Посторонний. Чума. Падение. Миф о Сизифе. Пьесы. Из `Записных книжек`

Сама по себе книга небольшая и состоит из двух частей. И вот первую часть было ужасно скучно читать. Я умудрилась короткие главы растянуть на месяцы. Но в какой-то момент, когда я все же добрела до конца первой части, все разительно изменилось.
Во-первых, я обалдела. Во-вторых, еще в аннотации упоминался суд, но из-за тягомотного вступления об этом я благополучно забыла.
Поэтому представьте мое состояние, когда главный герой, которому на все абсолютно наплевать,

Это был чертов выстрел в меня, а не в персонажа. Потому что сначала я почти засыпала, а тут вдруг ба-бах! И я проснулась.
История короткая. Очень короткая. Но первая часть идет медленно, поэтому можно не дочитать из-за усталости. Но потом все меняется.
А еще мне понравились цитатки, которые я вынесла ниже.

Рано или поздно мы все умрем. Это факт. И как с этим жить?..

Тридцатилетний Марсо, герой дебютного романа Альберта Камю "Посторонний" выбрал безразличие. Ему все равно. Его не трогает смерть матери, хотя на вопрос, хотел ли он, чтобы она умерла, Марсо отвечает, что нет. Он бы предпочел, чтобы мать была жива.

Марсо не интересует карьера, семья, дружба. Когда девушка, с которой главный герой встречается, спрашивает: "Ты меня любишь?" он отвечает, что нет. Но если она хочет, он может на ней жениться, потому что это для Марсо не имеет никакого значения.

Убив человека по нелепой случайности, герой не испытывает никаких чувств. Марсо честен, он не притворятся, что жалеет о содеянном. Хотя общество ждет от него совсем другого. И получается, что главного героя судят не за убийство, а за его равнодушие. Хотя плакать или не плакать на похоронах, это личное дело каждого. Когда Марсо приговаривают к смертной казни, мужчина не тешит себя надеждами на загробную жизнь.

Кто он? Человек...

А может быть смысл жизни и заключен в том, что она заканчивается?

Неоднозначно. Емко. Лаконично. Многогранно...

Абсурдно, что мы рождаемся, и абсурдно, что мы умираем (с) А.Камю

Рассуждения о смысле бытия всегда невольно и вольно приводят к оценке своей непосредственной роли в социуме. А именно что мы привнесли в этот мир, что отдали, какими средствами и что нам от этого стало. Так и главный герой «Падения» Жан-Батист, беззаботно ведя своё существование, вдруг осознает, что строит свою жизнь иррационально. Он сосредоточен на себе, если любить – то самого себя. Если проявлять благодетель нуждающимся, то не из-за доброты душевной, а себя же ради. Чтобы непременно испытать возвышенность над другими и быть тем самым непременно высоко довольным собой и даже более того: быть довольным собой в полной мере. Но жизнь преподносит сюрприз в игре внезапно проснувшейся совести. Людям, которым присуща воля, способным изменить себя согласно гласу разума и перестроить жизненные ориентиры вне укора совести – удается изменить себя. Но их считанные единицы. Человеческая природа абсурдна. Она сгенерирует тысячу причин оставаться на проторенной дорожке, даже если разум самопровозглашает собственные поступки как непомерное зло и аморальную дрянь, а себя самого как объект деградации. Человек, в большинстве своем, все равно из-за комфорта и в силу привычки найдет вагон и маленькую тележку причин оставаться прежним мерзким гадом, даже если общество с этим мирится не станет. Он даже способен придумать собственную теорию, чтобы оправдать не других, а самого себя, что он почти святой. Так и главный герой «Падения» врёт, лицемерит, развратничает. Он осознает и признает свои поступки, он осуждает себя и только ради того, чтобы потом можно смело судить других. И по профессии он никто иной как «судья на покаянии».

Альбер Камю вскрыл огромный пласт человеческого естества, найдя в нем существенное преобладание иррационального и даже абсурдного. При чтении возникает некая ассоциация с «Портретом Дориана Грея» Оскара Уайльда. Но это далеко не означает, что эти книги похожи. Общего в них то, что герои разлагаются и внутри и снаружи. Хотя у Камю разлагаются больше внутренне. Большее сходство, скорее всего, с Достоевским. А именно с его способностью препарировать гнилые души, открывать червоточины – эти глубокие моральные проблемы, которые так глубоки, что не каждый автор сможет их достать.

