А. П. Чехов. Сочинения в четырех томах. Том 2. Рассказы и повести 1888-1895

Садовник Михаил Карлович, почтенный старик, рассказывает легенду, которую услышал от своей бабушки. Речь в ней идёт о враче по фамилии Томсон или Вилсон, который был исключительным человеком. Несмотря на свою чахотку, он не щадил себя, а при любых обстоятельствах лечил больных – «Денег не брал, и, странное дело, когда у него умирал пациент, то он шел вместе с родственниками за гробом и плакал». Все жители городка уважали его. Не было там ни одного человека, «который позволил бы себе не только сделать ему что-нибудь неприятное, но даже подумать об этом».

Но в одно прекрасное утро он был найден с проломленной головой. Жители городка посчитали, что никто его не мог убить. Значит, произошёл несчастный случай. Только вскоре у одного из горожан были обнаружены личные вещи убитого доктора, а при обыске у него обнаружили окровавленную рубаху врача.

«Каких же еще нужно улик? Злодея посадили в тюрьму. Жители возмущались и в то же время говорили: - Невероятно! Не может быть! Смотрите, как бы не вышло ошибки; ведь случается, что улики говорят неправду!»

А так как обвиняемый отрицал свою вину, во время судебного процесса судьи признали, что нет человека, который бы осмелился убить доктора – «Человек неспособен пасть так глубоко!» И убийцу отпустили…

«И бог, говорила моя бабушка, за такую веру в человека простил грехи всем жителям городка. Он радуется, когда веруют, что человек - его образ и подобие, и скорбит, если, забывая о человеческом достоинстве, о людях судят хуже, чем о собаках. Пусть оправдательный приговор принесет жителям городка вред, но зато, посудите, какое благотворное влияние имела на них эта вера в человека, вера, которая ведь не остается мертвой; она воспитывает в нас великодушные чувства и всегда побуждает любить и уважать каждого человека. Каждого! А это важно».

Прекрасная легенда! Остаётся только всем следовать её принципам. Но, если есть люди, нарушающие их, использующие веру в человека в своих корыстных целях, то основы этой веры рушатся. Стремиться к идеалу, конечно же, нужно. Многие идеалистические учения и представления великолепны. Только природа человека слишком неоднозначна и противоречива. Поэтому верить в человека обязательно нужно. Только, когда он эту веру рушит своими собственными руками, необходимо вовремя это замечать и исправлять.

Фраза – «Веровать в бога нетрудно. В него веровали и инквизиторы, и Бирон, и Аракчеев. Нет, вы в человека уверуйте! Эта вера доступна только тем немногим, кто понимает и чувствует Христа».

Прочитано в рамках марафона «Все рассказы Чехова» # 426

Рассказ о прогулке трёх приятелей по домам терпимости Москвы конца позапрошлого века, закончившейся припадком одного из них. Чехов показывает неискоренимость проституции, весь ужас положения девушек, попавших на панель. Невозможность остановить этот бесконечный конвейер прихода всё новых и новых жертв порока. Конечно, тема проституции вечная, неразрешимая. Судя по этому рассказу, Антон Павлович прекрасно понимал червоточины этого явления.

Студент – юрист Григорий Васильев не хотел идти по злачным местам с двумя своими приятелями: студентом – медиком Майером и учеником московского училища живописи Рыбниковым. Для Васильева это первый поход по публичным домам, поэтому его восприятие чрезвычайно подробно и незамылено. В предвкушении новых впечатлений воображение студента рисовало образ девушки «в белой ночной кофточке; она испугается света, страшно сконфузится и скажет: "Ради бога, что вы делаете! Потушите!" Всё это страшно, но любопытно и ново».

Но действительность страшно разочаровала его. Он не увидел ничего ни нового, ни любопытного. «Всё было обыкновенно, прозаично и неинтересно». Полная неряшливость в интерьерах, безвкусица во всём, что составляло содержимое дома терпимости – от дешёвых аляповатых карнизов и картин до платьев и аксельбантов.
"Как всё бедно и глупо! - думал Васильев. - Что во всей этой чепухе, которую я теперь вижу, может искусить нормального человека, побудить его совершить страшный грех - купить за рубль живого человека? Я понимаю любой грех ради блеска, красоты, грации, страсти, вкуса, но тут-то что? Ради чего тут грешат?»

Удивительно, что он не только переживает из-за убогости и пошлости оформления этих гнёзд разврата, но и прекрасно представляет, чего желает потребитель секс-услуг - "Как неумело они продают себя! - думал он. - Неужели они не могут понять, что порок только тогда обаятелен, когда он красив и прячется, когда он носит оболочку добродетели? Скромные черные платья, бледные лица, печальные улыбки и потемки сильнее действуют, чем эта аляповатая мишура». Но во всех публичных домах, что посещают три приятеля (такое впечатление, словно они задались целью обойти их как можно больше), повторяется одно и тоже.

