большая мутная лужа, а то вдруг неожиданно впереди покажется тень с неопределенными очертаниями; чем ближе к ней, тем она меньше и темнее, еще ближе - и перед путниками вырастает погнувшийся верстовой столб с потертой цифрой или же жалкая березка, мокрая, голая, как придорожный нищий». И дорогу Антон Павлович описывает прямо с поэтической интонацией – «А там опять туман, грязь, бурая трава по краям дороги. На траве виснут тусклые, недобрые слезы. Это не те слезы тихой радости, какими плачет земля, встречая и провожая летнее солнце, и какими поит она на заре перепелов, дергачей и стройных, длинноносых кроншнепов! Ноги путников вязнут в тяжелой, липкой грязи. Каждый шаг стоит напряжения».
Кто же наш герой, бродяга? Кто этот нескладный, «маленький, тщедушный человек, слабосильный и болезненный, с мелкими, бесцветными и крайне неопределенными чертами лица. Брови у него жиденькие, взгляд покорный и кроткий, усы еле пробиваются». Чехов в авторском тексте предполагает, что «это обнищавший, забытый богом попович-неудачник, прогнанный за пьянство писец, купеческий сын или племянник, попробовавший свои жидкие силишки на актерском поприще и теперь идущий домой, чтобы разыграть последний акт из притчи о блудном сыне; быть может, судя по тому тупому терпению, с каким он борется с осеннею невылазной грязью, это фанатик - монастырский служка, шатающийся по русским монастырям, упорно ищущий "жития мирна и безгрешна" и не находящий...» Имя он своё скрывает.
Одному из сопровождающих крестьян, Андрею Птахе удаётся разговорить бродягу. И тот рассказывает о своей нелёгкой доле. Мать его из крепостных была, няней служила при господах, сына своего баловала, хотела в хорошие люди вывести. «Я на кровати спал, каждый день настоящий обед кушал, брюки и полусапожки носил на манер какого дворянчика. Что маменька сами кушали, тем и меня кормили; им господа на платье подарят, а оне меня одевают... Хорошо жилось! Сколько я конфетов и пряников на своем ребячьем веку перекушал, так это ежели теперь продать, можно хорошую лошадь купить. Грамоте меня маменька обучили, страх божий сызмальства внушили и так меня приспособили, что я теперя не могу никакого мужицкого, неделикатного слова сказать. И водки, парень, не пью, и одеваюсь чисто, и могу в хорошем обществе себя содержать в приличном виде». Читать сильно любит - «коли время есть, сяду в уголке и читаю книжечку. Читаю и всё плачу, плачу...- Чего ж ты плачешь?- Пишут жалостно!»
На вопрос Птахи про отца начинается драматическая составляющая рассказа бродяги. Видимо, был он незаконнорожденным от барина. Когда же мать его господин решил на более молодую наложницу поменять, решила она того отравить мышьяком.. А, так как подавал стакан прислуживающий барину сын, сослали на каторгу обоих, мать на 20 лет, его за малолетство на семь годков… И сознаётся бродяга Птахе, что бежал он через четыре года каторжных работ, а имя потому не называет, что надеется в ссылку попасть, а не обратно на каторгу. «Теперь ты рассуди, парень, по совести, какой мне резон звание свое открывать? Ведь меня опять в каторгу пошлют! А какой я каторжник? Я человек нежный, болезненный, люблю в чистоте и поспать и покушать». А каторгу он страшно описывает, как сущий