Полное собрание сочинений. Том 12. Рассказы. 1884-1885 гг.

У каждого в жизни были подобные дебюты, когда делаешь что-то в первый раз. А сколько всего бывает впервые?!! Перечислять замучаешься – от детского сада до первой пандемии. Сколько экзаменов жизнь преподносит?! Каждый может столько в своей биографии дебютов вспомнить… Уверен, что и у Чехова немало подобных первых выступлений и экзаменов было, поэтому и чувства молодого человека он описывает настолько точно и подробно.

У адвоката Пятеркина первое дело в суде по защите обвиняемого. Он этот день на всю жизнь запомнит. Почему? Потому, что его впервые надул обвиняемый. Во-вторых, любое дебютное выступление в суде бывает не очень удачным, как первый блин комом, сколь усердно к нему не готовься. В-третьих, и прокурор и гражданский истец оказались опытными матёрыми юристами, которые чувствовали себя в суде, как рыба в воде. «В их речах слышались ирония и снисходительный тон. Говорили они и точно извинения просили, что защитник такой дурачок и барашек. Пятеркин в конце концов не вынес. Во время перерыва он подбежал к гражданскому истцу и, дрожа всем телом, наговорил ему кучу дерзостей. Потом, когда заседание кончилось, он нагнал на лестнице товарища прокурора и этому поднес пилюлю».

Конечно, от такого дебюта у Пятеркина было ужасное настроение, когда он на телеге с возницей возвращался в город. К тому же, погода «была отвратительная. Она, казалось, негодовала, ненавидела и страдала заодно с Пятеркиным. В воздухе, непроглядном, как сажа, дул и посвистывал на все лады холодный влажный ветер. Шел дождь. Под колесами всхлипывал снег, мешавшийся с вязкою грязью. Буеракам, колдобинам и размытым мостикам не было конца». Пришлось остановиться на ночлег у старика Луки, где оказались тоже заночевавшие прокурор, фон Пах, и адвокат-истец, Семечкин. Удивительно для Пятеркина, но они обрадовались молодому коллеге. Сам же он вёл себя крайне негативно - "Свиньи... - подумал Пятеркин, косясь на своих врагов. - Оскорбили человека, втоптали его в грязь и беседуют теперь, как ни в чем не бывало". Для него невдомёк, что старшие товарищи на судебных заседаниях «ни одну собаку съели», для них соперничество там не распространяется на внесудебную обычную жизнь.

Когда Семечкин и фон Пах предлагают заваренный чай молодому коллеге, он выливает этот чай из чашки и начинает пить пустую воду с сахаром, которого нет у старших – «Ей-богу, это мило! - зашептал фон Пах. - У нас нет сахару, у него нет чая... Ха-ха... Весело! Какой же, однако, он еще мальчик! Верзила, а настолько еще сохранился, что умеет дуться, как институтка...»

И всё-таки, когда уже перед тем, как ложиться спать, старшие товарищи обсуждают между собой, почему Пятеркин на них обиделся, тот не выдерживает - «вскочил, открыл рот, чтобы сказать что-то, но мучения истекшего дня были уж слишком сильны: вместо слов из груди вырвался истерический плач». Стресс, пережитый молодым человеком, дал выход его чувствам и обидам – «Это низко... гадко! Целый день... целый день!» Только теперь коллеги поняли, что у него это было первое дело, и стали утешать его - «Да ничего гадкого, не было! Всё было так, как нужно. И говорили вы хорошо, и слушали вас хорошо. Мнительность, батенька! Помню, вышел я в первый раз на защиту. Штанишки рыжие, фрачишко музыкант одолжил. Сижу я, и кажется мне, что над моими штанишками публика смеется. И подсудимый-то, выходит, меня надул, и прокурор глумится, и сам-то я глуп. Чай, порешили уже адвокатуру к чёрту? Со всеми это бывает! Не вы первый, не вы последний. Недешево, батенька, первый дебют стоит!» И ухаживали за ним, как за ребёнком, всю ночь.