Григорий изучает этот мир порока с отстранённостью энтомолога, рассматривающего среду обитания насекомых. Несмотря на то, что он видит всё это впервые, ему кажется, будто всё он знает давно и «…увидел этот мир в театре на сцене или прочёл бы о нём в книге…»

«У Васильева стучало сердце и горело лицо. Ему было и стыдно перед гостями за свое присутствие здесь, и гадко, и мучительно. Его мучила мысль, что он, порядочный и любящий человек (таким он до сих пор считал себя), ненавидит этих женщин и ничего не чувствует к ним, кроме отвращения. Ему не было жаль ни этих женщин, ни музыкантов, ни лакеев».

Он пытается заставить себя понять всех этих людей. Вглядывается в лицо каждой женщины в поисках виноватой улыбки. Но «на каждом лице он читал только тупое выражение обыденной, пошлой скуки и довольства. Глупые глаза, глупые улыбки, резкие, глупые голоса, наглые движения - и ничего больше». Острые нравственные переживания Григория, стремление разобраться с мотивами людей, оказавшихся в этом странном перевёрнутом мире порока – всё это ведёт его к стрессовому состоянию, усугубляющемуся случившимся происшествием, когда происходит скандал из-за рукоприкладства одного из клиентов по отношению к девушке. Перепады настроения Григория от ненависти и гадливости к острому чувству жалости и злобы на обидчика. Стремление посочувствовать пострадавшей девушке опять переворачивает его эмоции, так как плачущая дама оказывается пьяной.

Вырвавшись из вертепа, Васильев чувствовал широкую гамму разнообразнейших переживаний – «его томило желание скорее выбраться из переулка и идти домой, но еще сильнее хотелось дождаться товарищей и сорвать на них свое тяжелое чувство». «Порок есть, - думал он, - но нет ни сознания вины, ни надежды на спасение. Их продают, покупают, топят в вине и в мерзостях, а они, как овцы, тупы, равнодушны и не понимают. Боже мой, боже мой!" Для него также ясно было, что всё то, что называется человеческим достоинством, личностью, образом и подобием божиим, осквернено тут до основания, "вдрызг", как говорят пьяницы, и что виноваты в этом не один только переулок да тупые женщины».

Буря эмоций, переживаемых Васильевым , толкает его к поиску выхода для всех, кто попадает в этот порочный круг разврата. Стресс ведёт его к припадку. Дома в болезненном состоянии ему хочется решить вопрос – «как спасти всех тех женщин, которых он сегодня видел?». В полубреду Григорий ищет пути спасения – выкупить женщину из притона, дать ей возможность заняться другим ремеслом (почему-то всё сводилось к работе на швейной машинке), в крайнем случае, жениться на ней. Но таким способом невозможно остановить поток соблазнённых и брошенных на панель девушек.

Тогда, продолжая мысленно биться над вечной проблемой проституции, студент пытается зайти с другой стороны. Чтобы мужчины «почувствовали всю безнравственность своей рабовладельческой роли и ужаснулись. Надо спасать мужчин». Бред, конечно. Но данный выход –«апостольство», проповедничество, взывание к душам грешников, обращение их к богу.

«Кто-то из приятелей сказал однажды про Васильева, что он талантливый человек. Есть таланты писательские, сценические, художнические, у него же особый талант - человеческий. Он обладает тонким, великолепным чутьем к боли вообще. Как хороший актер отражает в себе чужие движения и голос, так Васильев умеет отражать в своей душе чужую боль. Увидев слезы, он плачет; около больного он сам становится больным и стонет; если видит насилие, то ему кажется, что насилие совершается над ним, он трусит, как мальчик, и, струсив, бежит на помощь. Чужая боль раздражает его, возбуждает, приводит в состояние экстаза и т. п.»

Все эти переживания, попытки снять чужую боль воспринимались его сознанием как вдохновение – «Он плакал, смеялся, говорил вслух те слова, какие он скажет завтра, чувствовал горячую любовь к тем людям, которые послушаются его…» Утомлённое сознание от нравственных метаний утомило его, и он уснул. Но, проснувшись утром, Васильев продолжал находиться в припадке – «Из всех мыслей, лениво бродивших в его голове, только две не раздражали его: одна - что он каждую минуту имеет власть убить себя, другая - что боль не будет продолжаться дольше трех дней». Описываемые Чеховым блуждания Григория в этот день по Москве – это попытки отвлечь себя от боли, заменить её другой болью. А что это будет – изматывающая череда перемещений по городу или «броситься вниз головой» с моста в бурливую Яузу «не из отвращения к жизни, не ради самоубийства, а чтобы хотя ушибиться и одною болью отвлечь другую».

