Котлован. Ювенильное море. Джан. Впрок

Слог Замятина мне казался сложным, но Платонова почти физически тяжело воспринимать. Люди будто вычеркнули из своей жизни вес живые явления, личные отношения и чувства – и кое-как подбирают для всего этого слова в своём безнадёжно деформированном языке. Получается странно, нелепо, расчеловеченно – не обозначишь человека языком партийных идей и официальных лозунгов. И такой слог идеально подходит для описания мира, в котором ничего личного не осталось вообще. А если осталось – его найдут, безжалостно вырвут с корнем и заберут в общественное пользование. Не только вещи, дома, животных, даже мыслить о самом себе человек не должен, его задача – заниматься насаждением социализма-коммунизма, строительством всеобщего пролетарского дома, бесконечным рытьём котлована. Работать, вопросов не задавать, смотреть в прекрасное светлое будущее, непременно ожидающее всех (кроме, конечно, капиталистов и кулаков).

И люди строят. Насаждают, роют, говорят о чудесном завтра, которое вот-вот наступит… едва ли понимая, что конкретно сами имеют в виду. Да, светлое и прекрасное обозначено для них вдалеке – вот достроим, дороем, доделаем, и всё обязательно будет хорошо. А что – всё? И как это – хорошо? И когда уже, наконец? Люди в этом мире совсем не счастливы. Они бродят по свету неприкаянные и печальные, а потом просто ложатся на землю и умирают от внутренней своей пустоты. Они стараются максимально занять себя работой, чтобы времени и сил на мысли не оставалось, потому что в мыслях этих – тёплые воспоминания о прошлом, поиск себя и смысла, тоска по красоте и жизни. Ведь были же они все когда-то живые. Хотели чего-то, мечтали, влюблялись в случайную незнакомку, радовались траве под ногами и солнечному свету. Забыли только, но память упрямо возвращается, тоска в душе растёт и затмевает собой громкие идеи и лозунги. Гонит куда-то, в надежде избавиться от «слабости тела без истины» и понять, как всё вокруг устроено и ради чего же стоит трудиться не покладая рук.

Девочка Настя стала для всех ярким огоньком в серости и бесприютности, их личным смыслом стала, реальной целью – вот он, маленький живой человек, лишившийся матери, не познавший толком мира, его можно любить и беречь, ради него можно строить великое и прекрасное, ради его покоя и счастья. Только Настя умерла, их собственным миром задушенная, и вместе с ней у кого-то затеплившийся этот огонёк потух окончательно, а у кого-то, наоборот, разгорелся сильнее. С Настей они были чуть более живыми и непохожими друг на друга. Без неё – однородная масса, народ, рабочий класс без личности и разума, как тот самый медведь из кузницы. Идеальные люди в идеальном новом мире будущего. Безумно страшно, если представить, что мир действительно станет таким: выхолощенным, вымеренным по линейке, лишённым начисто всего человеческого.

Книга сейчас уже из разряда мастрид. Не мог пройти мимо. Жалею ли о потраченном времени? Нет, надо было ведь узнать что же она из себя представляет. Вообще же, на мой личный взгляд, произведение очень сомнительной художественной ценности, читать которое абсолютно не интересно и не приятно. Впрочем и после прочтения только горький привкус. Я даже не беру в расчёт депрессивность и мрачность. Просто в конце хочется спросить Что это было и Зачем? Был бы я категоричнее, назвал бы коротко это Чушью и Бредом.

[Аудиокнигу прослушал в начитке Максима Суханова. Очень уважаю его исполнение, один из лучших чтецов по-моему. Особенно когда читает что-то старое, из классики]

Любите литературные подвиги? Тогда "Котлован" - Ваш выбор. Ведь дочитать эту книгу до конца - настоящий подвиг современного читателя. Но, если за книгой вы предпочитаете расслабиться, оторваться от действительности, насладиться языком и картинами, рисуемыми автором, тогда рекомендую выбрать что-нибудь полегче и поприятнее. Взявшись за эту книгу, я увяз в ней на пару месяцев. Протокольно-канцелярский язык сначала меня даже веселил, но дальше становилось тяжело и даже тошно... приходилось бросать. Так, за немалое количество подходов, книгу я все-таки одолел, но удовлетворения от этого факта не испытал. Конечно, если не считать то приятное ощущение, что следующая книга (какая бы она не была) явно окажется более удобоваримой.

Боюсь, как бы произведение это вновь не обрело прежнюю актуальность в самом ближайшем будущем. Учитывая, что народ наш вновь пытаются объединить в одну сплошную биомассу.

Был когда-то Платонов. И все остальные.
Наверное, были.

- Ваша душа и так повсеместно, а мою давайте уже возвращайте на место. А то как же я без души-то? Все человеки так или иначе с душой, в каждом свой джан обитает, нельзя везде вдохнуть, а из меня выдохнуть, природа равновесие любит.