Фраза – «Вы, вероятно, защищали сегодня в первый раз? Да? Ну, так это понятно! Плачьте, милый... Я в свое время вешаться хотел, а плакать лучше, чем вешаться. Вы плачьте, оно легче будет».

Прочитано в рамках марафона «Все рассказы Чехова» # 373

Что-то нет положительного героя – отца из двух последних рассказов «Отец» и «Отец семейства». Если в первом старик-папаша совсем деградирующая личность, спивающийся алкоголик, то во втором Степан Степанович Жилин семейный тиран, терроризирующий родных после хорошего проигрыша или после попойки. Да-а-а, тяжёлая ситуация с отцами у Антона Павловича.
«Где, укажите нам, отечества отцы,
Которых мы должны принять за образцы?» (Грибоедов А.С.)

Собственно, весь рассказ посвящён описанию пасмурного настроения Степана Степановича. «Вид у него кислый, помятый, разлохмаченный; на сером лице выражение недовольства: не то он обиделся, не то брезгает чем-то. Он медленно одевается, медленно пьет свое виши и начинает ходить по всем комнатам». Далее начинает придираться ко всем домочадцам – «Желал бы я знать, какая ссскотина ходит здесь и не затворяет дверей?... Шляются тут... дармоеды!... Я не бранюсь, а говорю…»

Занимается поучением жены – «Занялась бы чем-нибудь, матушка, чем сидеть этак, сложа руки, и на спор лезть! Не понимаю этих женщин, клянусь честью! Не по-ни-маю! Как они могут проводить целые дни без дела? Муж работает, трудится, как вол, как ссскотина, а жена, подруга жизни, сидит, как цацочка, ничего не делает и ждет только случая, как бы побраниться от скуки с мужем. Пора, матушка, оставить эти институтские привычки! Ты теперь уже не институтка, не барышня, а мать, жена! Отворачиваешься? Ага! Неприятно слушать горькие истины?» Читать противно, а слушать эти оскорбления бедной женщине каково?!

Во время обеда очередь доходит до семилетнего сына Феди – «Ешь! Держи ложку как следует! Погоди, доберусь я до тебя, скверный мальчишка! Не сметь плакать! Гляди на меня прямо!» Заплакавшего мальчика домашний тиран отправляет в угол – «У меня, брат, не будешь шалить да плакать за обедом! Болван! Дело нужно делать! Понимаешь? Дело делать! Отец твой работает и ты работай! Никто не должен даром есть хлеба! Нужно быть человеком! Че-ло-ве-ком!»

Подробности сцен издевательства над родными и их морального унижения зарвавшимся мучителем Чехов приводит в таких подробностях, что возникает уверенность – написано с натуры. Или Антон Павлович был свидетелем подобных выволочек, или ему самому в детстве доставалось…
«Выспавшись после обеда, Жилин начинает чувствовать угрызения совести. Ему совестно жены, сына, Анфисы Ивановны и даже становится невыносимо жутко при воспоминании о том, что было за обедом, но самолюбие слишком велико, не хватает мужества быть искренним, и он продолжает дуться и ворчать...»

Извиниться перед родными – это ниже его достоинства… Наследующий день, Степан Степанович, как ни в чём ни бывало, общается с сыном – «Что у вас нового, молодой человек? Живешь? Ну, иди, бутуз, поцелуй своего отца». Только ребёнок получил уже отравляющую порцию страха по отношению к своему родному отцу. Эти детские травмы ещё отзовутся в его будущей жизни.

Фраза – «Ты знаешь, мерзкий мальчишка, сколько ты мне стоишь? Или ты думаешь, что я деньги фабрикую, что мне достаются они даром? Не реветь! Молчать! Да ты слышишь меня или нет? Хочешь, чтоб я тебя, подлеца этакого, высек?»

