Ваша оценкаДжон Стейнбек, прочтя в 1964 году "Преждевременную автобиографию" Евтушенко, которая была издевательски раскритикована официальной советской критикой, сказал автору, что ему очень понравилась глава о похоронах Сталина, и шутливо предсказал Евтушенко, что в энциклопедиях XXI века его будут называть знаменитым романистом, который начинал в XX веке, как поэт. Первую прозу Евтушенко высоко оценил такой мастер, как Катаев. Роман "Ягодные места" в свое время мгновенно разошелся двухмиллионным тиражом ...
Жанры
Рейтинг LiveLib
4,2
23 оценки
- 535%
- 457%
- 39%
- 20%
- 10%
Ваша оценкаПрочитали 25Хотят прочитать 17
Рецензии
Аноним19 октября 2016 г.Найти чтобы отдать
Читать далееЕвтушенко-поэт известен, без преувеличения, всем, а вот с Евтушенко-прозаиком, кажется, не всё так радужно. Я и сама до этого момента прозы его не читала. А зря.
«Куриный бог» – небольшой рассказик, после которого я долго задавалась вопросом, а можно ли отдать счастье другому человеку? Пусть даже очень любимому. Оно будет для него счастьем или просто приятным, но бесполезным подарком? А что делать если поймешь, что так трудно добытое тобой счастье просто положили на полку как диковинный сувенир? Эх, знал бы прикуп, как говориться. Вроде всё просто, а я для себя пока так ничего и не решила.15766
Аноним25 сентября 2013 г.Читать далееУдивительно то, что Евтушенко так поздно обратился к прозе.
Вне всякого сомнения - официальный поэт Советского Союза. Не вкладываю никакой оценки в это определение - официальный. По принятым тогда правилам. Не был "замечен" в подлости или предательстве товарищей по цеху. Убежден, что на личностное развитие повлияли многочисленные поездки по миру: думающему человеку всегда есть о чем подумать в загранкомандировке, всегда есть предмет сравнения.
Насколько я помню у Евтушенко есть публицистика, мне кажется, даже в отдельной книге. Ему было, что сказать. Например, он встречался с Пиночетом. С Робертом Кеннеди была вообще детективная история, когда брат президента в ванной комнате с открытым краном холодной воды (чтобы затруднить прослушку спецслужбами США) рассказал, что Даниэля и Синявского КГБ сдало ЦРУ (там были свои отношения заклятых партнеров) Евгений Александрович издавался хорошо и много. Думаю, заслуженно. Итак, несколько соображений о книге.
Евтушенко попытался дать глобальную картину глобального мира. Действие романа - трудно сказать, где оно не происходит - от глухих сибирских медвежьих углов до рок-концертов где-то на Гавайях. Большое количество действующих лиц разного масштаба. Красная линия романа - гуманизм. Его Евтушенко "проводит" через простые человеческие чувства. Например, герой вспоминает как в юности он в лесу губами собирал с груди любимой девушки ягоды - самое чистое, светлое воспоминание о юношеской любви. Или, когда долго раскручивавшийся рекламой рок-концерт супер-группы состоялся, то шум толпы был таков, что слова песен, в которые лидер вложил столько сердца и смысла, потонули в этом шуме и оказались просто не нужные толпе, подобно тому, что кричать о спасении глухому.
Сказать, что книга задевает - нет, наверное, так сказать не могу. Сказать, что она по выходу имела шумный успех? Нет, тоже нет. Добротный роман, правильно выверенный. Четыре звезды - за воплощение своих путевых заметок в литературную форму.111,7K- Аноним30 августа 2025 г.
Ягоды, программные тексты и дихотомия "Здесь и там"
Читать далееДай, думаю, почитаю хорошую книжку. Ну Евтушенко же вроде хороший поэт. Душевный.
А из книги на меня вываливается суповой набор из "таких разных биографий, но все они (подставить нужную мысль)", интеллигентов, деревенских колхозников, людей-непростой-судьбы-которые-сумели-сохранить-человечность, и даже космонавтов.
Я читаю эту книгу и не могу заставить себя сочувствовать героям. Как будто бы есть за что, и местами даже можно бы к ним присоединиться, и выписаны персонажи как будто подробно, но... не могу.
