Записки из подполья

К стыду своему последний раз произведения Достоевского читала в школе - тогда они произвели на меня мощный, но гнетущий эффект. С тех пор впечатления о творчестве великого русского классика хранились в картотеке моей памяти с ярлычками "тлен", "безысходность", "все-настолько-плохо-что-хуже-уже-сложно". Именно поэтому каждый раз, подумывая о том, не взять ли книгу Достоевского, я решала, что сейчас не подходящее время, чтобы гробить настроение и вгонять себя в уныние. Да, собственно, бывает ли для этого подходящее время? Но вот недавно мне попалась рекомендация "Села Степанчикова" как совершенно иной грани таланта Федора Михайловича. Сатира от Достоевского - возможно ли? Оказывается, вполне!

Герой получает неожиданное и престранное письмо от любимого дяди, который в свое время взял его осиротевшим мальчиком в свою семью и вырастил, как родного. В письме дядя с отчаянием умоляет юношу как можно скорее приехать и спасти его от навязанного семьей бракосочетания, женившись на некой барышне. Да уж, дело тёмное! Просьба жениться на девушке, которую никогда не видел, несколько смутила, но отнюдь не испугала Сергея - отчего б не жениться, если невеста славная? А уж что там за безумие у них творится - на месте видно будет. Движимый искренней любовью к дяде и чувством благодарности, наш студент срочно отправляется в Степанчиково.

Еще не добравшись до места назначения, Серёжа узнает, что в доме дяди прижился некий Фома Фомич Опискин, который таинственным образом подмял под себя всех обитателей поместья и отныне безраздельно властвует там, держа одних в страхе, других - в благоговении пред собой. Чем обусловлено подобное его влияние, совершенно непонятно - сам то по себе он человек ничем не выдающийся, да еще с прескверным характером. Загадка да и только!

По прибытии героя в Степанчиково читатель вовлекается в хоровод колоритнейших персонажей и насыщенного событиями, запутанного действа. Ситуации порой абсурдны в своей комичности, обитатели поместья составляют целый паноптикум человеческих слабостей и пороков - бесхарактерность, нездоровое подобострастие, жадность, глупость, раболепие, одержимость, мания величия и т.п. и т.д.

Но, конечно, первую скрипку во всем этом драматичном по накалу страстей действе играет Фома Фомич. Сперва мы узнаем его с чужих слов, и он предстает перед нами коварным злодеем, мучителем и тираном, но, познакомившись с ним поближе, начинаешь понимать природу его власти над людьми. Играя на простейших христианских догмах и нормах морали, извращая их и доводя до абсурда, Опискин искусно манипулирует людьми, ежеминутно заставляет их чувствовать себя греховными, ущербными, дремучими, во всем виноватыми. А кто на этом фоне молодец? Да тот, кто указывает им на их "злодеяния", возвращает на путь истинный и круглосуточно заботится о спасении их душ. То есть драгоценный благодетель Фома Фомич - человек ученый, высокодуховный и совершенно бескорыстный! Послушать его речи - исключительно правильные вещи говорит, не прикопаешься! Разумеется, Фома Фомич и себя не забывает уничижить - мол, конечно, я человек маленький, скромный, бесхитростный, пинайте меня, как бездомную собаку, я все стерплю и помолюсь за ваши души. Но это изредка, так сказать, для поддержания добродетельного образа, образа обиженного жизнью и обделенного страстотерпца, перед которым все должны ходить на цыпочках, дабы искупить причиненные ему обиды. Нет, все же кое-каким очевидным талантом Опискин обладает - это талант настоящего драматического актера. Так и хочется воскликнуть: "Эх, какая ж зараза! Но как хорош, как убедителен!" Читая, порой ловила себя на мысли, что и сама ведусь на его уловки. =)

Эта небольшая, забавная повесть, не лишенная сюжетной интриги и очень театральная, читается легко и приятно и обладает каким-то живым обаянием. Если бы мне дали прочесть ее без указания автора, никогда не предположила бы, что она может принадлежать перу Достоевского. А еще была крайне удивлена, встретив там словосочетание "Вопли Видоплясова" - оказывается, название музыкальной группы позаимствовано именно из этого произведения.