Промучившись ещё ночь, на следующее утро, когда к нему пришли приятели, он зарыдал – «Ведите меня, куда хотите, делайте, что знаете, но, бога ради, скорее спасайте меня! Я убью себя!» Доктор Михаил Сергеевич долго расспрашивал пациента, очень долго. Узнал от приятелей больного и о причинах припадка, о том, что они третьего дня ходили по публичным домам. Васильев задал врачу мучивший его вопрос - «Доктор, скажите мне только одно, - сдерживая себя, чтобы не быть грубым, сказал он, - проституция зло или нет? - Голубчик, кто ж спорит? - сказал доктор с таким выражением, как будто давно уже решил для себя все эти вопросы. - Кто спорит?» И Михаилу Сергеевичу удалось постепенно утихомирить Григория, дав ему капель. Когда он постепенно «успокоился, раздел его и стал исследовать чувствительность его кожи, коленные рефлексы и проч.»

Фраза – «Падших женщин он знал только понаслышке и из книг, и в тех домах, где они живут, не был ни разу в жизни. Он знал, что есть такие безнравственные женщины, которые под давлением роковых обстоятельств - среды, дурного воспитания, нужды и т. п. вынуждены бывают продавать за деньги свою честь».

Прочитано в рамках марафона «Все рассказы Чехова» # 408

Что-то пошло не так… История Андрея Васильевича Коврина меня мало что не впечатлила, оставила равнодушной.

«Гении, сродни безумцам»… да, понятно давно.
«Здоровы и нормальны, только заурядные, стадные люди». И это известно, как истина. Всегда считала и продолжаю считать, что некая белая ворона, почти всегда РАВНО незаурядная личность.

Позабавило, как Коврин, будучи сам не совсем здоровым, порастряс свои нервишки, повесил ярлыки на своих «хозяев», на Таню и на ее отца. Не скажу, что я с ним не согласна, всё так и Таню было, малость, жаль… пишу и опа, вспомнилась другая героиня, также помешанная на своей земле, вспомнилась Беатрис и её Вайдекр, есть некий цикл у Ф.Грегори.

Писоцкие занимались садоводством, держали сад, в котором и всевозможные цветы, и плодоносные деревья, на продажу всё. Единственное желание отца, это чтобы его детище не пропало после его смерти, чтобы дочь или муж ее, продолжили дело, а потому, жизнь свою, любимая дочурка должна была связать с тем, с кем одобрит папенька. Коврин, как бывший воспитанник очень даже подходил, а что, занимался философией… пусть себе, пишет, не путаясь под ногами. И тот, был вполне готов, весна, пора цветения и Таня за пять прошедших лет, на удивление, похорошела.

И не даром, Антон Павлович, тьфу ты, Коврин, пропел - «Онегин, я скрывать не стану, безумно я люблю Татьяну».

О наболевшем:
Не вяжется у меня такая прозорливость Коврина с его болезнью, а история с Черным монахом это то и есть, уж слишком мудро выходило. Все эти умные речи, я бы приписала одному субъекту, а именно, Чехову, не смог он спрятаться за спиною Коврина и того же монаха, совсем. Хотя, может, нашему невротику философствовать было не с кем, а? Не с отцом же Татьяны и не с работниками… За умными речами к таким же философам, а мест он не знал, к таким вот, говорившим то, что сердцу его близко, не знал. Вот и приходилось «вызывать» монаха…
В общем, местами, по произведению, у меня провал, т.к.:

Улетали мысли – далеко,
Не хотелось слушать. Скучно! Всё!

