Рецензия на книгу

• 

  Аноним26 октября 2022 г.

  Когда Лев Николаевич не вдохновил

  Спустя два года после романов «Война и мир» и «Анна Каренина», читанных в школьные времена, а также трактатов «Исповедь» и «О жизни» я решил вернуться к Льву Николаевичу, надеясь застать в его последнем романе — «Воскресение» — вершину монументальной прозы и художественной проникновенности, которой и славится Толстой, однако, к сожалению, не нашёл того, чего искал.

  Роман, несмотря на три части, можно условно разделить на две неравномерные половины: 1) — встреча Нехлюдова с Масловой и поиск различных средств для её вызволения из заточения; 2) — поездка за Масловой в Сибирь и завершение романа. И, знаете, ни в первой, ни во второй части я не заметил духовного перерождения как князя, так и Катеньки. «Воскресение» первого заключается в вечном (и, как по мне, отдающим инфантильностью) задавании самому себе однотипных вопросов по типу: «Ого, так вот это, как оно, оказывается?» «Да неужели только это?» «Да как же разрешить эту проблему?» и так далее; «Воскресение» же второй заключается в отказе её от алкоголя, работе в госпитале и иногда описываемой «душевной работе». Сближения между героями как не было, так и нет —между ними вечная непреодолимая черта, непонятно зачем внедрённая Толстым. Так и получается: Нехлюдов на протяжении 600 страниц занимается бесконечной рефлексией, попутно (уже, видимо, «воскреснув») продолжая обедать с генералами (ч.3, гл. XXIV) и получать от этого удовольствие, а Маслова как жила в тюрьме, так и живёт в ней, отказываясь от помощи князя и в принципе существуя своей отдельной жизнью. А заканчивается сие повествование отмазкой в духе «Вот она, началась для Димочки новая жизнь, но я вам её не покажу, ведь это всё далеко в будущем».

  Ещё один минус, выделенный лично мной, заключается в нарочито грубом изложении мыслей автора, которые, как по мне, должны быть минимизированы в художественном произведении и подаваться сугубо через характеры и поступки героев. У толстого же — сплошная манифестация: что ни страница, то новая откровенная философская речь о власти, о религии, о несправедливо осуждённых, о всеобщем равенстве и тому подобных вещах. И это грубое вдалбливание нам, читателям, своих миролюбивых идей становится, наоборот, ещё большим насилием, от которого постепенно начинаешь уставать.

  Не скажу, что в «Воскресении» нет ничего хорошего: сцена в суде, воспоминания Нехлюдова о деревенской жизни у тётушек, самая первая сцена с Масловой, которую ведут в суд, посещение Дмитрием Ивановичем собственных имений и попытка отдать крестьянам землю в своё владение — все эти и ещё многие эпизоды романа способны увлечь читателя за собой и положительно на него воздействовать, но в основе своей роману явно недостаёт глубины.

  11

  483