Любимая для Достоевского тема маленького человека. Его главный герой - Голядкин Яков Петрович - человек незаметный, честный, вполне добрый. Тот, кого всегда будут обходить более пронырливые и удачливые сослуживцы и товарищи. Но и у такого человека есть свои амбиции. Голядкин "младший" - это и есть выпустивший свои желания на волю и наплевавший на нормы морали подобный маленький человек. Действительно, получается чем-то похоже на мистера Джекила и доктор Хайда.
Сложно судить, где здесь была игра воображения больного человека, а где реальность. Но встреча с подобным не могла привести ни к чему хорошему.

Вам когда-нибудь хотелось при прочтении выкинуть, порвать или сжечь книгу? Или сделать все это вместе? Но не потому, что это книга плохая, а потому что один из героев непревзойденный нахал, хам, шут и вообще «редиска»?
Вот мне прям хотелось! И закидайте меня, чем хотите ведь это ФМД, но я не могла сдерживать свои эмоции от Фомы Фомича. Хотелось залезть в этот роман, стать действующим лицом, приехать в это Степанчиково, взять за грудки Егора Ильича и сказать: «Очнитесь, сударь! Вас унижают почти все и вся в ВАШЕМ же доме! Одумайтееесь!»
Но нет. Сколько не доказывал племянник Егору Ильичу, что пора гнать таких вот Фом Фомичей из своего дома, жизни и т.д., но каким-то образом Фома превратился из шута и приживальщика чуть ли не в божество, воспеваемое и восхваляемое всеми домочадцами.
Самым ярким для меня в произведении был, пожалуй, момент, когда Сергей не выдержал натиска Фомы и взорвался, и тут: «Генеральша хотела, кажется, упасть в обморок, но рассудила лучше бежать за Фомой Фомичем.» Все бегали за Фомой, все его боялись как огня. А он кто? А он что? Просто искусный лгун и игрок. Где нужно – обидеться, разозлится, а когда наступает критический момент – он обязательно уступит, даже то, что и так всем ясно и понятно без него, а потом выставит себя чутким и добрейшим из всех людей.
Но штука в том, что в конце сего повествования, когда случилась эта потасовка с последующим изгнанием Фомы из дома, его возвращением и душещипательной проповеди о том, что он то все предвидел и только оградить хотел невинную девушку от позора, я поймала себя на мысли, что и мне его жалко стало…
Жуть полнейшая как ФМД может играть чувствами не только героев, но и нас, бедных читателей! Похоже пора на время прервать мой марафон Достоевского и разбавить его чем-нибудь не столь серьезным и классическим. Но я обязательно вернусь в этот прекрасный омут, ведь читая даже самый малый рассказ ФМД задумываешься о чем-то глубоком и непостижимом, наружу порой вылезают самые неожиданные или позабытые чувства…

Наверное, в каждом сидит такой вот подпольный человек. У кого-то очень глубоко, а у кого-то, как у меня, регулярно наружу вылазит. Гениальное произведение! Вот так коротко ухватить и изложить на бумаге все самое больное в человеческой душе, от чего самому противно, гадко, стыдно, но оно есть, и деваться некуда. Герою, то бишь, антигерою, сорок лет и он пишет свои мемуары. И припомнить он может только три эпизода, всего три! Внешне они совсем незначительные, совсем недостойные пера, и будь у него характер полегче, он бы плюнул и растер. Но нет, несчастный человек проживает свои эмоции снова и снова, он рефлексирует, страдает, мучается. Он мизантроп, человеконенавистник и пытается вызвать и к себе ненависть, и ему это доставляет удовольствие. Он безумно неприятный, все черты его выставлены гротескно, но я не могу в некоторых мыслях не узнавать себя.