Стоит отметить, что стилистически произведение выдержано крайне необычно. Повествование идет как чистый поток сознания Жана-Батиста. Он встречает незнакомого собеседника в баре Амстердама, который является его соотечественником и ведет «диалог» с ним. Точнее не «диалог», а монолог с ним. Говорит только главный герой, а собеседник слушает. Можно сказать, что читатель и есть его собеседник. Потому что именно ему – читателю, суждено вынести вердикт всей истории в конце. И вердикт, скорее всего, будет не в пользу главного героя, потому что так жить нельзя. Нельзя так жизнь как Жан-Батист. Осознав себя как лицемера, он вовсе не отказывается от своей сути, а находит новое оправдание для продолжения привычной ему жизни. Это воистину ужасно.

Для тех кто не читал Камю ни разу.

Учтите, что перед вами ода о человеческом несовершенстве. Это дело вовсе не решается в принятии или непринятии несовершенства как такового. А в том, что с ним делать и как быть. «Падение» иллюстрирует яркий случай самообмана в этом отношении, проблему это не решает, зато какой колоссальнейший толчок дает эта книга, чтобы человечество наконец и вправду задумалось. Это настоящая пища для ума и «Падение» заслуженно занимает особую нишу в мировой литературе для людей по-настоящему любящих думать.

Обычно книги, которые я читаю месяцами, так и остаются недочитанными, заброшенными и я не чувствую никакого сожаления на их счет, подумаешь: не зацепили, не заинтересовали, хорошо что не стала тратить на них время.
Но "Чума" Камю.
Чума не отпускала меня долгие три месяца. Я могла бы захлопнуть эту книгу и никогда ее больше не открывать, сдать в библиотеку и больше к ней не возвращаться, но разве можно жить с Чумой внутри? Когда все крысы уже сбежали из города, а чума только-только набирает силу. Она успела поселиться внутри и никакими способами ее было оттуда не выгнать. Можно было только пережить Чуму вместе этим городом. Можно было лишь открыть для себя свою Чуму и испытать удачу, зацепит она меня или нет.
Зацепила, но совсем иначе.

Альберт Камю — писатель, журналист и философ-экзистенциалист. Читая его произведения, нужно помнить об этом, а так же о том, что Камю жил в мире без машин, где войны выигрывали люди, а не техника.

В романе «Посторонний» рассказывается о парне из Алжира. Мерсо получает известие о смерти матери в богадельне и отправляется на похороны.

Произведение написано сухим, информационным, протокольным языком. Апатия героя слышится в каждом предложении. У парня нет никаких эмоций ни к какому событию.

Мерсо не соответствуют общепринятым правилам: он спокойно пьёт кофе у гроба, не плачет на похоронах — его осуждают за это, ведь парень ведёт себя не так как положено.

После лекции о произведении открылись ещё пара фактов о «Постороннем».

1) Как говорил, А.Камю: «Мерсо— это единственный Христос, которого мы заслуживаем». Ненависть, которая обрушилась на парня отсылает нас к библейским текстам. Но параллели становятся ясны, лишь после лекций или статей о романе.

2) Камю в произведении отражает кризис современного общества. Бог оставил нас, а раз он покинул людей, значит смысла в жизни нет.

Понимание этих фактов требует глубокого погружения в текст и чтение статей.

Мне роман понравился, равнодушие Мерсо и наказание за его непохожесть видны и простому читателю.

«Посторонний» легко читается и вызывает бурю эмоций: несмотря на то, что роман написан в начале 19 века, реакция общественности не изменилась. Если ты не соответствуешь принятым стандартам и критериям, то подвергаешься осуждению.

Доступный язык произведения, небольшой объём и сложное произведение прочитано за вечер.

“Падение” – признанная классика французского экзистенциализма. Жанр этот зачастую вызывает либо восторг, либо резкое неприятие. Признаюсь, долго не могла вытянуть эту книгу из списка для чтения, очень уж много отзывов про то, что читать скучно и крайне тяжело. Но все оказалось не так плохо.

Повесть представляет собой 160-страничный монолог Жана Батиста Кламанса, и если в начале это еще похоже на историю с завязкой и окончанием, то к концу читателю приходится пробираться через откровенный поток сознания. Рассказчик – бывший адвокат, специализирующийся на защите “униженных и оскорбленных” преступников, ныне испытывает душевные терзания после одного неприятного инцидента. Под старость лет рассказчик осознает, что все его поступки лицемерны, а смысл его жизни – потешить самолюбие и испытать мимолетное удовольствие.