ад. Поэтому и мечтает бродяга попасть в Восточную Сибирь на поселение, чтобы жить там и работать. «По закону начальство обязано мне пай дать... да-а! Земля там, рассказывают, нипочем, всё равно как снег: бери сколько желаешь! Дадут мне, парень, землю и под пашню, и под огород, и под жилье... Стану я, как люди, пахать, сеять, скот заведу и всякое хозяйство, пчелок, овечек, собак... Кота сибирского, чтоб мыши и крысы добра моего не ели... Поставлю сруб, братцы, образов накуплю... Бог даст, оженюсь, деточки у меня будут». Вот такие мечты у безымянного…
Рассказывает он своей любви к рыбной ловле, прямо, как песню поёт о том, как правильно ту или иную рыбу ловить – «Хлебом меня не корми, а только дай с удочкой посидеть. Ей-богу. Ловлю я и на удочку, и на жерлицу, и верши ставлю, а когда лед идет - наметкой ловлю. Силы-то у меня нету, чтоб наметкой ловить, так я мужика за пятачок нанимаю. И господи, что оно такое за удовольствие! Поймаешь налима или голавля какого-нибудь, так словно брата родного увидел. И, скажи пожалуйста, для всякой рыбы своя умственность есть: одну на живца ловишь, другую на выползка, третью на лягушку или кузнечика. Всё ведь это понимать надо! К примеру сказать, налим. Налим рыба неделикатная, она и ерша хватит, щука - пескаря любит, шилишпер - бабочку. Голавля, ежели на бырком месте ловить, то нет лучше и удовольствия. Пустишь леску саженей в десять без грузила, с бабочкой или с жуком, чтоб приманка поверху плавала, стоишь в воде без штанов и пускаешь по течению, а голавль - дерг!»
И во время побега с каторги ему довелось порыбачить на широких, быстрых сибирских реках. Слушают его рассказ крестьяне, и рисуют себе «картины вольной жизни, какою они никогда не жили; смутно ли припоминают они образы давно слышанного, или же представления о вольной жизни достались им в наследство вместе с плотью и кровью от далеких вольных предков, бог знает!»
Только не даёт разгуляться воображению бродяги второй сопровождающий крестьянин Никандр, прерывает его и указывает ему, что не доберётся он до привольных мест, так как слишком «дохлый», всего шесть вёрст прошли, а тот уже отдышаться не может!
И Птаха тоже говорит, что не дойти ему – «Какой ты ходок? Погляди на себя: кожа да кости! Умрешь, брат!»
Не жалеют бродягу крестьяне. А у него в голове «теснятся картины ясные, отчетливые и более страшные, чем пространство. Перед ним живо вырастают судебная волокита, пересыльные и каторжные тюрьмы, арестантские барки, томительные остановки на пути, студеные зимы, болезни, смерти товарищей...»
Как Чехову удаётся в небольшом по объёму рассказе уместить целую незадачливую жизнь бродяги, не помнящего родства?!
Фраза – «Медленно и покойно рисует воображение, как ранним утром, когда с неба еще не сошел румянец зари, по безлюдному, крутому берегу маленьким пятном пробирается человек; вековые мачтовые сосны, громоздящиеся террасами по обе стороны потока, сурово глядят на вольного человека и угрюмо ворчат; корни, громадные камни и колючий кустарник заграждают ему путь, но он силен плотью и бодр духом, не боится ни сосен, ни камней, ни своего одиночества, ни раскатистого эхо, повторяющего каждый его шаг».
Прочитано в рамках марафона «Все рассказы Чехова» # 266