Говорят, фрейдисты используют для исследования подсознательного метод свободных ассоциаций. Пациент (а может быть, клиент?) лежит на кушетке, смотрит в потолок и рассказывает психоаналитику всё, что в голову взбредёт, а тот слушает, записывает и потом ищет в рассказе следы детских психических травм пациента-клиента. Вот нечто подобное я и проделал вчера вечером сам с собой. Надо для памяти записать свою продукцию. Не подумайте только, что я мечтал во время работы где-нибудь на заводе или на птицеферме. Нет, "продукция" -- это чисто психиатрическое понятие. Психиатры так называют бред, галлюцинации и тому подобные объекты, которые производит псих.
Я произвёл такой рассказ.

Когда-то давно я читал занятную книгу Философия. Притворись ее знатоком из Блеф-серии. Читал действительно давно, а вот поди ж ты запомнил! Видимо, не такая уж глупая книжка, как, впрочем, и некоторые другие из этой серии. Автор рекомендует следующее.
Когда какой-нибудь знаток начинает вас мучить философией, вы излагаете ему любую ахинею и при этом ссылаетесь на Витгенштейна. Скорее всего, собеседник не знает этого философа. Если же вам не повезло, и собеседник Витгенштейна знает и начинает пересказывать его идеи, вы всегда можете с невозмутимым видом заявить: "Вы, конечно, правы, говоря о позднем Витгенштейне; я же имею в виду его ранние взгляды." Можете быть абсолютно уверены, что, хотя имя такое слышали все, ранних взглядов Витгенштейна не знают даже знатоки.

Ровно так же обстоят дела с Достоевским. Как в живописи существует фламандская школа, и есть "малые голландцы", так и Достоевский бывает "условно поздним, большим" и "условно ранним, малым". Так вот, "раннего" Достоевского знать совсем не обязательно.

Я люблю Достоевского всей душой, даже считаю лучшим писателем всех времён и народов. Но не всего. Люблю только "Идиота", "Братьев", "Преступление и наказание", "Бесов" и "Игрока". Читал ещё что-то, но ничего, кроме перечисленного, не люблю. Десять раз говорил себе: "Читай, гад, только то, что любишь! Не трогай остального, ведь пробовал уже, расстроишься... Не читай 'Село Степанчиково', не читай, не читай!"
Я читал "Степанчиково" лет 30 назад, когда нашёл Достоевского не в школьной программе, а по свободному выбору. В общих чертах я помнил эту историю. Помнил и то, что она мне не особенно понравилась. Ну просто никакого сравнения с "Идиотом".

Но как всё же коварен Игорь Волгин!
Собрал, видите ли, кучу умных людей во главе аж с самим Львом Аннинским и начал говорить с ними про "Село Степанчиково". И конечно! с их подачи любой прочитает не то что "Село", а что хочешь прочитает. А я ведь слушал их и говорил себе: "Не верь, не читай, не поддавайся!"

Прочитал, конечно...

И что?
И всё!
Теперь меня даже лично Фёдор Михайлович не сможет сагитировать читать "условно раннего" Достоевского.
Клянусь!
Уверен, что буду ещё возвращаться к "Преступлению и наказанию", "Идиоту", "Братьям" и "Бесам". Может быть, и "Игрока" ещё перечитаю.
Но ничего больше!
Напомните мне, пожалуйста, если забуду.

Во-первых, убивает миллион филологических комментариев, по большей части бессмысленных. Ну не любит Достоевский Гоголя, ну и что? Я его тоже не особенно люблю. И про это надо мне напоминать на каждой третьей странице? Но бог с ним, это не к Достоевскому претензия, а к комментаторам во главе с Юрием Тыняновым. И с тем же Игорем Волгиным.