Это произведение показалось мне довольно ироничным – автор как бы играет с читателем, периодически подкидывая фразы вроде: “Вижу, вам моя болтовня уже надоела? Ничего, провожу вас до перекрестка и продолжу завтра!”. К тому же, мне сложно воспринимать “Падение” как цельное законченное произведение. Скорее, для меня это неплохой сборник цитат, пусть и зачастую довольно высокопарных вроде: “Не ждите Страшного суда, он происходит каждый день”.

Несмотря на то, что глаза иногда предательски слипались, я получила удовольствие от чтения. Конечно, нужно подгадать, в каком настроении приступать к этой книге, все-таки “Падение” – история о человеческих пороках, слабостях, поиске смысла жизни. Главный герой вызывает антипатию, зато его развернутые телеги заставляют задуматься о собственной жизни и моральных ценностях.

Сильное произведение, интересные рассуждения, и сам язык автора достаточно приятный, читается на одном дыхании.
Камю прежде всего философ. А "Чума" - притча об абсурде человеческой жизни. О Зле, которое человек пытается искоренить в силу своих возможностей, но искоренить которое он в конечном итоге неспособен, ибо Зло - неотъемлемая часть человеческого бытия.
Повествование начинается с описания уродливо-беззаботного города Орана, в который в 194.. году крысы приносят "чуму".
Подобно нацизму для французов, "чума" становится полной неожиданностью для счастливого города. И, подобно самой человеконенавистнической идее, она быстро овладевает умами и телами оранцев.
В итоге, каждый сталкивается с выбором: бороться с "чумой", попытаться сбежать или смириться с ее господством.
Те, кто продолжают бороться, понимают, что любые "победы всегда были и будут только преходящими". Ведь "даже тот, кто не болен, все равно носит болезнь у себя в сердце". Подчас и жертвы становятся палачами, ибо никто не в силах отказаться от вынесения приговора. Но хоть все их усилия и представляются нескончаемым поражением, "это еще не довод, чтобы бросать борьбу".
"Когда разражается война, люди обычно говорят: "Ну, это не может продлиться долго, слишком это глупо". И действительно, война - это и впрямь слишком глупо, что, впрочем, не мешает ей длиться долго. Вообще-то глупость - вещь чрезвычайно стойкая, это нетрудно заметить, если не думать все время только о себе". И нет ничего предосудительного, чтобы во времена всеобщего страха сбежать и отдать предпочтение счастью. Единственное - стыдно быть счастливым одному.
Кто смирился с господством "чумы", виноват лишь в том, что "в сердце своем одобрил то, что убивает детей и взрослых". Но даже это человек будучи человеком "вынужден простить". Согласно Камю "люди - скорее хорошие, чем плохие. Но они в той или иной степени пребывают в неведении, и это-то зовется добродетелью или пороком, причем самым страшным пороком является неведение, считающее, что ему всё ведомо, и разрешающее себе посему убивать. Не существует ни подлинной доброты, ни самой прекрасной любви без абсолютной ясности ведения".
Но что же заставляет людей бороться при полном сознании того, что "борьба бессмысленна"? Ведь "единственное, что человек способен выиграть в игре с "чумой" и жизнью, - это знание и память. Но тяжело жить только этим и не иметь впереди надежды. Ибо без надежды покоя не существует". Что же может дать эту надежду?
Кто-то скажет вера. Но вера, согласно автору, тоже абсурдна. С одной стороны, она помогает примириться с тем, что любое зло - наказание человеку за неправедную жизнь . С другой стороны, "когда невинное существо лишается глаз, христианин может только или потерять веру, или согласиться тоже остаться без глаз".
Сам Камю предлагает следующий выход: "На нашей планете существуют бедствия и жертвы, и надо по возможности стараться не встать на сторону бедствия". Человек не способен стать святым, но, отказываясь принять бедствие, он может попытаться стать целителем.
Так или иначе, Оран справился с "чумой", заплатив при этом большую цену. Еще большую цену жители заплатили после, когда быстро стерли из памяти воспоминания о тяжелом времени. "Вопреки всякой очевидности они отрицали тот факт, что мы познали безумный мир, где убийство одного человека было столь же обычным делом, как щелчок по мухе". А следовательно, Зло неискоренимо. "Любая радость находится под угрозой. Микроб чумы никогда не умирает, никогда не исчезает, он терпеливо ждет своего часа. Возможно придет на горе и в поучение людям такой день, когда чума пробудит крыс и пошлет их околевать на улицы счастливого города".