Прав был Иван Андреевич Крылов, когда в одной из своих басен подвел итог: "Когда в товарищах согласья нет, на лад их дело не пойдет". Вот такое и случилось в рассказе Антона Павловича. Этот рассказ можно воспринимать по разному, но в одном ему не откажешь: в умении автора коротко, ясно, сочно, простым народным языком написать разноплановую реалистическую картину, в которой ярко прописаны характеры всех персонажей, их взаимоотношения на фоне умиротворяющего сельского пейзажа. А из всего этого вытекает соответствующая мораль. Рассказ запомнился еще со школьных времен, неоднократно перечитывался, но вывод каждый раз напрашивался один: действовать с умом, дружно, согласованно, как учит русская народная сказка: "детка за репку, бабка за детку...мышка за кошку. И вытащили репку!"

Любимый писатель моего папы. И я знаю почему: ирония, сарказм, в тоже самое время поразительная точность и способность ухватить самую суть, будь то человек или ситуация.
"Хирургия" - один из относительно ранних его рассказов - 1884 год, Чехову 24. Нет еще такой едкости, нет и мрачности, усталости, безысходности, нотки которых я чувствую в более поздних произведения.
Он хулиганит, подтрунивая над обеими сторонами жизненной коллизии - и над утрированным богомольцем, задрапировавшим всю свою жизнь в церковные одежды, что даже кариес в зубе ничто иное как кара небесная за грехи наши; но и над скептически настроенным хирургом он искренне смеется - над его напыщенностью, раболепством перед чинами, столь же смешным, как и ритуальность пациента.
За что рассказ включали в школьную программу - знать не знаю. Наверное, за насмешку над поповщиной.

Рассказ "Хирургия" написан в 1884г.

Медицина в творчестве Чехова занимает особое место. Многие произведения писателя объединены этой хорошо знакомой ему и поистине неисчерпаемой темой.
Этот юмористический рассказ опишет непростые отношения эскулапов и их пациентов, и раскроет их черты характера и переживания.
Фельдшер Курятин, в отсутсвии доктора, смело берется помочь дьячку Вонмигласову, страдающему от зубной боли.
Героем движет самонадеянность от того, что однажды он вырвал зуб у помещика Египетского.

Глубоких мед.знаний у фельдшера нет, но он ,не терзаясь сомнениями ,берется за лечение. Ведь в медицине разбираются все . Амбициозность персонажа позволяет ему с полным презрением относиться к хирургии.

Хирургия – пустяки… Тут во всем привычка, твердость руки… Раз плюнуть…

Возможно,что к самоутверждению его подталкивает поведение доверившегося ему пациента.
Дьячок, измученный невыносимой болью, лебезит перед ним, и с подобострастием подносит угощение. Подобное поведение диктуется давно сложившейся традицией. Никто из нас не может представить ситуацию,когда забота и умение доктора, не будет отмечена нашей благодарностью.
Ход операции, все таки заставляет фельдшера признать

Анекдотичный рассказ принято считать смешным, но каждый из нас может оказаться на месте дьячка и тогда смеяться не придется.
В общем ,в медицине и по сей день все очень сложно и уродливых явлений не убавилось.

Этот рассказ напомнил мне насколько мы с автором не сходимся. Вроде и написано о понятных и очевидных вещах, но словами не передать сколько раз за такую маленькую историю я закатывала глаза.
Весь рассказ это допрос мужика, которого поймали во время кражи гайки с железной дороги. И весь этот допрос напоминал мне беседу двух глухих стариков, когда каждый о своем и при этом другого услышать и не пытается.
Понятно, что автор пытался высмеять безграмотность сельских жителей. У мужика было много возможностей если не выкрутиться из ситуации, то минимизировать последствия, но он даже не пытался понять в чем претензия и в чем его обвиняют.
Оценка 7 из 10