Прочитано в рамках марафона «Все рассказы Чехова» # 359

Зачастую нам очень трудно адаптироваться к правильному восприятию времени, когда жил и писал Антон Павлович. Нет не только сотовой связи, нет даже обычных телефонов, есть только телеграфная связь… Кстати, как раз в годы его активного литературного творчества был изобретён телефон. 7 марта 1876 года Александром Беллом был получен патент на изобретение телефона. В 1881 году первая линия системы Игнатьева соединила две военные части, находившиеся друг от друга на расстоянии 14,5 км. Междугородняя телефонная связь между двумя российскими столицами была впервые установлена в 1889 году, а спустя 9 лет, 31 декабря 1898 года открылась постоянная стационарная телефонная линия Москва — Петербург.

Нет ни радио, ни телевидения, ни кино. В основном вся информация передаётся из уст в уста и через печатное слово. Представьте себе, что только словами можно рекламировать товар. Насколько важно умение красиво и точно (ещё завлекательно) передать литературным языком описание продаваемых предметов и услуг для потенциальных покупателей. Поэтому талант написания рекламных объявлений был чрезвычайно ценен и востребован.

Именно такую ситуацию обыгрывает Антон Павлович в этом рассказе. Как заинтересовать потребителя новыми огнегасительными средствами Бабаева и Гардена?! Конечно же, представить шведские спички, вымазанные этими средствами, не загораются даже поднесённые к горящей свече. Тут же Чехов предлагает широкий спектр применения бабае-гарденовского вещества – можно намазать им всё, что воспламеняется – от вспыльчивых людей и сердец влюбчивых людей до «людей, пламенеющих на службе усердием, клонящимся к явному вреду».

Фраза – «Нет более пожаров!»

Прочитано в рамках марафона «Все рассказы Чехова» # 429

В чем секрет рассказов Чехова? Читаешь несколько страниц текста, следишь за сюжетом и, вдруг, понимаешь, что за простыми действиями персонажей скрыт глубинный смысл. Точнее смыслов содержится гораздо больше, чем можно вместить в столь короткое тело рассказа. Причём, открывается неимоверная сложность содержащихся значений и идей не сразу. Порой кажется, всё понятно, но проходит время и, мысленно возвращаясь к содержанию произведения, начинаешь размышлять, примерять сущность прочитанного, может быть, даже догонять отдельные чеховские резоны. Удивляешься, как сразу не подумал о других сторонах замысла писателя. Главное, не останавливаться на одном прочтении. В следующий раз заметишь гораздо больше деталей, тогда раскроешь ещё больше вложенного автором подтекста. В конце концов, просто насладишься не замеченными мелочами, которые далеко не так мелки, как кажутся с начала.

Сложность восприятия чеховского текста в том, что он чрезвычайно насыщен, доведён почти до совершенства. Оценить его сразу с наскоку, по моему, очень трудно, а, скорее всего, и невозможно. Это сравнимо с разглядыванием картины художника. Взглянул разок, осмотрел содержание и пошёл дальше. Но художник вложил в произведение огромное количество времени и таланта. Чтобы получить удовольствие от живописи, необходимо приложить усилия и внимание, тогда картина раскроет перед тобой свои тайны. У Чехова с рассказами очень похожая ситуация. Несмотря на малый объём, автор сумел неимоверно насытить их смыслами, значениями и обстоятельствами. Думаю, что каждый будет находить свои сущности и объяснения, а, может быть, и мимо пройдёт, если, как герой рассказа «Панихида», Андрей Андреич, лавочник, «верхнезапрудский интеллигент и старожил», не рождён для объяснения сложных материй. Работал он лакеем у господ, пока на скопленные деньги не открыл в селе лавочку, в люди выбился. Только сознание человека не переделаешь…

В Индии, чтобы слон слушался хозяина и не мог своевольничать, его с младенческого возраста ограничивают в возможностях. Пока слонёнок совсем кроха, не дают перешагивать через двадцатисантиметровую доску. И он вырастает в полной уверенности, что не может её перешагнуть. Представьте себе, огромный слон, а перешагнуть через эту доску уже никогда не сможет. Так его воспитали.