• Я ее выложил, я ее и вложу. Только сначала по воле побродить пущу, дам на солнце погреться, проветриться на ветру… а потом верну. Верну.

  Передумал быть Платонов

"Живет и дышит всякий лист, / - сказал однажды виталист". Не оставляет видение, что однажды это был Платонов. У него все живет и дышит, не уступая в этом качестве человеческому, напротив, устанавливая некую вселенческую равноценность. В самой пустоте разлито живое, и душа вдохнута во все и повсюду. Словно попал в панпсихическую реальность, столкнулся с гигантской душой, которой нипочем не уместиться в твоей собственной, и болтаешься в непонимании того, как не получить разрыв от соприкосновения с воссозданным миром. Подземельная она или околозвёздная, впадина темной тишины или околоток молчаливого счастья. Душа мира… как пустыня мира. Все в себя вбирает и все собой проницает, а на дне у нее – затерянный народ, такой маленький, словно невидимый. Только он – сердцевина ее, ее средоточие. Кажется, вся мудрость жизни заключена в этих далеких, заброшенных людях, кажется теперь, исключительно в них и заключена, - в призрачных и прожитых насквозь, но продолжающих жить по инерции к возможному благу. Платонов Джан раздирающе прекрасен. Ровно настолько, что хочется задушиться самым печальным в мире белым шарфом или закутаться добром всего существующего сейчас, вчера, когда-то… и всего, только собирающегося им стать. Или и то, и другое вместе, скорее так.

Луны проходят, один год сменяет другой, и тогда принято подводить итоги. Итогов я не хочу, я лучше буду подводить начала. Одним из них и случился «Джан». Джан случился тем началом, к которому мне накривую шлось весь предыдущий год, возможно, и все другие года тоже. Когда Хайдеггер Мартин (он же "Хайдик милый") представлял себе, что язык – дом бытия, по моему «всему» выходит, что подразумевал он платоновский дом, и никак иначе. В слове его – сверхматериальная проза, сказывающая близость жизни, близость вещества и всего со всем. Просто "всё со всем" еще об этом не знают.

New Order - Elegia
David Bowie - Some Are

Совершенно новый, незнакомый мир. Кажется, перед нами Россия конца 20-х гг. ХХ в.: коллективизация, коммунизм, Ленин, впереди светлое будущее. Но вот один обычный человек задумывается о смысле жизни – своей и тех, кто рядом. Зачем все эти огромные предприятия, пятилетки, планы, грандиозные проекты, новые пролетарии, изгои-кулаки и буржуазия? В большом городе герой не находит себе места. Он приходит на строительство огромного “общепролетарского дома”, где рабочие истощены, и оказывается, не одного его волнует, зачем он живет. Позже перед читателем оживают ужасные картины коллективизации: погибшие животные и люди, отправленные в плаванье. Смерть ребенка – воплощения будущего в глазах многих. Жизнь в его черном ракурсе: инвалиды-то по большей части в книге моральные. Безнадежность эта меня утомила. Вот как-то не сложилось…

Обычно антиутопии - это такие поучительные притчи с гиперболами и элементами фантастики. А "Котлован", наверное, в советское время неприлично было называть антиутопией - ведь разве было не так? На самом деле революция сразу привела всех к надлежащему счастью? Всем лично в руки выдали по истине для производительности труда? Да что я. В советское время о "Котловане", наверное, совсем не следовало говорить.

Итак, нужно вырыть котлован, в нем заложить фундамент для дома, где будет жить весь пролетарский класс. А в деревне уравнять всех бедных, у зажиточных отобрать, что есть, и сделать их бедными. Уничтожить кулака как класс. Уничтожить кулака как класс.

Настя писала Чиклину:

"Ликвидируй кулака как класс. Да здравствует Ленин, Козлов и Сафронов.
Привет бедному колхозу, а кулакам нет".

Это такая редкая и исключительная антиутопия, где автору не пришлось придумывать что-то несуществующее, чтобы показать, как абсурдно и страшно всё есть.

• Мама, а отчего ты умираешь - оттого, что буржуйка или от смерти...

И ведь какого хорошего писателя загубила советская власть.
Хотя что ж, не первый.
(и не последний)

Что пишут:
Котлован — антиутопическая повесть Андрея Платонова, написанная в 1930 году. Повесть Котлован является социальной притчей, философским гротеском, жёсткой сатирой на СССР времён первой «пятилетки». В повести группе строителей дано задание построить так называемый "общепролетарский дом", основной целью которого является стать первым кирпичиком в утопическом городе будущего.

