Записки из подполья

Продолжаю знакомиться с творчеством Достоевского. В рамках книжного онлайн клуба в вк Online book club в декабре читали книгу Двойник. Книга интересная и с необычным сюжетом для того времени. Ведь она написана аж в 1846 году. В книге рассказывается про человеческие метания. сомнения, про поиск себя. И конечно же раскрывается тайна был ли двойник на самом деле?
Книге поставила нейтральную оценку, так как язык главного героя мне показался сложноват для восприятия. Не сказала бы что эта книга лучшая у Достоевского, скорее это проба пера :)

Потрясающее качество помещника Егора Ильича видеть в людях хорошее, искать плюсы и стараться заметить всё самое добродетельное в другом - то, которому хочется учиться и учиться стоит. Но в повести хорошо показано, до чего может довести это качество без умения и стремления критически и объективно оценивать происходящее. Сразу находятся те, кто сядет на шею. Те, кто может и саму жизнь покалечить. А, возможно, и из-за страха увидеть объективную картину и не знания, как поставить севших на голову на своё место. И неумения вовремя ставить свои границы и давать за них заступать. К такому вот исходу, когда другой садится на шею привела и жалость к непростой судьбе человека. Читая повесть, у меня зародилась интересная мысль, насколько опасной может быть безграничная жалость. Кажется, если жалеют того, кто может "показать зубы", это может быть опаснее, чем вообще не жалеть.
А Фома Фомич как один из ключевых героев повести отлично показывает, что люди подобного качества всегда будут находить "болевые точки" и выживать любым способом. Даже если придётся немного "подмяться" под обстоятельства, чтобы ими потом воспользоваться на все 100 %.
Поучительная повесть. Думаю, её стоит прочитать каждому.

Достоевского не читала уже очень давно. Последний раз пересматривала сериал "Преступление и наказание" несколько лет назад. Но тут ощутила острую нехватку этого писателя и решила прочитать "Двойника". Книга оказалась прям по мне...учитывая еще и то, что я очень люблю Гоголя "Нос" и "Шинель", эти три произведения, на мой взгляд, имеют немало общего. Все та же тема маленького человека, мелкого чиновника - робкого, забитого, мнительного, в жизни которого отсутствуют настоящие, достойные цели и мечты; все та же излюбленная Достоевским тема Петербурга - пасмурного, серого, дождливого, холодного, где по вечерам на улицах мерещатся призраки (срывающие шинели) или покажется вдруг черная тень человека, ну уж очень похожего не тебя самого (другой господин Голядкин). Вот это мистическое сплетение глубокого интереса к потаенным уголкам человеческой души и напряженный, отчужденный сырой город и составляют ту ауру, которую я так люблю в книгах Достоевского. В его "Двойнике", как и в гоголевском "Носе" и "Шинели" тема маленького человека, не обладающего, не имеющего права голоса и не уважаемого в обществе, над которым оно только и смеется, выражена, конечно, в гиперболической, фантастической форме, но именно так авторы позволяют читателю прочувствовать весь ужас и всю боль их героев, доходящую до психического расстройства. В каждом из них, что в господине Голядкине, что в Акакии Акакиевиче, прячется огромный ком невысказанных, утаенных чувств, разрывающих изнутри, которые выливаются в фобии. У Голядкина появляется двойник, который олицетворяет, с одной стороны, его желание быть таким же, как все, но кем он быть не может - пронырливым, расчетливым, лебезящим, бегущим вверх по карьерной лестницу, заискивающим перед начальством. С другой стороны, ему противны эти качества, но , как он полагает, без них мало чего можно добиться в этой жизни. Вообще, очень сложная и неоднозначная книга, вновь и вновь заставляющая задуматься, проникнуться сложным внутренним миром героя, его переживаниями. И здесь Достоевский на высоте.

Вот как то никак, и вроде бы были уже написаны и "Бедные люди" и "Двойник", а какое-то сырое произведение, как будто школьник какой писал. Достоевский после нападок на его ранние повести по поводу подражания Гоголю и эксплуатации заезченной чиновничьей темы, решил переключится на описание не легкой жизни мечтателя, мелкого дворянина, но как то неудачно.
И вроде бы не замысловатая история не счастливой любви, но как то рассыпается повествование, не можешь его в голове себе цельно составить, как плохая мозаика не стыкуется. Все персонажи какие-то ненастоящие и бледные, не за кого сопереживать.
В общем не тот ФМД.