Вот и Андрея Андреевича воспитали так, что актрисы – это блудницы. Ты ему хоть кол на голове теши, а переделать его уже невозможно. Когда он приходит в церковь, чтобы подать записку на помин души усопшей дочери своей Марии так и пишет - "За упокой рабы божией блудницы Марии". Отец Григорий крайне возмущён этим обстоятельством. С гневом и испугом батюшка пытается образумить лавочника – «Что же у тебя на плечах: голова или другой какой предмет? Подаешь записку к жертвеннику, а пишешь на ней слово, какое даже и на улице произносить непристойно! Что глаза пучишь? Нешто не знаешь, какой смысл имеет это слово?»

Андрей Андреич только недоумевает, краснеет и бормочет – «Но ведь господь, по благости своей, тово... это самое, простил блудницу... место ей уготовал, да и из жития преподобной Марии Египетской видать, в каких смыслах это самое слово, извините...» Как такому человеку можно втолковать?! Отец Григорий ему пытается объяснить - «Но ведь господь простил - понимаешь? - простил, а ты осуждаешь, поносишь, непристойным словом обзываешь, да еще кого! Усопшую дочь родную! Не только из священного, но даже из светского писания такого греха не вычитаешь!» Но для ошарашенного лавочника дочь являлась «актёркой», а, значит, блудницей…

Не может его переубедить отец Григорий. Как не пытается, но не способен изменить понятия того – «Актерка! Да кто бы она ни была, ты всё после ее смерти забыть должен, а не то что на записках писать!... Твоя дочь известная артистка была. Про ее кончину даже в газетах печатали... Филозоф!»

Андрей Андреич так ничего и поняв, просит священника отслужить панихиду по умершей, радостно принимая и нотацию, и наложенное наказание в десять поклонов. А, пока «дьячок поет плохо, неприятным, глухим басом», лавочник вспоминает свою Машутку.

И Чехов в несколько строк раскрывает удивительную судьбу этой девочки. «Воспитывалась она, как и вообще все дети фаворитов-лакеев, в белом теле, около барышень. Господа, от нечего делать, выучили ее читать, писать, танцевать, он же в ее воспитание не вмешивался». Когда же Андрей Андреич стал лавочником, уехала с господами в Москву, где и стала актрисой. За три года до смерти приезжала она к отцу. «Он едва узнал ее. Это была молодая, стройная женщина, с манерами барыни и одетая по-господски. Говорила она по-умному, словно по книге, курила табак, спала до полудня. Когда Андрей Андреич спросил ее, чем она занимается, она, смело глядя ему прямо в глаза, объявила: "Я актриса!" Такая откровенность показалась бывшему лакею верхом цинизма. Машутка начала было хвастать своими успехами и актерским житьем, но, видя, что отец только багровеет и разводит руками, умолкла».
Представьте себе, преуспевающая актриса московского театра и провинциальный набожный лавочник, искренне считающий свою дочь блудницей. «И молча, не глядя друг на друга, они прожили недели две, до самого отъезда».

Так тому и быть, раз не нельзя изменить сознание Андрея Андреича, он и после смерти будет продолжать стыдиться своей дочери. И во время панихиды бормочет он - «Помяни, господи… усопшую рабу твою блудницу Марию и прости ей вольная и невольная...» «Непристойное слово опять срывается с его языка, но он не замечает этого: что прочно засело в сознании, того, знать, не только наставлениями отца Григория, но и гвоздем не выковыришь!»

Фраза – «Из кадила струится синеватый дымок и купается в широком косом луче, пересекающем мрачную, безжизненную пустоту церкви. И кажется, вместе с дымом носится в луче душа самой усопшей. Струйки дыма, похожие на кудри ребенка, кружатся, несутся вверх к окну и словно сторонятся уныния и скорби, которыми полна эта бедная душа».