Но и самому великому Фёдору Михайловичу "Село Степанчиково" не удалось. Ну не удалось -- и всё тут, даже не пытайтесь меня в этом переубедить. Не удалось.
Герой-рассказчик Сергей -- это очередная инкарнация "Подростка", который "не князь, а просто Долгорукий". Такой же великовозрастный ребёнок, мечется вокруг, а все ему доверяют непонятно почему свои секреты...
Главное действующее лицо, полковник Егор Ильич, это недоделанный "Идиот" князь Мышкин. Но какой-то жидкий Мышкин. Просто идиот, а не Идиот с большой буквы, как князь Лев Николаевич. Кто-то из собеседников Игоря Волгина заметил, что совсем не ясно, как смог Е.И. дослужиться до чина полковника с таким примитивным мышлением.
Генеральша -- это аналог Лизаветы Прокофьевны Епанчиной. Но опять какая-то полная дура и истеричка. Даже сравнивать их неудобно. Лизавета Прокофьевна, конечно, тоже истеричка, но далеко не дура.
Остальные женщины вовсе не требуют упоминания. Никаких аналогов Настасьи Филипповны или Грушеньки в "Селе" нет, и даже хоть немного похожих не ищите. Можно с большой натяжкой найти в характерах героинь кое-что от Сони Мармеладовой, но опять же все они какие-то недоделанные...
А самое большое недоумение вызывает то, что нет фирменного для Достоевского объёма характеров. Некоторый объём имеет разве что Фома Фомич Опискин, но и он совершенно плоский в сравнении с тем же Рогожиным. Может быть, некоторыми чертами Рогожина мог бы обладать Бахчеев, но опять же это слишком бледное подобие, не более того.

С другой стороны, чувствуется присущее именно Достоевскому тонкое знание людей и их психологии. Некоторые наблюдения действительно точны и ярки. В этом смысле Достоевский есть Достоевский. Если бы не это, трояком его оценил бы.
Но не буду об этом писать, уже миллион страниц написали по этому поводу на всех языках мира. Лучше ещё раз повторю: читайте "Игрока", "Идиота", "Братьев Карамазовых", "Преступление и наказание" и "Бесов". Конечно, если вы не школьник и не ребёнок в душе. Для детей Достоевский явно не подходит. Это не "Курочка Ряба", тут думать надо.

И пожалуйста, очень прошу, напомните мне в случае чего, что "Село Степанчиково" я уже читал и не надо тратить время на "условно раннего" Достоевского.

Тварь ли я дрожащая или право имею? Тварь! Нет, право имею! Или не имею? Или все твари,а я имею? Никто права не имеет, а я имею: все они меня ниже. Хотя хочу как они. Не имею! Решено! Но я тварь мыслящая, наверное, все-таки имею.
Федор Михалыч в своих "Записках" ведет повествование от лица мелкого петербургского чиновника в отставке, чье болезненное восприятие запутанности и нелогичности собственной жизни и всего мира до крайности обострило отношения с реальностью и ее обитателями.
Данное произведение - предтеча таких великих романов как "Идиот", "Братья Карамазовы", "Преступление и наказание", "Бесы", поэтому весьма любопытно ознакомиться с зарождающимися в Достоевском экзистенциальными настроениями. Тут для справочки можно почитать и Википедию:

Точнее главного героя и не опишешь. Он зол на себя, на весь мир, на тех, кто его любит, на тех, кто не любит. Для большего ощущения иррациональности и несправедливости в данной повести (как и в других произведениях Достоевского) показывается моральное и социальное дно, притом главный герой плавает где-то посередине и никак не может решить, где же ему тяжелым камнем на века приткнуться. Проститутка, разумеется, чиста душой и не теряет способности к исправлению положения, успешные друзья, разумеется, глупцы и разложенцы, а наш герой - умен, чист душой, птица высокого полета, но отчего-то чувствует смятение в груди, страшится осуждения и осмеяния глупцами, сам себя то причисляет к лику святых, то смешивает с петербургской грязью. Кризис налицо! Что с этим делать - не понятно, но совершенно ясно, что процесс полураспада уже начался и остановке не подлежит.
Вечные вопросы бытия (смысл которых, пожалуй, заключается не в ответах, а в их поиске) в повести грубо оголены, никакого вам сентиментального малосольства, только страдания, только хардкор. А уж пострадать писатель, судя по всему, был не дурак.
Еще немного и примусь за Кьеркегора.

Ф.М. Достоевский «Двойник». С ранним Достоевским я не была знакома. В колледже в рамках учебной программы читала «Преступление и наказание». В ноябре-декабре 2023 году читала «Бесы».

У меня есть в подписках группа, где в СЧ решили читать всего Достоевского, с ранних произведений и постепенно дойти до великого пятикнижия.