- Это очень интересно! - говорит мальчик Илюша, 27 годиков, поблёскивая глазами через диоптрии +3 в модной оправе. - Представляешь, еду я вчера в метро, вагон полупустой, а напротив мужичонка сидит, типично такой обтрюханной позднесоветской инженерной внешности: брюки короткие, носки разных оттенков чёрного, ботинки прощай молодость и лысина аккуратно прикрыта остатками былой роскоши. Книжку читает. И очень мне стало любопытно, что же такое, и даже в газетку не обёрнутое? Думал — Стругацкие, присмотрелся — Камю. Камю, Карл! Представляешь?! - и пошлёпал босиком по истёртому питерскому паркету в промозглую глубь наследственной коммуналки попить водички, яростно отдающейся хлорке, прямо, да, из-под крана.

Не-не, какой Карл?! Тогда я не только не смотрела «Ходячих», но и «Чуму» ещё не читала, а слово «мем» не знает даже сноб Илюша. Слово «сноб» я знаю, но ещё не умею органично вставлять в бытовую речь. Мне 17. И я с несколько преувеличенным энтузиазмом киваю ему вслед: ничего себе, обалдеть можно, Камю!

Сейчас, размышляя об этой незамысловатой истории из прошлого века (а заодно о том, как бы сделать аккуратненькую лоботомию, почистить корзину и освободить чутка оперативной памяти), я понимаю, что причинно-следственные явно поплыли в своё время. Нечего было удивляться тому, что явно одинокий пожилой обсыпанный перхотью неудачник на бесприютном перегоне «Звездная» - «Технологический институт» познаёт искусство быть посторонним и шепчет про себя: «Важный вопрос, который следует разрешить «на практике»: можно ли быть счастливым и одиноким?» Он не решил его, потому что вовремя не пересел окончательно на Стругацких (и на красную ветку), его глаза пусты, цвет лица землист, а пиджак шит белыми нитками, потому что он упрямо тянется за пубертатными французскими максимами, как грешник за индульгенцией, ищет способ посредством постницшеанских парадоксов влезть в небо по трубе. А они не для этого — они даже не каждый тухлый кухонный разговор оживляют. Подозреваю, что катится этот гражданин до сих пор, и мятежный дух его поблёскивает очками +3 тут и там по нашему андеграунду. Как сложилась судьба Илюши, я не знаю, но если он не закрыл Камю, как только узнал, что «самой холодной зимой внутри меня непобедимое лето» - он в соседнем вагоне.

Короче, дорогие друзья, я официально заявляю, что Альбер Камю — писатель детский, и, как любят порой писать на коробках с настолками: «для детей от 0 до 90». Ну и, казалось бы, что? Теперь же и мультики-то все для взрослых, а для иллюстрации понятия «бинарная оппозиция» вполне годятся Тор и Локи, к древнеисландскому эпосу имеющие отношение весьма опосредованное. И не то чтобы меня так уж раздражала детская литература. Пусть расцветают цветы жизни! Но если вот вдруг взрослый дядька на сложных щах, возведя очи горе, начнет пророчествовать: «снесу вам яичко не простое, а золотое» или, трясясь от страха, кукарекать: «несет меня лиса за синие леса!», я постараюсь не совершать резких движений. И я, чесслово, не знаю, чем лучше: «Да кто такой этот Бог, чтоб я хотел с ним равняться!» Окей, бумер, - спросит кто-нибудь закономерно — а какого ж хрена ты читаешь Камю, тем более пьесу «Калигула», где ни роздыху ни сроку, знай один звенящий, продирающий неокрепший мозг афоризм ровненько накладывается на другой? Смотрела б спокойно Тинто Брасса, вязала бы носок с двадцатью пятками? Отвечаю: я играю в игры. Там ещё и Сартра можно было почитать. Но они-то с Камю как раз никакая не оппозиция — аверс и реверс. Поэтому я подкинула монетку, и она тут же растворилась в хламе наследственной коммуналки. И теперь у меня нет монетки. Так что погнали в высокую философию. Уф.

