Проза писателей Латинской Америки

Ууу, какой атмосферный рассказ вышел! Так и чувствуются эти колкие взгляды пассажиров, от которых ни спрятаться, ни скрыться. И тревожность нарастает, с предвкушением чего-то неизбежного и страшного.
Умеет же автор пустить дрожь по всему телу, запустив мурашек под кожу...
Казалось бы, такая обыденная и простая ситуация - проехаться в автобусе, полном пассажиров. Но почему же путники так таращатся, почему сверлят глазами... Что за странные перемигивания водителя и кондуктора...
Я сама не заметила, что затаила дыхание, пока парочка пассажиров не выскочила из этого жутковатого автобуса - и я выдохнула.
И вроде ничего мистического, а жутко стало реально.
Браво, автор.

Историю рода Буэндиа рассказывает взахлеб, но плавно и с большим мастерством невидимый рассказчик. Запинаясь на полуслове, переходя от одной мысли к другой, путая тебя в повторяющихся именах, снова и снова теряясь в закоулках похожих судеб и увлекая тебя вместе с собой, и вновь и вновь находя дорогу обратно, он повествует о поколениях семьи, каждый член которой обречен на одиночество, но одиночество не внешнее, поскольку в фамильном доме довольно часто находится большое количество народу, нет, но на одиночество внутреннее, подстерегающее человека там, где он меньше всего ожидает с ним столкнуться.

События затягивают как трясина, как зыбучие пески, и с каждой новой страницей всё сложнее становится найти в себе силы, чтобы отложить книгу в сторону и заняться повседневными делами, ведь мир героев книги уже стал твоей реальностью, пусть немного необычной, но всё же убедительной, окружающей со всех сторон, обеспечивающей спокойный, привычных ход вещей или, напротив, преподносящей следующие друг за другом потрясения и волнения, которые, сколь волнующими бы не оказывались, оставляют тебя в относительно отрешенном состоянии.

Генеалогическое древо семьи Буэндиа разрастается на глазах, ветви его сплетаются с ветвями деревьев других родов, пусть мы и не видим их полностью; на нём появляются новые плоды, новые ветви, которые, подобно предыдущим, стремятся в стороны или вверх, или даже вьются вокруг других ветвей. Город Макондо появляется из ниоткуда, выстраиваемый смельчаками-основателями, затем преображается, разрастается, подобно дереву рода, чтобы потом уменьшиться, опустеть, обратиться в пыль, оставив после себя только там и тут засохшие деревья.

Есть в этой книге какая-то магия, какое-то неуловимое, но настойчивое, похожее на влияние музыки, воздействие, которое она оказывает на читателя, усыпляя его внимание и даруя даже не тайное знание законов вселенной, а, подобно рукописям Мелькиадеса, обещание их постижения, которое самостоятельно, как процесс, каким-то непостижимым образом становится ценнее тех самых знаний, которые будут получены в конце пути.

Вечность, завязанная в красивый бант, но кажущаяся бесконечной только с определенной точки, рассматриваемая с разных сторон, постепенно приводит читателя к заключению, что в этом мире заканчивается всё, исчезают даже самые прочные и нерушимые вещи. И хотя они могут продолжать своё существование в другом, им не под силу вернуться обратно, как невозможно было бы отклониться от предначертанной судьбы людям, проживающим свои жизни на страницах этой книги.

Закрывая книгу, ты в прямом смысле этого слова закрываешь двери целого мира уверенным, почти отточенным движением руки, как распахнул их когда-то столь же решительно, чтобы стать безмолвным наблюдателем, не способным и не желающим что либо менять в событиях, призванных из небытия и подготовленных уйти в него же, оставшись, если повезёт, в памяти нескольких людей, возможно, называемых безумцами, но способных поведать миру необыкновенные истории.

Скажу сразу - произведение мне не понравилось. Как может нравиться то, что сваливается нежданно-негаданно, забирает все твое время, мутит одну-единственную мысль, бьет по лицу и внезапно уходит. Поведение более подходящее нервной девушке, чем великой книге.
Я мучился с ней почти две недели. На улице сияло майское солнце, но я постоянно брал зонтик, ориентируясь на погоду в Макондо. Мне все время мешал спать призрак. Всех друзей стал называть Хосе Аркадио. Кто читал Маркеса беззлобно уточняли какой по счету. Ненаглядную назвал Урсулой, она странно посмотрела и (вроде как случайно) во время уборки книгу куда-то заныкала. Специально не искал, но вроде бы её вернул какой-то старый цыган с чудным именем. Мелькиадес или как бишь его? Попутно уговаривал купить какую-то дребедень, но я убоялся судьбы первого Хосе и отказался.
Герои никуда не исчезли после ста лет одиночества. Макондо переживет еще все наши города. А "Сто лет одиночества" получает очередную высшую оценку, так как немногим книгам и девушкам удавалось свести меня с ума.

Лет пятнадцать тянула с прочтением этой книги! Мне казалось, что если какая-то книга нравится всем, то это явно какая-то пустая легковесная ненужность, я уж точно без этого проживу.
Месяц назад я решила все же закрыть зудящий "гештальт". И знаете что? Маркес- гений, а "сто лет одиночества"- изменила мою жизнь. Я начала совершенно по-другому смотреть на мир и себя в этом мире. Эта книга, не смотря на ее тяжёлый сюжет, сделала меня счастливой!
Теперь ищу коллекционное издание с красивыми иллюстрациями в свою библиотеку.