Антон Павлович Чехов - имя на слуху не только в России, но и зарубежом. Знаменитый драматург, его пьесы до сих пор актуальны в театрах. Написал более пятисот произведений. Повесть "Дуэль" самое большое его произведение по объёму. Книга была написана в 1891 году, это как раз период рассвета творчества Чехова. Одна фраза из книги прям врезалась в память и я согласна с автором на 100%. Он сказал, что любовь может жить два-три года, но она заканчивается, а потом наступает терпение. Ох да, знакомо! Главный герой, Лаевский  Иван, 28 лет от роду, жалуется на свою личную жизнь своему другу, Александру Самойленко. Последний, человек уже взрослый, добрый, напутствует  молодого, что, дескать, нельзя "выносить сор из избы", нужно быть более спокойным и заботливым. Иван жалуется на то, что уже утратил свою любовь к Надежде Федоровне,  своей сожительнице, которую  увёз от мужа. А муж умер и Иван отчасти винит себя. И вот тут ещё одна фраза вспыхивает в голове - "на чужом несчастье  свое счастье не построишь". А Надежда Фёдоровна, как по мне, идеально ему подходит - такая же пустышка, как бабочка летает от одного мужика к другому. Конечно же весь городок, где они живут, судачит о них! Испокон веков людям свойственно влезать не в свои дела, советовать, когда их об этом не просят! Лаевский вёл распутный образ жизни: карты, долги. От ощущения безысходности бросался  на всех, как собака. Любое сказанное ему слово воспринимал в штыки, над ним за это подтрунивали, а один человек позволил себе грубое высказывание о нем. Он назвал его паразитом и считал, что таких людей нужно истреблять. А как в то время можно было защитить свою честь? Верно- дуэль! Не буду рассказывать, чем закончилось произведение, скажу только, что некоторые герои очень сильно изменились после этого. Книга читается легко и быстро, несмотря на сложность сюжета. Чехов, как всегда, великолепен!

Это история о молодой семье. Ольга и Осип Дымовы. Он - врач со скромным жалованьем, кроткий и добрый. Она - праздная дамочка, пополняющая свою личную "дружескую" коллекцию знаменитыми людьми, среди которых поэты, художники, актеры и оперные певцы. Общение со своими "коллекционными экземплярами" строится у Дымовой по принципу:

Ольга тратит деньги, не задумываясь о том, что живёт не по средствам. И если поначалу она еще как-то пыталась экономить и интересовалась здоровьем супруга и его делами, то постепенно всё это сошло на нет. В конце концов, случилось то, что изменить было уже не суждено.

Беда пришла внезапно. Её муж оказался при смерти. За то время, пока он лежал в постели, у Ольги изредка бывали проблески раскаянья, но, надо сказать, недолгие. Но даже в подобных обстоятельствах Дымова осталась верна себе, и больше всего сокрушалась она о том, как, собирая и периодически обновляя свою коллекцию, она проглядела самую главную знаменитость...

Опять же, прекрасная чеховская актуальность! Ну и житейская мудрость, которая здесь, будто написанная невидимыми чернилами, постоянно проявляется сама по себе в самые важные моменты: Цените то, что имеете.

Ох, очень сильный рассказ. Мощный.
Всего 7 страниц, если распечатать на листах А4, которые пролетают, как … как семки, если горка насыпана, не оторваться.
«Каждый, глядя на нее, должен был думать: «Бог послал нам ангела…».
Мило, не правда ли? Тот самый ангел, та самая княгиня – Вера Гавриловна.
Богатая, молодая, красивая, Пустая… Я бы тоже кхе гуляла, да с той же Дуськой…

Если б князем я была
Я бы с Дуськой… прилегла))

Доктора жаль, после высказанного им княгине, ему навряд ли стало легче. Лишь добавило бессонных ночей, мне так кажется.
А мадам Гавриловна, что говорить о ней, ведь даже столь хлесткие слова:
«Кто не умеет отличать людей от болонок, тот не должен заниматься благотворительностью.»
не произвели не одной дельной мысли в ее голове.
«Она чувствовала себя обиженной и плакала, и ей казалось, что и деревья, и звезды, и летучие мыши жалеют ее; и часы пробили мелодично только для того, чтобы посочувствовать ей.»
И шар земной вертится в угоду, чего уж… ога!..

Повторюсь, рассказ небольшой, но, сколько в нем… настоящего!

P.S.: вбила в google «княгиня Чехова», а там (где картинки), помимо… - Бранджелина. То, что благотворительностью занимается – слышала, но что такой… ))

Непонятый в школьные годы и получивший моё признание относительно недавно русский писатель Антон Павлович Чехов в очередной раз и порадовал и поволновал. Странное дело, как-то вот у него получается писать казалось бы совсем несложные вещи несложным языком — едва ли не обыденно и без всяких там литературно-словесных "тройных тулупов и акселей". Ну вот кажется, что перед нами самая обыкновенная история из серии "Как лиса и журавль в гости ходили" или "Как медведь к лисе сватался", только в переложении на взрослый несказочный лад. Да только читается эта незамысловатая и несложная история взахлёб и с искренним сопереживанием с героями повести.

Видимо всё дело в том, как умело тонко и с выворачиванием наизнанку описывает Антон Павлович душевные томления Алексея Лаптева, как мастерски и с какой филигранной точностью описывает он душевные волнения некрасивого и страстно влюблённого нерешительного мужчины — думаю, что многие читатели мужского пола найдут в поведении и переживаниях Лаптева те или иные свои собственные треволнения.