«По селу бегут мальчишки,
Девки, бабы, ребятишки
Словно стая саранчи,
В трубы дуют трубачи!
Раздаются тары-бары:
"К нам приехали гусары!"
Все красавцы, усачи...
В трубы дуют трубачи!
Слышен голос командира:
"Размещаться по квартирам!"
Да, вот, как в этой песне, в рассказе Чехова в уездный городишко К. остановился на ночёвку N-ский кавалерийский полк. «Такое событие, как ночевка гг. офицеров, действует всегда на обывателей самым возбуждающим и вдохновляющим образом». Торговцы сбывают залежалый товар, трактирщики не закрывают своих заведений всю ночь, полиция в ажиотации… Но больше всех возбуждаются дамы – «с дамами делается чёрт знает что!»
Ещё не успевают офицеры решить свой квартирный вопрос, женщинам известно всё о них - «что командир женат, но не живет с женой, что у старшего офицера родятся ежегодно мертвые дети, что адъютант безнадежно влюблен в какую-то графиню и даже раз покушался на самоубийство». Главное же, вечером будет танцевальный вечер!
В девятом часу перед клубом гремел духовой оркестр, в самом клубе офицеры танцевали с дамами. «Дамы чувствовали себя на крыльях. Упоенные танцами, музыкой и звоном шпор, они всей душой отдались мимолетному знакомству и совсем забыли про своих штатских. Их отцы и мужья, отошедшие на самый задний план, толпились в передней около тощего буфета. Все эти казначеи, секретари и надзиратели, испитые, геморроидальные и мешковатые, отлично сознавали свою убогость и не входили в залу, а только издали поглядывали, как их жены и дочери танцевали с ловкими и стройными поручиками».
Казалось бы прекрасный вечер … но Чехов не был бы самим собой, если бы не поведал нам грустную концовку. Чтобы показать ужасную пустоту обывательской жизни маленького городка, Антон Павлович рассказал нам обыденную ситуацию с акцизным Кириллом Петровичем Шаликовым и его женой Анной Павловной. Он, «существо пьяное, узкое и злое, с большой стриженой головой и с жирными, отвислыми губами. Когда-то он был в университете, читал Писарева и Добролюбова, пел песни, а теперь он говорил про себя, что он коллежский асессор и больше ничего». Она, «маленькая брюнетка лет тридцати, длинноносая, с острым подбородком, напудренная и затянутая, танцевала без передышки, до упада. Танцы утомили ее, но изнемогала она телом, а не душой... Вся ее фигура выражала восторг и наслаждение».
Нет, Кирилл Петрович не ревновал свою жену, ему было просто неприятно от того, что из-за танцев негде было играть в карты, не любил он духовой музыки, к тому же, как ему казалось, военные слишком небрежно и свысока обращаются со штатскими, ещё его возмущало выражение блаженства на женином лице. Бывают такие люди, которым плохо, когда другим хорошо. Он не мог перенести удовольствие жены от танцев, то, что «не одно только лицо, но уже всё тело выражало блаженство... Акцизному стало невыносимо; ему захотелось насмеяться над этим блаженством, дать почувствовать Анне Павловне, что она забылась, что жизнь вовсе не так прекрасна, как ей теперь кажется в упоении...» И он потребовал от жены, чтобы она немедленно отправлялась с ним домой, иначе, пообещав устроить скандал. Бедная Анна Павловна пыталась уговорить его, но натолкнулась на тупое, раздражительное требование возвращаться домой. Поразительно, что по мере того, как «выражение блаженства сползало с лица жены, … у него стало как будто легче на душе». Никакие уговоры «шепотом, с улыбкой, чтобы публика не подумала, что у неё с мужем недоразумение» не помогали, так как муж угрожал скандалом.
И Анна Павловна от разговоров с мужем «осунулась, похудела и постарела», отправилась домой за мужем. Кирилл Петрович шёл за ней и испытывал победное чувство, был рад и доволен. Более того, ему ещё хотелось, чтобы и всем оставшимся в клубе было плохо и скучно, «чтобы все почувствовали, как ничтожна, плоска эта жизнь, когда вот идешь в потемках по улице и слышишь, как всхлипывает под ногами грязь, и когда знаешь, что проснешься завтра утром - и опять ничего, кроме водки и кроме карт!» Вот такой тяжелый человек…
Фраза – «Мелкие чувства зависти, досады, оскорбленного самолюбия, маленького, уездного человеконенавистничества, того самого, которое заводится в маленьких чиновниках от водки и от сидячей жизни, закопошились в нем, как мыши...»
Прочитано в рамках марафона «Все рассказы Чехова» # 282

Смысл хронологии культурной жизни города раскрывается достаточно быстро. Статский советник Шарамыкин и его жена, Анна Павловна, вспоминают значимые городские события, когда приезжали звёзды, знаменитые актёры и певцы. Дело в том, что все эти памятные даты крутятся вокруг детей семьи – когда приезжал итальянский трагик? Наводящий вопрос –«Анюточка, сколько нашей Нине лет? - Десятый год!» Значит 11 лет назад.
А знаменитый тенор с парижскими манерами? «Анюточка, сколько нашей Надечке лет? - Двенадцать!» Тогда 13 лет прошло.
Турки пленные в городе в каком году стояли? «Анюточка, сколько нашему Колечке лет? - Мне, папа, семь лет!" - говорит Коля. А, чтобы сомнений не было, что турки были восемь лет назад, мальчик - «черномазый мальчуган с смуглым лицом и черными, как уголь, волосами».
Присутствующий здесь же вице-губернатор когда проводил с помощью Анны Павловны вечера с благотворительными целями? Вот он и спрашивает – «Позвольте, сколько вашему Ване лет? - Пять!» Стало быть, шесть лет назад…
«Да-с, батенька, были дела! Теперь уж не то! Нет того огня!»
Если бы не дети и вспомнить трудно было.
Фраза - «Мы с Анюточкой выхлопотали ему залу в общественном собрании, и в благодарность за это он, бывало, нам целые дни и ночи распевал... Анюточку петь учил...»
Прочитано в рамках марафона «Все рассказы Чехова» # 156