Почти никто не знает, но Аурелиано — тоже часть моей личной истории. Не скажу, который из них

Удивительно, что десяток восторженных рецензий (в связи с появлением нетфликсовского сериала пошла волна перечитывания романа) не сподвигли меня перечитать «Сто лет одиночества», а одна задумчиво-негативная дала необходимый толчок. Когда я увидела рецензию Майи, я подумала: а ведь всё, что я помню о романе, — трансовое состояние, в которое он меня ввергал, бесконечно чередующиеся имена и... дождь.

Я читала «Сто лет одиночества», как и почти все вокруг, в 16-17 лет и, как и все, была очарована. Спустя годы я открыла книгу (Суздаль, диван, ливень, запредельная тишина в доме и ощущение, что я последний человек на Земле, одна в крошечном ковчеге, который вот-вот поплывёт по волнам в неизвестном направлении) и провела пару суток в довольно мутном состоянии.

Это, безусловно, великий роман, и Маркеса нужно знать любому, кто соприкасается с литературным миром. Тут без дураков: культурный код эпохи, прорыв в жанре и вообще уникальная штука. Раз.

Это жуткая вещь, которая действительно вводит в транс и, как справедливо заметила Майя, при чтении которой «чувствуешь себя мухой, завязнувшей в тягучей патоке: ни взлететь, ни уйти, только и остается, что шевелить лапками, в надежде отползти на безопасное расстояние». Два.

Местами это ошеломительно красивый текст, в котором нет границ между реальностью и другой реальностью,автор с самого начала расшатывает сознание читателя, выбивает из-под ног привычные опоры, смещает точку сборки.

Читать этот текст временами невыносимо, и невыносимо же от него отказаться. «Сто лет одиночества» словно одна из проклятых книг, открыв которую, ты уже не отведёшь взгляда от текста, пока не проглотишь его до последней строки, а когда это произойдёт, станешь кем-то иным.

Сжатая в пружину история рода — от зарождения до гибели — описанная с мастерством недоброго волшебника, «бьющее наповал сочетание нежной романтики с вульгарным натурализмом» (снова цитирую Майю), жесточайшие эмоциональные качели — от надежды до беспросветной тоски и ужаса, регулярный выход за рамки общечеловеческого опыта в иное (тот самый латиноамериканский магреализм, который ещё и настолько чужд русскому читателю, что мурашит до полуобморочного состояния), брр...

Пожалуй, ни одна книга за долгое время не ввергала меня в такое амбивалентное состояние. Пусть это никогда не кончится — пожалуйста, пусть это кончится как можно скорее, это восхитительно — это невыносимо. Закончив читать, я выбрала одно из двух.

Невыносимо и — не моё. Это слишком сильный текст, который слишком далёк от моего мировосприятия.

На финальных страницах это я находилась внутри смерча, который с яростью библейского урагана стирал с земли Макондо, и я не хочу пережить это ещё раз, и все написанное неповторимо отныне и навеки, ибо ветвям рода, приговоренного к ста годам одиночества, не дано повториться на земле.

Читала на днях статью, написанную к столетию со дня рождения Хулио Кортасара под названием "5 рассказов Кортасара, которые нужно прочесть". Так вот "Захваченный дом" там шёл первым.

Что я могу сказать. Этот рассказ очень короткий и на первый взгляд приводит в полное недоумение. Ну живут себе люди, монотонно живут, а когда кто-то чужой захватывает их дом - просто сдаются и уходят. Я вот тоже вначале ничего не поняла, закончила читать с мыслью: "И что это было?"

Но! Это не просто рассказ. Это великолепный образец латиноамериканского магического реализма. И самое интересное в том, что каждый читатель интерпретирует эту историю по своему! Толкование может быть бытовое, социально-политическое, метафизическое, духовное.
А для кого-то это аллегория событий, происходивших на родине Кортасара, когда Аргентина по сути исчезала под натиском авторитарного режима президента Хуана Перона.

Я же увидела тут страх перед переменами. Когда череда монотонных, одинаковых дней в один прекрасный момент заканчивается. А люди уступают страху, ограничивая себя комната за комнатой, пока их собственный страх не лишает их всего.

Это первое впечатление. Но, подумав, можно привести еще множество толкований, и каждое из них будет иметь право на существование.

Вот такой коротенький рассказик, который запускает шестерёнки в голове...
Любителям "пораскинуть мозгами" может понравится.

Весьма медитативная книга, в которой много всего происходит, но если судить исключительно по ритму повествования, то происходят исключительно сущие мелочи. А между тем иногда в семействе Буэндиа, их соседей и знакомых происходят и драмы, и трагедии.

Периодически медитативность переходит в убаюкивательность и это представляет собой определенную сложность - только моргнешь и все герои уже перепутались. Приходится возвращаться и восстанавливать упущенное. Но тем не менее, удовольствия это не портит.

Удивительное ощущение, когда закрываешь книгу, не дочитав до конца - будто бы не продвинулась никуда, гребла против течения:) Но все же у произведения есть финал (наступивший довольно неожиданно - я была готова читать дальше и дальше). Видимо, я нащупала первоисточник мексиканских сериалов!