Однако и дамская составляющая читателей Чехова тоже может рассчитывать на точно такие же проникновения вглубь девичьих и затем уже женских переживаний и волнений. Мастерства и знания человеческой психологии и человеческого же естества Чехову не занимать и он вытягивает нить повествования без малейшего обрыва или спутывания, раскручивает динамику внутренних изменений и поведенческих фигур как по нотам музыкант играет сложное произведение. И правдоподобность истории такова, что жаль и того и другого, и мужчина мается, и дама своё не получает, и что с этим со всем делать?..

"Поживём — увидим" — заключает Антон Павлович свой рассказ. И чаще всего в реальных жизнях таких вот Алексеев Лаптевых и Юлий Сергеевн только это и бывает настоящим финалом — поживём-увидим...

Тривиальная для нашего времени ситуация, когда жена сбегает от мужа с любовником. Для нашего "да", но не для конца XIX века и не совсем об этом пойдет в повести речь, хотя и об этом тоже.

Антон Павлович подробно описывает своих героев, очень тонко подмечает настроение в зависимости от сложившихся обстоятельств, от главы к главе постепенно раскрывает их характеры.

Лаевский, натура слабая, неудачник и лишний человек. Его друг, доктор Самойленко, видит в Лаевском доброго малого, рубаху-парня с которым можно поговорить по душам. И вот другой взгляд

Как бабочка порхает с цветка на цветок, так и Лаевский, начиная с 13-ти лет влюблен то в одну особу, то в другую, причем вздохами при луне дело не заканчивается. Последняя его привязанность, это мужняя жена. Покинув дождливый Петербург, они вместе едут на Кавказ. Здесь и происходят основные события.

Надежда Федоровна, "голубка", как называет ее Лаевский, скорее с сарказмом нежели с любовью. Считая себя дамой с тонким вкусом, приятной внешностью, умом и интеллигентностью, она уверена, что все мужчины городка готовы пасть к ее ногам. Встав на путь порока она и не собирается заточить себя в четырех стенах, напротив ведет себя свободно и даже вызывающе, кокетничая направо и налево.

Прошло два года и любовь переходит в ненависть. Некий комизм в том, как эти двое практически одновременно думают об одном и том же. Они оба увязли в долгах и скрывают это, оба хотят вернуться обратно в Петербург и строят планы, как обмануть друг друга. И Лаевский и Надежда Федоровна погрязли во лжи.

Слабая и подчиненная натура Лаевского противопоставлена в повести сильному деспоту фон Корену, блюстителю порядка и идеального общества. Его философия "любви" к ближнему заключается в победе сильного над слабым.

Конфликт между Кореном и Лаевским нарастает и переходит в дуэль. Событие, которое дало название повести, становится ключевым и приводит главных героев к переосмыслению жизни.

Читал Sibiryak, читал, аж целых 25 минут, вздыхая читал, с остановками...
Видимо, грусть героя, сначала мальчика (часть 1-я), а после студента (часть 2-я), передалась и ему.
И зачем грустить о красавицах?
Или... если красавица, то это нечто недосягаемое?
Или, как сказал один наш с вами современник "красивая, сдохни с кошкой"...
Две ноги, две руки, это я к тому, что так сказать из тех же составляющих...
"Не родись красивой, а родись счастливой".
Всем известная присказка...
Поэтому грусть?
Взять ту Монику Беллуччи... ее короткая связь с Тимом Бертоном, это же просто... и вообще о нём разные слухи и по тому как он подпрыгивал рядом с ней... так часто делают престарелые дяди... им видимо это кажется - молодостью... смотрится же отвратительно, уж простите меня.

И да, к красавицам, к красавицам Чехова... сначала это армяночка, чья правильность черт, классическая даже... цепляет, приковывает...
А после, русская, у которой из идеального, только волосы, а в остальном... но также цепляет и держит всех, будто на той цепи...

Своей грустью... герой и мимокрокодилы, их, это красавиц, будто бы похоронили... одна, армяночка, будто родилась не там, другая, русская... будто её потолок, какой-то горбатый, женатый... тот, кто первый сорвёт тот цветок, тот и...

Я же думаю, что и у красавицы может быть всё хорошо, ежели она не будет зациклена на своей, да и на чужой... да-да - красоте.

Что-то толкнуло меня полезть в интернет, то ли картинку найти, то ли ещё что... и вот, написав "за красоту", вышла на стихотворение Эмили Дикинсон:

Всем, добра.