Основная причина - герои разговаривают программными текстами и редакторскими колонками. Здесь нет живой речи, одна авторская. Тронешь дедушку-грибника (хоть бы и с богатой разнообразной биографией и тонко чувствующей душой) - а из него выпадает гладкая красивая научно-популярная лекция о русской душе. Мой опыт застольных/костровых/дорожных философских бесед (а это в книге основной "жанр" диалогов) говорит, что они ведутся не так :) И я как читатель чувствую себя не в книге, а на лекции или даже круглом столе на тему "Население планеты Земля и вопросы человеческой психологии". Или там на авторских чтениях какой-нибудь публицистики. И всё. Подробно выписанные персонажи резко становятся картонными и плакатными, но никак не живыми, сколько бы страниц ни было посвящено их переживаниям, сколько бы фактов биографии ни оправдывали их эрудицию и образованность.
Ещё, конечно, бросается в глаза слишком резкий "ложный контраст" между "ними" и "нами". Несомненно, автор предлагает читателю присоединиться к воззрениям конкретных героев и как бы осуждает других, но из-за общей картонности всех образов как будто бы уже и не хочется в них верить. Очень понятная мысль "у них как у нас" и "везде есть люди" проста и незатейлива и бросается прямо в лоб. Не очень я такое люблю.
Вообще книга напоминает этакую попытку в скрытую автобиографию (тут тебе и станция Зима, и геология, и встречи с американцами), но такое ощущение, что автор не может выбрать, в виде какого персонажа помещать в книгу себя. И всё время везде сочится какая-то горечь, ностальгия, томление духа, атмосфера "мужик, у тебя всё было"... Очень в стиле шестидесятников, конечно. Но всё равно слишком "художественно".
В стихах подобные преувеличения и "художественность" смотрятся уместнее. Даже приятный и складный описательный язык авторской речи не спас меня от всезатмевающей "программности" речи персонажей. Не выходит у меня воспринимать это как художественное произведение. Это максимум сборник публицистики с художественными вставками.765
Цитаты
- Аноним19 октября 2016 г.
Нам ведь всегда кажется, что рядом с полунастоящим всегда должно быть настоящее. А когда мы не находим его, то жалеем и о том полунастоящем, которое так небрежно и неблагодарно отбросили.
3511 
Аноним23 августа 2015 г.Читать далее...космонавт подумал, что придёт же время, когда любой сибирский шофёр или лесоруб, припоздало просыпаясь в первый отпускной день и блаженно потягиваясь, сможет пробурчать своей пышущей жаром, как большая белая печь, жене: «Ну, Машка, вот и отпуск. Чо, в Майами-Бич подамся, чо ли? Или на острова Пасхи? На Гавайях тоже, Говорят, ничо — дышать можно… Опять же Галапагосы…» А Машка возьми да и ответь: «Мы с тобой ишо в Греции не были, дурень… Все-таки колыбель культуры, а не фунт изюму… Я, Ваня, ишо храмом Баальбек интересуюсь. В Тибет тоже чо-то тянет…» А Ваня зевнёт от этих культурных закидонов и предложит компромиссное: «А может, Машка, лучше в Сочах попляжничаем? Все же поближе, да и кабареты там получшей, чем в каком-нибудь Майами…» — «Все тебе твои кабареты… — недовольно ерзнет жена. — Чо тебе, «Крэзи Хорст» или «Лидо» прошлым летом в Париже не обрыдли? В Париж я больше, Ваня, ни ногой. Нет, Вань, либо в Тибет, либо в Африку — посафарить…»
3967- Аноним23 августа 2015 г.Читать далее
Космонавт задумался над словом «народ». Слово изрядно замусоленное, затёртое, столько раз употребляемое всуе, а все-таки могучее. Слово это нельзя слишком часто говорить — его надо думать. … Разъединённые по своим избам, баракам, коммунальным кухням, кооперативным квартирам с глазками, встроенными в двери, люди иногда забывают, что они — народ и что есть историческая ниточка, связывающая их из раздробленности, оторванности, отчуждённости в единое целое. Народу надо напоминать, что он — народ. Напоминает война, но цена за такое напоминание слишком дорогая.
3988
Подборки с этой книгой
Все подборки
Другие издания