Прочитано в рамках марафона «Все рассказы Чехова» # 367

Как всегда, с изрядной иронией Чехов пишет о серьёзных вещах. И подзаголовок «Последние выводы зубоврачебной науки» не должен вводить нас в заблуждение. Перед нами два стоматолога. Один из них успешен, другой нет. Конечно, хочется узнать секреты преуспевания. Те более, что немец Осип Францыч готов поделиться с менее удачливым коллегой Петром Ильичём тем, что позволило ему добиться признания. Записывайте! Это «общее образование»!...

Забавно, что на вопрос Петра Ильича, а что такое общее образование, «немец не нашелся, что ответить, и понес чепуху…» Главное, что он смог затем объяснить это своими словами. Может быть, у немцев это и «общее образование», но у нормальных людей это называется умение правильно организовать предпринимательство, грамотный маркетинг, серьёзная рекламная поддержка, знание потребительской психологии для достижения коммерческого успеха. Именно об этом рассказывает ушлый немец своему сомневающемуся коллеге.

Антон Павлович устами Осипа Францевича даёт краткий курс успешного предпринимательства. «Главнее всего для нашего брата - приличная обстановка… Публика только но обстановке и судит… заведи ты себе бархатную мебель да понатыкай везде электрических звонков, так тогда ты и опытный, и практика у тебя большая… И одеваться нужно прилично. Публика так рассуждает: если ты оборван и в грязи живешь, то с тебя и рубля довольно, а если ты в золотых очках, с жирной цепочкой, да кругом тебя бархат, то уж совестно давать тебе рубль, а надо пять или десять». Очень подробно он объясняет роль рекламы в бизнес-проекте (любому предпринимателю использовать, как руководство к действию!).

Абсолютно бесплатно Осип Францевич делится своими секретами психологической обработки клиентов. Если вы не собираетесь сами работать с потребителями, очень важно прочитать его слова, чтобы не попадаться на удочку подобных «врачей», разводящих больных на деньги. Очень хитёр немец. Чтобы зарабатывать деньги на невежестве клиентов, он использует все способы и средства – от обстановки зубоврачебного кабинета до втюхивания всевозможных побочных товаров. От брошюрок с рекомендациями до абсолютно шарлатанских подделок-эликсиров. Вот откуда пошли современные БАДы (биологически активные добавки).

Вы будете смеяться, но не так давно в одном частном стоматологическом кабинете мне всучили втридорога обычную зубную щётку и пасту, которую значительно дешевле можно было купить в любом супермаркете. Наследники Осипа Францевича помнят его заветы…

Фраза – «Зубной порошок изобрети. Закажи себе коробочки со штемпелем, насыпь в них, чего знаешь, навяжи пломбу и валяй: "Цена 2 рубля, остерегаться подделок". Выдумай и эликсир. Наболтай чего-нибудь, чтоб пахло да щипало, вот тебе и эликсир. Цен круглых не назначай, а так: эликсир N 1 стоит 77 к., N 2 - 82 к. и т. д.»

Прочитано в рамках марафона «Все рассказы Чехова» # 342

Казалось бы, Чехов в который уже раз пишет на масленичную тему. О том, как надворный советник Семён Петрович Подтыкин сел за стол и ожидает того момента, когда начнут подавать блины. Конечно, любому известен этот томительный момент ожидания (особенно в детстве), когда мама священнодействует на кухне, готовя блины. А ты сидишь, если голодный, то глотаешь слюнки. Если же тебя позвали немного заранее, то наблюдаешь эту вечную картинку с разливанием жидкого теста на сковородку, с последующим переворачиванием полуготового блина…