После смерти своей сестры-любовницы Друзиллы сбежал, значит, Гай Юлий Август Германик aka Калигула (29 годиков) из дворца, бродит потерянный по окрестностям развратного Рима, страдает, ни с кем разговаривать не хочет, а хочет Луну (да-да, прям как самый главный злодей в мире из заголовка). Но нет, он не злодей, он юноша и поэт («Ведь ты ещё ребенок. У тебя вся жизнь впереди» - говорит ему милфа Цезония), и становится очевидной ему нелепость окружающего мира, что мучения, старение и смерть неизбежны, например, и хочет он довести его до окончательного абсурда, чтоб треснул, наконец, воссиял заново и наступило б на всех счастье. А патриции такие переполошились, чего это наш прынц задумчивый такой и кушать не хочет, а сами всё о земном, да о материальных благах хлопочут. А как же казна, говорят. Включая таким образом триггер, после чего всем небо с овчинку показалось. И это, уж поверьте, не про «абсолютная власть развращает абсолютно», это как если б с Сиддхартхой Гаутамой на 30 году жизни случилось не просветление, а..хм.. экзистанс. В любом случае, дети, чего бы там вам не примерещилось, герой пьесы, призванный вызывать эмпатию — это «безумный тиран» Калигула, «единственный художник за всю историю Рима, понимаешь?» для которого «живые не могут заселить вселенную и разогнать скуку»(ну не могу я цитировать Камю — там целиком копипастить надо!), положительный герой — поэт Сципион, чьего отца император убивает собственноручно с особой изощренностью, не забывая произносить что-то из Достоевского в сторону обомлевшего зрительного зала. Положительность его в том, что он единственный, кто способен понять, что за пламень сжигает душу Калигулы и не хочет его за это убить, а наоборот. Есть ещё условно-досрочный Херея, который просто хочет «жить и быть счастливым». Остальные же статисты — твари дрожащие или просто плохо оделись.

Так вот, дети: если вдруг, начитавшись Камю, вам захочется зажигать сердца (танцевать в балете, пользовать чужих жен, убивать друзей, обретать великую пустоту, которая «сердцу принесет покой»), если вам уже исполнилось 29, но всё ещё хочется, чтоб в какое-нибудь царство приняли главным палачом, начинайте с малого, ещё не поздно: отрывайте крылья мухам.

Альбер Камю не только талантливый писатель, но ещё и один из ярких представителей самого любопытного, на мой взгляд, направления в философии - экзистенциализма. Его "Посторонний" - это текст, наполненный разного рода абсурдными действиями людей, начиная с преступления, совершенного по глупой, на первый взгляд, причине, и заканчивая приговором, который выносит общество нашему герою.
Что представляет из себя Посторонний Камю? Перед нами персонаж, который на всю свою жизнь смотрел как бы со стороны, принимал решения по инерции, и глаза на всё это, создаётся впечатление, что он словно плывёт по течению, соглашаясь с абсурдностью происходящего, и автор прекрасно передаёт нам настроение главного героя. Да и само убийство выглядит абсурдно, но у всего ли должен быть  смысл? Этим вопросом задаётся и наш герой.  И вот здесь в ткань повествования умело вплетается философия Камю раннего этапа его творчества, когда он рассуждал об абсурде человеческого существования. Абсурд - это явление мира после смерти Бога. Ведь человек, зная, что после смерти ничего нет, нет никакого замысла и предназначения (что было в мире до философии Ницше, до нового витка в истории человечества, когда люди ещё верили в Бога), чувствует себя потерянным, испытывает потребность в осмыслении этого мира, пытается найти замысел, которого на самом деле нет. И именно здесь рождается абсурд, как отношение между человеком, жаждущим смысла и миром, в котором он этого смысла не находит.
И все дальнейшие события в романе лишь подкрепляют это. Сначала следователь, потом и судьи пытаются найти смысл совершенного преступления, поступка главного героя, но его там просто нет. Да и сам подсудимый не может толком обьяснить, что же с ним произошло во время совершения преступления, не может ответить в соответствии с нормами общества, просто потому что не все, происходящее в мире, возможно загнать в общественные рамки.
В то же время, мы понимаем, что главный герой еще и сторонний наблюдатель за действиями окружающих, и он видит весь абсурд происходящего вокруг. Люди, отчаянно пытающиеся найти во всём смысл, создают лишь абсурд. В этом и есть трагедия человеческого существования. Взять хотя бы адвоката в суде, который не даёт сказать ни слова обвиняемому, а в процессе защиты полностью надевает на себя маску обвиняемого, а наш герой становится лишь свидетелем разыгрываемой драмы в суде, без возможности рассказать свою версию происходящего.
Но самая сильная часть этого произведения, на мой взгляд, показана в самом конце романа, когда мы видим метания человека перед смертью, мы становимся свидетелями отчаянной борьбы  человека с системой. Герой приходит к тому, что смерть рано или поздно придёт к каждому из нас и нет смысла от неё скрываться, пытаться ускользнуть и стоит лишь принять её, как бы это странно не звучало. Отказ героя от исповеди тюремному священнику ещё одно проявление философии Камю. Герой так и говорит, что нет смысла исповедываться, если Бога нет и его никто не услышит. Человек, с одной стороны, остаётся наедине со своим преступлением, своими мыслями. Но с другой стороны, он берёт ответственность на себя и готов в полной мере ответить за совершенное преступление. Таков мир главного героя, такова философия Камю.