И нет, Большой Брат не смотрит на тебя. А местная стена - не телекран. Это Достоевский заглядывает внутрь тебя. Пронизывающим, испытующим и проникновенным взглядом, словно ярким пламенем, освещает все потаенные закоулки сознания, разума, чувств и души. Но в "Записках" мы встречаем не совсем привычного Достоевского. Здесь психологизм прогнозирующий, анализирующий и устремленный взором в будущее. Если в остальных произведениях Достоевский слой за слоем раскрывал тайны мотивов, желаний, чувств героев и выводил формулу современного ему русского человека, то в "Записках" мы наблюдаем за логичным и последовательным рассуждением, которое пытается выяснить: "Сможет ли человек жить только доводами рассудка и логики и как ему совместить это со своими желаниями, выражающими его индивидуальность, на которую посягают общие выгоды."
Правильно, экзистенциализм на лицо. Но до Камю и Сартра еще почти столетие, а Достоевский уже затрагивал тему жизни здравомыслящего человека в тогда еще не названном "обществе потребления и общих благ." Тут вам и "Хрустальный дворец" на манер "О дивного нового мира" Хаксли, и фраза "Я-то один, а они все", которая характеризует всю философию и экзистенциализм XX века, и психологическая терминология, которую будет расширять Зигмунд Фрейд, оказавшийся под влиянием Достоевского. В общем, перед нами самое пророческое произведение Великого автора, размышления которого заходят намного дальше двадцатого века и продолжают быть злободневными и о сю пору.
И да, далеко не все замыслы, концепции и идеи были освещены и раскрыты мною. Но произведения, подобные "Запискам" после прочтения настолько поражают глубиной мысли, что заставляют ошеломленно озираться по сторонам и лишь восклицать, а тут, как вы понимаете, никакой стройности слога и вложенного лейтмотива быть не может. Все дело в том, что любая из этих мыслей, изложенная на бумаге, сразу теряет свою обворожительную загадочность и будоражащую сознание индивидуальность для каждого. Это просто нужно читать.

Я, пожалуй, впервые в затруднении, как же мне все-таки оценить конкретное творение Достоевского. Спрашиваю себя "понравилось?" - и не нахожу ответа. Потому что как может действительно понравиться, к примеру, учебник физики, анатомии или философский трактат? Вот так и здесь - вроде бы "Записки" - художественное произведение, но воспринимается скорее как учебник анатомии и физиологии человеческой души. Причем скорее патанатомии. Традиционно берет Федор Михалыч очередную человеческую душонку, встряхивает ее, вскрывает, обнажая все то патологическое, что обычно прячется от себя и от других. Но что касается моего личного восприятия - да, мозг воспринял, но эмоций никаких. Так что и оценка вот такая, как учебнику - нейтральная.

Тренинг «Уверенность в себе», Тренинг личностного роста, Тренинг самооценки и развития уверенности в себе... и многим подобным пестрят сейчас интернеты, заголовки листовок, которую вам вежливо впихнут промоутеры у метро, да и литературы сейчас на эту тему недостатка точно не наблюдается. Совершенно иная ситуация была в Петербурге господина и дражайшего героя нашего Якова Петровича Голядкина. Психотерапии тогда и в помине не было, а маленькому человеку среди почтенных граждан и чинов оставалось разве что медленно, но верно сходить с ума.

Человеку кроткому, скромному, держаться в свете было вовсе не просто. Яков Петрович смушается, кажется, разговаривая даже с обычным человеком. Что уж говорить об высших чинах. В беседе речь его становится прерывистой, мысль теряется и петляет, а словечки-паразиты всё больше заменяют собой содержательную часть предложения. Что для главного героя означало лишь ухудшение взаимопонимания, а беседа превращалась в своеобразный театр предлогов, союзов и обрывков мыслей, который Голядкин пытался донести. Достоевский прекрасно передаёт это в речи героя. Невольно и сам начинаешь читать фразы Голядкина робким тоном, ускоряя темп, сбиваясь и как бы смущаясь.

А судьба же, в свою очередь, ни коим образом не даёт Якову Петровчу жизни спокойной и тихой, как того хотелось бы ему. Доктор настоятельно советует ему дома не сидеть, «...не чуждаться жизни веселой; спектакли и клуб посещать и во всяком случае бутылки врагом не бывать.» Больше появляться в свете наш герой вроде бы и пытается, разъезжает по модным магазинам и ресторанам, присматривает вещички не по статусу, а вот приобретает как раз по мелочи. А тут ещё и званый обед, всё как доктор прописал.

То, что доктор прописал, в одночасье и ломает жизнь нашего героя. Неожиданный конфуз с отказом в приглашении, престранный разговор с Андреем Филипповичем... и, наконец, фееричное его выступление на балу. Скромный герой наш просто не справляется с грузом стремительно развивавшихся событий, утопая в стыде и всё больше утопая в лавинообразной череде ошибок.

В самом деле. Хотя, Достоевский обыгрывает это так ловко, что Голядкин-младший кажется очень даже реальным. Уж больно он органично вписывается в окружающий мир, на ходу приспосабливается к обстоятельствам, играет очень ловкую игру, быстро оставляя Голядкина-старшего в дураках.