Надо сказать, Семён Петрович подготовился к подаче блинов основательно – «Перед ним, как перед полководцем, осматривающим поле битвы, расстилалась целая картина... Посреди стола, вытянувшись во фронт, стояли стройные бутылки. Тут были три сорта водок, киевская наливка, шатолароз, рейнвейн и даже пузатый сосуд с произведением отцов бенедиктинцев. Вокруг напитков в художественном беспорядке теснились сельди с горчичным соусом, кильки, сметана, зернистая икра (3 руб. 40 коп. за фунт), свежая семга и проч.» Какой-то перебор.. Нет, не завидую… Но, обычно как-то скромнее всё это обставляется. Кстати, что за цены такие – 3.40р. за фунт?!! Это что 7.50р. за килограмм красной икры?!! В наше время надо умножать эту цену на 500…

Вернёмся к нашим бара… Извините, к Семёну Петровичу. В ожидании блинов всегда звучит эта сакраментальная фраза - «Ну, можно ли так долго? - поморщился он, обращаясь к жене. - Скорее, Катя!» Хотя обычно спрашиваешь – «Ну, скоро уже?»

И вот наш герой, «рискуя ожечь пальцы, схватил два верхних, самых горячих блина и аппетитно шлепнул их на свою тарелку. Блины были поджаристые, пористые, пухлые, как плечо купеческой дочки...» Дальше он сделал то, что лучше никогда не делать. «Почему?» - спросите вы. Просто поверьте, и никогда не делайте как он. Не надо – поливать блины горячим маслом, обмазывать их икрой, класть на них самый жирный кусок сёмги, кильку и сардинку и… Семён Петрович , «млея и задыхаясь, свернул оба блина в трубку, с чувством выпил рюмку водки, крякнул, раскрыл рот...Но тут его хватил апоплексический удар».

Моя рабочая версия, почему так произошло? Заключается в том, что не надо добиваться такого гастрономического совершенства, когда кто-то наблюдающий за этим сверху внезапно позавидует тебе и обрушит на твою голову кару небесную…

Фраза – «Глаза его подернулись маслом, лицо покривило сладострастьем...»

Прочитано в рамках марафона «Все рассказы Чехова» # 341

Муж Ниночки, Павел Сергеевич Вихленев, человек молодой, но старообразный и болезненный. К тому же сутуловат, длиннонос, некрасив. Описывая его внешность, Чехов подчёркивает его мягкосердечие, робость и застенчивость. Главная проблема Вихленева – это его жена Ниночка. Как человек мягкосердечный, он полностью у неё под каблуком, поэтому она вертит им, как её душе угодно. Он не догадывается, что она изменяет ему с человеком, которого считает своим приятелем. Более того, просит его съездить к ней и успокоить её, так как накануне устроила истерику мужу. Увидав старые письма Вихленева, Ниночка решила приревновать его, после чего ударилась в истерику и обещала уехать к маме.
Приятель, приехавший к ней, на вопрос - «Ты что же это опять, бестия, выдумала?», отвечает, что накануне вечером ей скучно было, зло взяло её, что ехать некуда, с досады и прицепилась к его первой любви, Катеньке. А на упрек в бесчеловечности отвечает – «Ничего, он любит, когда я его ревную... Ничем так не отведешь глаз, как фальшивой ревностью... Но оставим этот разговор... Я не люблю, когда ты начинаешь разговор про моего тряпку... Он и так уж надоел мне...» Получается, что любовник больше жалеет бедного Вихленева, чем родная жена…
Вообще, душераздирающее зрелище, наблюдать, до какого унижения может довести себя мужчина (точнее, «тряпка»)… Когда, в конце концов, вскрывается измена, он ничего не предпринимает, приняв унизительные условия проживания с женой, только в бывшей кладовой комнатке, чтобы не мешать ей встречаться с любовником. Очень точно Чехов характеризует душевную тестообразность Вихленева. Можно лепить из него всё, что Ниночке в голову взбредёт.
Фраза – «Мужской логике никогда не совладать с женской. Наконец, прощения просил, на коленках... ползал, и хоть бы тебе что».
Прочитано в рамках марафона «Все рассказы Чехова» # 328

Помните знаменитую фразу монтёра Мечникова из «Двенадцати стульев» Ильфа и Петрова – «Дуся! Вы меня озлобляете. Я человек, измученный нарзаном». В рассказе Чехова «Сапоги» фортепианный настройщик Муркин постоянно повторяет, что он «человек болезненный, ревматической». От чего же пострадал Муркин? Посудите сами.