Казалось бы, ну, коридорный по пьяни перепутал куда поставил сапоги постояльца. Подумаешь, какая невидаль! Ан нет, Антону Павловичу хватило такого повода для того, чтобы выставить в неприглядном свете некоторые бытовые язвочки, которые, кстати, имеют место и в наше время. Первая и основная, составляющая суть рассказа, это адюльтер в актерской среде, ну и попутно разгильдяйство обслуживающего персонала , приведшее к раскрытию этой супружеской измены. Читал неоднократно и каждый раз с удовольствием.

Антон Павлович, вы - мучитель. Зачем вы так жестоки с вашими героями? Зачем так невыразимо честны и откровенны? Зачем вы ничего и никого не жалеете? Зачем говорите о настолько жуткой правде в такой циничной форме? Вы жестоки без меры, но и справедливы. Вас больно читать, от ваших рассказов болит мое сердце, но … как же они прекрасны, как чисты и просты. Вас невозможно не читать, невозможно не любить, но вы - мучитель, это я вам еще раз повторяю.

Многие рассказы Чехова лучше слушать в виде превосходных аудиоспектаклей, которые легко можно найти в сети. Так что «Ведьму» я решила именно слушать, причем на ночь, ожидая более сильного эмоционального эффекта от произведения. И что же? Увидела я в этом рассказе ведьму? Какое там! Ни ведьм, ни чертей, ни ада, одна лишь суровая действительность, как прекрасная замена всему вышеперечисленному.

Главная героиня рассказа - обычная женщина с несчастной судьбой. Все ее особенности заключаются лишь в молодости и привлекательной внешности, да и в пока еще живой душе, которая корчится под весом навалившегося на нее груза и упорно не желает умирать, не желает сдаваться, а всё продолжает кого-то или чего-то ждать. Ее муж - жалкий мужичонка (вот она, сила нашего русского языка, который для каждого припас подходящее словечко) считает свою жену ведьмой.

Из-за внезапно разыгравшейся непогоды, убогое жилище супругов посещают заплутавшие путники (почтальоны). Один из них является единственным в этом рассказе мужиком (мужчин там нет вообще). Он красив, силен, крепок телом и, естественно, очаровывает героиню. Автор подводит мужика к выбору, и вроде как тот не прочь… спасти героиню, вырвать ее из плена омерзительной жизни и из лап отвратительного мужичонки. Ага, мечтайте! Это вам не кто-нибудь, это Чехов, поэтому никаких спасений.

Чем ближе к финалу рассказа, тем страшнее. Эта вещь получилась у Антона Павловича особенно страшной, хотя в ней нет вообще никакой чертовщины, а одна лишь людовщина ( вот еще новое словечко придумалось). Я с замиранием сердца, но уже заранее готовая к традиционной чеховской честности и безнадежности, подхожу к финалу рассказа. А там… полнейшая безысходность, тлен, мрак и беспросветный кошмар. Иначе и не скажешь. Мужик оказывает «мужиком» и, покидая свою новую знакомую, отправляется в дальние дали. Мужичонка жив и здоров, а «ведьма» ни жива, ни мертва. Всё. Конец.

P.S. Можно, конечно, подумать, что героиня и вправду была ведьмой. Такой вероятности Чехов не исключает. Но тогда рассказ приобретает еще один смысл- в этой жизни даже будучи ведьмой ничего хорошего все равно не увидишь. Ничто не спасет от жестокого и беспощадного реализма обыденности.