То есть, полная противоположность настоящего Якова Петровича. Смелый и дерзкий, знающий где и кому какое словцо смолвить, и явно вознамерившийся избавиться от главного героя. В жизнь остальных людей он влился как бы сам собой, незаметно, быстро заменив тихого и незаметного главного героя. Впрочем, не упускает он возмозности и поставить Голядкина-старшего в неловкое положение, компрометируя его и не давая никакого шанса оправдаться. Последний же, по доброте душевной раз от раза прощает его, при этом всё больше и больше утопая в пучине стыда и безумия.

Безумию же подыгрывает и погода Санкт-Петербурга. В самые тяжёлые минуты главного героя, стихия бушует — валит снег или дождь, передвигаться пешим путём совершенно невозможно, мокро, слякотно, холодно. Когда же автор даёт герою минуты покоя, стихия унимается, даже проглядывает чистое небо. Но после снова сгущаются тучи, круговорот событий закручивается, растёт неразбериха и сумбур в происходящем и в голове господина Голядкина в частности.

Сцена с передачей героя нашего в руки Крестьяна Ивановича самим своим описанием представляет собой что-то головокружительное. Яркий свет, множество людей, всё это смешивается в одном круговороте событий. Это всё вводит в ужас Голядкина, уже находящегося в расстроенном состоянии ума. Но он и не пытается более противостоять судьбе. «Маленький человек» сдаётся, не выдержав испытания чином.

В качестве бонуса, саундтрек к книге удивительно подходящий в последней сцене «Двойника», холодной, вселяющей скорее тревогу, чем надежду на дальнейшее благополучие главного героя:

Раньше мне как-то не попадалась эта повесть, даже странно. Решила познакомиться с ней, но, если честно, большое удовольствие от ее чтения получить сложно.

Конечно, там куча всего удивительного и интересного с литературоведческой точки зрения. В ней очень много всего от Гоголя, от его петербургских повестей, там же атмосфера, тот же унылый и забитый маленький чиновник, та же фантасмагоричность. Там сама по себе интересная тема встречи со своим двойником, заставляющая вспомнить книгу о докторе Джекиле и мистере Хайде (правда, написанную позже, а мне почему-то, пока я читала «Двойника», казалось, что должно быть наоборот). Хотя это и ранняя повесть, все равно чувствуется уже общий образ героя Достоевского, со всеми его типичными переживаниями и поведением. Также мне понравилось ощущение абсурда: когда второстепенные герои видят двух одинаковых Голядкиных, это их никак не удивляет, они все воспринимают как должное, ну, подумаешь, два близнеца с одинаковыми именами, и даже шутят по поводу матушки Голядкина, и только сам Голядкин осознает весь ужас происходящего.

Но с точки зрения простого человека читать эту повесть сложно и, пожалуй, неприятно. В полубезумном сознании Голядкина находиться непросто, никому из героев сочувствовать не получается, повествование сбивается, порой не понимаешь, что происходит и где мы вообще сейчас, и путаешься в деталях, пока финал не оставляет тебя один на один с вопросом, а чем это вообще кончилось.

Мне понравились в основном моменты, когда описываются чувства настоящего Голядкина: вот он видит своего двойника, внешне точно такого же, как он, но противоположного по тому, как он себя ведет, и чувства эти очень сложные. Голядкин как бы создает его сам, размышляя еще до появления двойника, поклониться начальнику, которого он случайно встретил в необычной для себя ситуации, или сделать вид, что это не он, а внешне похожий на него человек, и как ни в чем не бывало проехать мимо. Двойник, который появляется позже, это и есть тот самый человек — противоположный Голядкину во всем, с очень сомнительными душевными качествами, хотя возможно, оригинал был бы не прочь поменяться местами с копией. То есть получается, что он сам порождает этого двойника, а потом сам же себе ужасается и одновременно чувствует, что никогда не станет таким, даже если бы захотел.

Первое прочитанное мной произведение Фёдора Михайловича (в школе, признаюсь, Достоевского не читал, может оно и к лучшему). После прочтения наконец понял, что имеют в виду, когда говорят о Достоевском как о любителе самокопания; писателе, который вытаскивает наружу различные людские пороки и показывает, сколько всего гадкого может быть внутри у человека. Первая часть читалась тяжело ввиду своего акцента на философию и отсутствия сюжета как такового. При этом, ход мыслей автора хоть и требовал максимальной концентрации для его восприятия, но порой был очень даже занимателен. Достоевский рисует нам (сначала в теории, а во второй части – на примере рассказчика) образ «лишнего человека», который смертельно устал от «живой жизни» и прячется от неё в своём «подпольи». С самого начала второй части и далее по нарастающей моё отвращение к рассказчику росло, и к концу повести он окончательно превратился из её героя в антигероя (чего собственно сам рассказчик и не пытается скрывать).