Коридорный Семён поставил вычищенные сапоги настройщика не в тот номер в меблированных комнатах купца Бухтеева. В результате с утра Муркин остался без обуви. Призванный к ответу Семён сказал, что накануне был выпивши и перепутал, поставив сапоги настройщика в другой номер к актрисе. Когда же Муркин попросил её вернуть свои сапоги, она выставила два сапога на левую ногу, к тому же совсем не его – «порванные, без ушек».

Коридорный смог определить, что данная обувка актёра Блистанова Павла Александрыча, который ночует у актрисы по вторникам. Пришлось Муркину весь день проходить в чужих сапогах, а вечером отправиться в театр, чтобы вернуть свою родную обувь. Тут-то он и совершил роковую ошибку! Знакомый флейтист провёл его за кулисы, и он начал при всех готовящихся в уборной артистах разбираться с Блистановым, который уже нацепил бороду Синей Бороды и был с заряженным револьвером в руках. Тут же присутствовал муж актрисы, которая проживала в другом номере и утром отдала Муркину чужие сапоги.

Легко догадаться, что Блистанов ночевал по вторникам у чужой жены. Поэтому возникла ситуация, когда приходит посторонний человек и предъявляет неопровержимые доказательства его ночёвки с женой присутствовавшего в уборной актёра, загримированного под короля Бобеша. Конечно, Блистанов применяет всю силу своего артистического таланта, чтобы переубедить коллегу – «Ты веришь этому негодяю? О-о! Хочешь, я убью его, как собаку? Хочешь? Я из него бифштекс сделаю! Я его размозжу!»

Так никто и не увидел, догнал Синяя Борода глупого настройщика, когда бежал за ним с револьвером в руках. Но после двух недель болезни Муркин к своим обычным словам "я человек болезненный, ревматической" стал прибавлять еще "я человек раненый"... В принципе, этот несчастный сам виноват, что у него не хватило серого вещества, чтобы сопоставить очевидные факты и переговорить с Блистановым с глазу на глаз. Но тогда не было бы этого рассказа…

Фраза – «И все, гулявшие в этот вечер в городском саду около летнего театра, рассказывают теперь, что они видели, как перед четвертым актом от театра по главной аллее промчался босой человек с желтым лицом и с глазами, полными ужаса».

Прочитано в рамках марафона «Все рассказы Чехова» # 447

О рыбной ловле как и об охоте так много рассказов у Чехова. Навскидку вспоминаются «Дочь Альбиона», «Налим», «Злоумышленник», «Роман с контрабасом». В «Рыбном деле» Антон Павлович решил поделиться советами о премудростях рыбалки. Забавно, что о столь популярном виде досуга у Чехова набралось целых четыре совета. Да, и те сводятся к очевидным вещам, известным всем с малых лет. 1-2. Где ловить. 3. О приманке. 4. О соблюдении тишины и искусстве ловли рыбы.

Сразу заметно, что Антон Павлович не был заядлым рыболовом. Ныне целые телеканалы вещают об искусстве рыбалки 24 часа в сутки… Представляете, какой объём информации они выдают о рыбной ловле, и кто-то же всё это смотрит?!

Во второй части рассказа Чехов приводит сведения о породах рыб, сравнивая их с людьми. Очень точно соотносит человеческие типажи разным рыбным видам. Очевидно, что с помощью рыбной иерархии автор показывает человеческую табель о рангах. Сначала идёт начальствующая верхушка, щуки и головли, хищные породы, способные моментально съесть всё, что под руку (челюсти) попадётся. Дальше чиновничий аппарат с карательными органами (полиция, суды, надзор, армия), это налимы, окуни, ерши. Обычный народ, являющийся кормом для власти, караси, пескари, плотва. Мелкие хищники – лещи (как владельцы трактиров). Лини – типичные пенсионеры. И, конечно же, нищие – уклейка.