«Двойник» 4 произведение, которое я прочитала в ноябре у Достоевского.

Голядкин для меня, наверное, пока лучший персонаж, в отличие от Мечтателя и Макара Девушкина. Интересный подход был у доктора Крестьяна Ивановича к лечению.

Нравится, как Достоевский описывает Питер в своих произведениях. Порадовало упоминание моего города в Двойнике (Саратова).

Это произведение понравилось больше чем «Бедные люди» и «Белые ночи». Непривычно было видеть у Достоевского в произведении Гоголевский стиль, но было интересно. После прочтения так же просмотрено два разбора и прочитано статья, что помогло лучше понять произведение.

Продолжу читать Достоевского. Но уже сейчас могу сказать, в ранних произведениях Достоевского нет мрачности.

Книга, которую можно назвать взрывной бомбой, заложенной под фундамент всей мировой литературы...

Это не просто повесть, а яростный, нервный и невероятно современный монолог. Перед нами — исповедь «подпольного человека», отставного чиновника, который выворачивает наизнанку собственную душу, а вместе с ней и душу всего так называемого «прогрессивного человечества». Он умён, желчен и до боли осознаёт всю фальшь окружающего мира и собственную несостоятельность в нём.

Главная сила этой книги — в её беспощадной честности. Достоевский с хирургической точностью вскрывает самые тёмные уголки нашего «я». Его герой бунтует против закона «дважды два — четыре», против рационального устройства вселенной, где человеку отведена роль винтика. Он готов страдать, лишь бы доказать свою свободу, даже самую уродливую и саморазрушительную. Именно здесь, в этом болезненном самоанализе, и родился русский экзистенциализм.

Книга разделена на две части: в первой — поток ядовитых философских мыслей и отчаянный бунт против «хрустального дворца» рационализма, а во второй — горькая история из жизни героя, которая наглядно иллюстрирует все его теории. Этот контраст между высоким интеллектуализмом и низменными поступками заставляет понять: трагедия «подполья» — это не абстракция, а реальная цена болезненного самосознания.

Чтение это непростое, порой даже мучительное. Герой отталкивает, его мысли кажутся сплошным парадоксом, но вместе с тем ты ловишь себя на том, что в каких-то его язвительных замечаниях узнаёшь и собственные, тщательно скрываемые мысли. Это диалог с самой неприглядной частью себя.

«Записки из подполья» — это вызов. Вызов вашему комфорту, вашим убеждениям и вашему представлению о «нормальности». Это книга-испытание, после которой ты уже не можешь смотреть на мир и на себя прежними глазами.

Федор Михайлович посредством своего героя отправляется в очередной заплыв в глубинные пласты хтонического человеческого сознания.
Бывший чиновник в форме мемуаров повествует о том, как он будто пчела собирает нектар от эмоций ожесточенности, одиночества, смены добрых побуждений на подлые. Автор показывает, на то момент еще новое открытие, что морально-нравственное падение таит в себе неизъяснимые иррациональные наслаждения.
Герой упивается своим подпольем, своей ненавистью к миру, самой природе, которая, по его мнению, противостоит личной свободе, тормозит реализацию свободной воли.
Чем более его уход в «подполье» сознания, тем ярче проявляется эмоция злобы. Ему становится легче, когда он злой.
Естественный и легкий путь виден как состояние человека, когда он уходит в аллегорическое подполье и живет в мире отвержения и изощренной злобы. Герой повести доводит свои изыскания до крайности. Он смеется над общественными утопиями и рациональным эгоизмом, утверждая о противоречии таких устремлений сути человека и поэтому их неосуществимости.
Достоевский предвещает этим текстом философию экзистенциализма и вытекающий из нее абсурдизм.
Жить на «свету» требует усилия и постоянной балансировки на краю того уголка сознания, с которого можно упасть в так называемое подполье.
И в связи с таким авторским виденьем, стоит вспомнить, что на смертном одре Достоевский держался за Евангелие, как за средство преодоления искаженной человеческой природы, как за надежду для того, кто хочет покинуть подполье.