Рецензия на книгу

• 

  Аноним20 июля 2025 г.

  Почти никто не знает, но Аурелиано — тоже часть моей личной истории. Не скажу, который из них

  Удивительно, что десяток восторженных рецензий (в связи с появлением нетфликсовского сериала пошла волна перечитывания романа) не сподвигли меня перечитать «Сто лет одиночества», а одна задумчиво-негативная дала необходимый толчок. Когда я увидела рецензию Майи, я подумала: а ведь всё, что я помню о романе, — трансовое состояние, в которое он меня ввергал, бесконечно чередующиеся имена и... дождь.

  Я читала «Сто лет одиночества», как и почти все вокруг, в 16-17 лет и, как и все, была очарована. Спустя годы я открыла книгу (Суздаль, диван, ливень, запредельная тишина в доме и ощущение, что я последний человек на Земле, одна в крошечном ковчеге, который вот-вот поплывёт по волнам в неизвестном направлении) и провела пару суток в довольно мутном состоянии.

  Это, безусловно, великий роман, и Маркеса нужно знать любому, кто соприкасается с литературным миром. Тут без дураков: культурный код эпохи, прорыв в жанре и вообще уникальная штука. Раз.

  Это жуткая вещь, которая действительно вводит в транс и, как справедливо заметила Майя, при чтении которой «чувствуешь себя мухой, завязнувшей в тягучей патоке: ни взлететь, ни уйти, только и остается, что шевелить лапками, в надежде отползти на безопасное расстояние». Два.

  Местами это ошеломительно красивый текст, в котором нет границ между реальностью и другой реальностью,автор с самого начала расшатывает сознание читателя, выбивает из-под ног привычные опоры, смещает точку сборки.

  
  Тут они вошли в комнату Хосе Аркадио Буэндии, стали трясти его изо всех сил, кричать и дуть в ухо, поднесли зеркальце к самым ноздрям, но так и не разбудили. Немного погодя, когда столяр снимал мерки для гроба, они увидели, что за окном моросит дождик из крохотных желтых цветов. Всю ночь цветы падали на городок тихими крупными звездами, и запорошили все крыши, и завалили двери, и удушили животных, ночевавших в открытых загонах. Столько цветов рассыпало небо, что наутро весь город был устлан плотным живым ковром, и надо было браться за грабли и лопаты, чтобы расчистить путь для похоронной процессии.

  Читать этот текст временами невыносимо, и невыносимо же от него отказаться. «Сто лет одиночества» словно одна из проклятых книг, открыв которую, ты уже не отведёшь взгляда от текста, пока не проглотишь его до последней строки, а когда это произойдёт, станешь кем-то иным.

  Сжатая в пружину история рода — от зарождения до гибели — описанная с мастерством недоброго волшебника, «бьющее наповал сочетание нежной романтики с вульгарным натурализмом» (снова цитирую Майю), жесточайшие эмоциональные качели — от надежды до беспросветной тоски и ужаса, регулярный выход за рамки общечеловеческого опыта в иное (тот самый латиноамериканский магреализм, который ещё и настолько чужд русскому читателю, что мурашит до полуобморочного состояния), брр...

  Пожалуй, ни одна книга за долгое время не ввергала меня в такое амбивалентное состояние. Пусть это никогда не кончится — пожалуйста, пусть это кончится как можно скорее, это восхитительно — это невыносимо. Закончив читать, я выбрала одно из двух.

  Невыносимо и — не моё. Это слишком сильный текст, который слишком далёк от моего мировосприятия.

  
  Таковы были последние остатки прошлого, чья гибель не завершалась, ибо прошлое погибало, будто колеблясь, подтачивая себя ежеминутно, но не будучи в состоянии исчерпаться раз и навсегда.

  На финальных страницах это я находилась внутри смерча, который с яростью библейского урагана стирал с земли Макондо, и я не хочу пережить это ещё раз, и все написанное неповторимо отныне и навеки, ибо ветвям рода, приговоренного к ста годам одиночества, не дано повториться на земле.

  47

  1K