Считаю, что литературное произведение удалось, если даже после прочтения оно оставляет некое послевкусие, держит в напряжении ещё какое-то время, заставляя вновь и вновь задумываться на затронутые автором темы. Так вот, «Записки из подполья» подобное послевкусие определённо оставляют, вот только вкус этот кислый, гадкий, противный. Не в том смысле, что повесть не удачна – нет, она как раз таки вполне достигает желаемого автором эффекта, вынуждая вновь и вновь поражаться мерзости рассказчика. Сначала он накручивает себя до того, что сам же провоцирует конфликт со школьными знакомыми (при том серьёзно ситуацию воспринимает, пожалуй, лишь сам главный герой), а после демонстрирует поразительный по своей убийственной силе цинизм по отношению к Лизе. Читаешь и думаешь, разве ж так можно, сначала разбередить человеку душу, а потом просто плюнуть в неё. И всё из-за чего? Из-за собственной злобы, обиды на самого себя, которая выливается в желание отыграться на других.

И написано ведь всё абсолютно откровенно, прямо, без лишних уловок и оправданий, описан весь ход мыслей героя, объяснены мотивы его поступков. Тех мыслей и поступков, от которых порядочному читателю должно быть стыдно. Полагаю, именно в этом и состояла одна из задумок и целей Фёдора Михайловича: заставить нас посмотреть на себя как бы в зеркало, при этом в зеркало грязное, пыльное, заплёванное. Что ж, дай Бог, чтобы эта повесть возымела свой терапевтический эффект на наши читательские души, вот только надо признать, что терапия эта вышла весьма болезненной. Впрочем, как я понял, у Достоевского только так и бывает, и в этом и есть его сила как мыслителя, его литературное величие. Надеюсь, мой читательский опыт «Записок» пригодится при знакомстве с более масштабными произведениями Фёдора Михайловича.

Начну с того, что ощущения после прочтения записок такие, как если бы предложили искупаться в теплой, приятной ванне, а окунули в ванну с грязью. Но! Это комплимент. Только в самом конце приходит осознание всей иронии первой части. Читая ее, я выписала множество цитат, с которыми так или иначе была согласна (еще подумала "ого, с творчеством Достоевского пока что мало знакома, но здесь он мне определенно нравится!"), начало произведения построено так, чтобы начать симпатизировать главному герою: мыслитель, осознающий и осмысливающий свой характер, поведение, любое эмоциональное проявление души, причем безжалостно, одновременно эгоцентрично и самокритично. Безусловно цепляет скрупулезность, с которой он анализирует каждую мелочь, тем самым взращивая и множа проблемы, сомнения внутри себя. Вторая часть рассказывает о молодости "антигероя", грубо говоря, как он пришел в свое подполье, и этот рассказ чем дальше, тем больше вызывает отвращение и жалость к персонажу, а следовательно, и к самому себе, так как сопереживание и ассоциирование с ним все еще свежо. Просто удивительно, как удачно автору удалось достигнуть этого эффекта, поместить читателя под кожу того самого "лишнего человека", чтобы после так жестоко и грубо высмеять. Отсюда и сомнительный комплимент, с которого начата моя рецензия.
С другой стороны, когда впечатления после прочитанного поутихают, понимаешь, что негатив вызывает только злость и ненависть, переполняющие человека, его неспособность контролировать свои эмоции, желание отомстить самой жизни за свое собственное ее непонимание, доведенное едва ли не до комичного, абсурдного, а отнюдь не само ощущение отличия подпольного человека от остальных. В конце концов, он рад бы мыслить иначе, но не может. "Если б даже и оставалось еще время и вера, чтоб переделаться во что-нибудь другое, то, наверно, сам бы не захотел переделываться; а захотел бы, так и тут бы ничего не сделал, потому что на самом-то деле и переделываться-то, может быть, не во что."
Таким образом, "Записки из подполья" дали надежду на разрешение внутреннего конфликта, заключающегося в появлении где-то внутри меня "лишнего человека", но не было учтено то, что далеко не каждый, имеющий подобный склад мышления, мнит себя особенным. Например, может быть два разумных, существенных отличия: не возведение данного феномена в ранг абсолюта и в ранг уникальности. То есть, во-первых, не обвинение всех и вся в глупости и недалекости, а смирение и принятие отличных точек зрения, а во-вторых, даже если кто-то и находит в себе качества лишнего человека, из этого не следует, что тем самым он представляет себя возвышенной и уникальной личностью, в данном случае имеет место причисление себя к некоторому пласту людей (находящемуся не выше или ниже любой другой социальной группы, если можно так сказать), о наличии которого свидетельствует, как минимум, большое количество литературы с аналогичными идеями, и еще большее количество ее почитателей.