Моё мнение:
Честно признаюсь, что я сейчас не особо заинтересована в книгах, описывающих события 20х-30х годов ХХ века, но это произведение меня поразило своей глубиной, своей откровенностью, из-за которой долгие годы была запрещена цензурой.
"Котлован" читается тяжело, как, впрочем, и все остальные работы Платонова. Во-первых, это связано со специфическими конструкциями, соответствующие такому жанру, как антиутопия - сплошной абсурд и сочетание комичности и трагичности. Во-вторых, здесь мы не встретим даже намёка на позитив: если даже будут какие-то светлые идеи, они будут теряться в общей атмосфере подавленности и отчуждения.
Основные проблемы, поднимающиеся в данном произведении: поиск истины (смысла жизни); голод, нищета; обезличивание человека; выдвижение нового класса с новой идеологией; слепая и бездумная вера в идеологию; коллективизация; бессмысленность преобразований ввиду заранее известного результата - "будущее изначально похоронено".

Сразу предупреждаю, если вы рискнёте взять эту книгу в руки, то морально готовьтесь к тому, что будет желание бросить и не дочитывать. Скорее всего, многие не оценят по достоинству, т.к. действительно нужно понимать, что вызвало в авторе потребность представить Россию именно такой - начало ХХ века было полным противоречий, войн, революционных настроений.

Оценка:

• Думаю, если возьмусь перечитать это произведение через несколько лет, поставлю больше, ибо в данный период времени я не понимаю некоторых аспектов, увы.

Джан, согласно туркменскому народному поверью, – это душа, которая ищет счастье. И, одновременно, это название нищего кочевого народа, не живущего даже, а влачащего полуголодное и бессмысленное существование в пустыне. Когда-то мальчика из этой народности взяло себе на воспитание советское государство и теперь, став взрослым, Назар Чагатаев горит желанием привести свой народ в социалистический рай. Вообще, складывается ощущение, что это своеобразная аллюзия на библейский сюжет хождения евреев, во главе с Моисеем, по пустыне. Только в этой истории инициатором такого похода становится враг страны советов, тайно желающий то ли убить весь народ джан, то ли продать его в рабство персам. Чагатаев же спасает их с ложного пути, а роль божественных чудес играет гуманитарная помощь от советского государства. И вот перед спасенными людьми открываются новые возможности, вот он, новый счастливый мир. Эта одержимость Чагатаева идеей счастья, к которому в обязательном порядке должен придти его народ, смутно напомнила «Мы» Замятина, все та же слепая и истовая вера, что оно может быть одним для всех.
Чувствуется, что это незавершенный вариант повести, слишком уж текст «сырой». И, хотя жизнь людей в пустыне прописана очень реалистично и атмосферно, на мой вкус, здесь слишком много натурализма и каких-то сексуальных извращений. Назар женится на женщине, беременной от покойного мужа (при этом интимных отношений между ними нет), а затем влюбляется в ее школьницу-дочь, автор описывает то близость между полубезумными стариками, то как насилуют малолетнюю истощенную девочку, зоофилия, опять же… В общем, как-то оно слишком.
4/10

К написанию рецензии я подходил несколько недель. Видимо, нужно было пережить все стадии принятия: от что и зачем я прочитал, до слишком завуалированно, однако что-то в этом есть. Изначально с книгой решил познакомиться как с антиутопией, но по прочтении осознал, что она ничего общего с этим жанром не имеет. Скорее это притча, гротеск, сюрреализм.

В центре романа рабочий Вощёв, которого увольняют за то, что он слишком много думает. В поисках лучшей жизни тот приходит в соседний город, где нанимается землекопом на рытьё котлована под строительство «общепролетарского дома» (=светлого будущего). Через эту идею автор вкладывает в написанное в 1930 г. произведение образ молодого СССР, который надо построить сообща.

Реализации задуманного способствуют разноплановые герои книги, застрявшие на пути от капитализма к коммунизму. Некоторые из них, откровенно говоря, абсурдны (например, медведь-кузнец), но суть не в этом - суть в общем деле, которое нужно выполнить, несмотря ни на что.

И в этом же есть свой особый философский смысл: все персонажи в той или иной степени думают над смыслом жизни, который в книге равен истине и счастью. Несмотря на общую устремлённость к высшей цели, описание происходящего пронизано ощущением обречённости. Может ли быть в этой ситуации счастье? Вопрос скорее риторический.

Ни в городе, ни в колхозе Вощёв не может найти истины. Работая вместе с артельщиками, воодушевлёнными общей идеей, он всё больше понимает, что счастья в их глазах нет, зато есть измождение. Надежда на обретение истины с новой силой загорается в душе Вощёва с появлением на объекте девочки Насти, но и она в конце концов умирает. Созданный на месте котлована фундамент является читателям могилой "всемирного счастья".

Концовка же видится двоякой: 1. Люди отходят от той истины, которой были готовы посвятить себя; 2. Фундамент, хоть и на костях, создан, а следовательно рано или поздно сделанное даст свои плоды.

P.S. Не понимаю, как "Котлован" проходят в школе.