Фраза – «Когда ей указывают на ее жадность и на несчастное положение мелкой рыбешки, она говорит: "Поговори мне еще, так живо в моем желудке очутишься!" Когда же подобное указание делают ей старшие чином, она заявляет: "И-и, батюшка, да кто ж таперича рыбешку не ест? Так уж спокон века положено, чтоб мы, щуки, всегда сыты были".

Прочитано в рамках марафона «Все рассказы Чехова» # 439

Очень большое количество персонажей у Антона Павловича являются типичными подкаблучниками. Дело не в статистике, но, что ни рассказ, муж представляет из себя аморфное существо, целиком зависящее от женских капризов. Это либо полный тюфяк, либо что-то совсем несуразное в «розовых панталонах». Прямо обида берёт за мужской род.

Вот и в данном рассказе Чехов с самого начала сравнивает мужа с вьючным ослом. Конечно, этот персонаж заслуживает подобного сравнения, так как полностью выполняет все благоглупости своей супруги. Эта женщина из экономии заставила его ехать на лечение за границу в вагоне третьего класса. В принципе, это уважаемый на работе человек, прокурор Хламовского окружного суда, Алексей Тимофеевич Балбинский. Но перед посадкой в вагон он представляет из себя типичного осла – «нагружен с головы до ног... Узелки с провизией, картонки, жестянки, чемоданчики, бутыль с чем-то, женская тальма и... чёрт знает чего только на нем не было!»
Особо хочу восхититься описанием Антона Павловича жены прокурора Настасьи Львовны – «маленькая весноватая блондинка с выдающеюся вперед нижнею челюстью и с выпуклыми глазами - точь-в-точь молодая щука, когда ее тянут крючком из воды...»

Дальше Балбинский встречается на перроне со своим знакомым Фляжкиным, с которым, оказывается, они вместе договорились ехать в одном вагоне. Но… Наш герой об этой поездке давно мечтал, только его благоверная не отпустила его одного в поездку за границу – «…чтоб избавиться от супруги, придумал я болезнь печенок... за границу хотел удрать... Всю зиму о свободе мечтал и во сне и наяву себя одиноким видел». Как не вспомнить знаменитую фразу персонажа Анатолия Папанова из кинофильма «Бриллиантовая рука» (1968г., реж.Леонид Гайдай) – «Нет такого мужа, который не мечтал бы хоть на час стать холостяком...»

Это же надо до такого унижения довести уважаемого прокурора, что он «под стражей» супруги начал мечтать о свободе, проникаясь сочувствием к преследуемым им самим подсудимым!..

Рассказ, конечно, фантасмагорический, с блестящим чеховским юмором. Как Балбинский мечтает о свободе! «Иной раз закрою глаза и мечтаю: а что, если бы да кабы она да попала бы ко мне в когти в качестве подсудимой? Кажется, в каторгу бы упек!»

В пути у прокурора наступают радостные минуты, когда количество багажа, навьюченного на него, начинает таять – то пару картонок украдут, то от съеденной провизии места освобождаются. Но особо воспарил Балбинский в районе Кенигсберга. Его жена вышла ночью из вагона… и не вернулась. Воздух свободы опьянил его - "Как хорошо! Как легко дышится! Неужели же есть такие люди, которым всегда так живется?" Вот, мужчины, запомните! Иная семейная жизнь хуже каторги.

Только супруга вернулась через пару станций. Оказалось, что она вагоны перепутала.
Тут-то Фляжкин, не имея больше сил наблюдать мытарства Балбинского, посоветовал ему самому сбежать…

Фраза – «А ведь это идея! Так я, братец, вот что сделаю: сяду на встречный поезд и айда! Скажу ей потом, что по ошибке сел. Ну, прощай... В Париже встретимся...»

Прочитано в рамках марафона «Все рассказы Чехова» # 495