"Человеческая цивилизация росла, а под час еле теплилась в тени Чумы" (с) Милан Даниэль

И в самом деле, вслушиваясь в радостные крики, ищущие из центра города, Риэ вспомнил, что любая радость находится под угрозой. Ибо он знал то, чего не ведала эта ликующая толпа и о чем можно прочесть в книжках, - что мироб чумы никогда не умирает, никогда не исчезает, что он может десятилетиями спать где-нибудь в завитушках мебели или в стопке белья, что он терпеливо ждет своего часа в спальне, в подвале, в чемоданах, в носовых платках и в бумагах, и что, возможно, придет на горе и в поучение людям такой день, когда чума пробудит крыс и пошлет их околевать на улицы счастливого города. (с) Камю "Чума"

Чума... раньше я думала, что это крики умирающих, вопли, стоны, гниль, страны третьего мира и смерть, смерть, смерть. Мор. Конец света, Армагеддон, крах цивилизации. Все эти ассоциации объединяет одно - динамика. Жуткая, апокалиптическая динамика. Камю переплюнул все мои самые мрачные фантазии. Его "Чума" - это застывшее время и пространство, город на карантине ,затерявшийся на карте без связи с внешним миром , затершиеся до серости люди. Воспоминания, бережно хранимые неизбежно тускнеют и превращаются в белый лист бумаги, на который безэмоционально смотришь и не помнишь, что где-то здесь была твоя жизнь. Да и важно это? Тупое равнодушие в сером городе, где смерть - обыденность, военные на выезде - в привычку, где нет ничего нового, даже новостей. Камю создал идеальный ад, по крайней мере, для меня.

Сначала крысы, их издохшие прямо на мостовой трупики наполнили город зловонием. За ними на тот свет последовали кошки. А потом начали умирать люди. Ни криков, ни стонов. Если бы чума закончила свое дело, то город бы опустел беззвучно и безропотно. Никакой борьбы, казалось бы. Героев нет.

Есть живые люди.Маленький статист, серый человек без надежды на повышение, день за днем, час за часом ведет статистику смерти. Доктор, как часы, выполняет свой тяжелый долг. Журналист, чья невеста в другом городе, идет в отряд-добровольцев.

А бич Чумы крутится на городом и разит без разбору...
Чума...для меня эта болезнь стала одним из героев романа (уж не потому ли Камю сам писал ее с большой буквы?). Жестокая? Нет. Карающая? Нет. Ее роль в другом.
На чем можно стоять, когда близких рядом нет? Когда завтра может стать последним днем? Когда чума уже стучит в дверь, и ты чувствуешь, как опухают подмышки или мокроты в легких так много, что вместо вздоха харкаешь кровью? А потом лазарет с десятками таких же на соседних кроватях. А потом смерть. А потом на старом трамвае в горы. А потом братская могила. Где, может быть, ляжет или лежит вся семья.

Что делать? Как вообще можно жить?

Кого-то спасла дружба, кто-то признался себе, что его надежды на будущее тщетны, кто-то отказался от всего и скончался. Главеное, чтобы было, для чего жить. Эту мысль я вынесла для себя, хотя чувствую, что не все так просто и этот роман нельзя трактовать столь прямо и однозначно. Может быть, когда-нибудь потом, когда я повзрослею, он откроется для меня с другой стороны.

Великолепный роман, пробирающий до дрожи, до костей. Серый и тусклый ад, где по-будничному умирают люди.

P.S.

Любой предвзятый читатель легко обнаруживает сходство ситуации в романе с трагическими событиями во Франции периода фашисткой окупации

После этих слов меня две ночи мучили кошмары.